Дом неистовых клятв - Оливия Вильденштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эмоции наполняют её голос, который в итоге превращается в тихое бормотание, поэтому мне приходится напрячься, чтобы его разобрать.
— Какой же я была наивной, Фэллон.
Да уж, твою мать, сумасшедшая, ты, ведьма. Я пытаюсь сделать шаг назад, но Юстус не даёт мне сдвинуться с места.
— Я узнала о том, что у «А» был наследник, только после того, как «М» пришёл за мной со сверкающей короной на голове и нахальной улыбкой на лице.
Когда она переводит взгляд на принца, которого я сделала королём, и который в свою очередь сделал меня своей пленницей, мой лоб хмурится. Она хочет сказать, что «М» не был родным сыном «А»?
— У нас не так много времени, Мириам.
Юстус заставляет её снова перевести взгляд в нашу сторону.
Не сводя с него глаз довольно продолжительное время, она опускает взгляд на кровавые узоры, которые она нарисовала у меня на груди.
— Пожалуйста, отпусти её и сделай шаг назад, генерали, или ты нарушишь мой магический ритуал.
Она, должно быть, поняла, что я попытаюсь сбежать, потому что, как только Юстус меня отпускает, она говорит:
— Если ты отойдёшь от меня, дорогая Фэллон, ты не только не получишь свою магию, но и не узнаешь о своей матери. Разве ты не хочешь узнать, что с ней стало?
Как это низко, Мириам. Конечно, я хочу узнать, что случилось с Зендайей.
— Я слышала, как стражники, приставленные ко мне, болтали о том, что в Люсе стало неспокойно. И о том, как вороны твоей пары падают налево и направо. Я знала, что моя дочь захочет скрыться на Шаббе, но чтобы это сделать, ей нужно было вернуться в Священный Храм и стереть свой знак. И тогда я заключила новую сделку, на этот раз с «Ю».
Она оставляет кровавые точки вдоль моих ключиц, и я не могу не задаться вопросом: она рисует всякую ерунду, или этот магический знак действительно настолько сложный?
— Я рассказала ему о том, где он сможет найти твою мать и попросила взамен отнести меня в Священный Храм и посадить среди тех золотых идолов, которым поклоняются фейри.
Моя кожа покрывается мурашками. А я-то считала Юстуса и Данте коварными, но по сравнению с Мириам, эти двое — мальчики из церковного хора.
— Я не хотела заманивать свою дочь в ловушку, я хотела ей помочь.
Я фыркаю. Она действительно ожидает, что я поверю в эту кучу змеиного дерьма? Должно быть, золото проникло ей в мозг.
— Я понимаю, что ты мне не веришь. Ведь я изолировала от мира свой собственный народ, бросила дочь, отдала магию, которую не должна была отдавать, и рассказала секреты, которые положили конец правлению великого короля и посадили на трон подлеца.
В её ярко-розовых глазах, оттенок которых безумно похож на цвет чешуи Минимуса, освещённой солнцем, отражается решимость, и это кажется мне тревожным, а не обнадёживающим знаком.
— Меня наказали за это, но то же случилось со всем остальным миром. Лично я заслужила своё проклятие, но твоя пара, твоя мать, твой отец, шаббианцы — никто из них не заслужил того горя, что я на них навлекла.
Её речь такая страстная, что заставляет Данте нахмуриться.
— Двадцать три года назад я не смогла всё исправить. Не оставила своей дочери шанса покончить со мной. Мне надоело терпеть неудачи, Фэллон, но для того, чтобы у меня всё получилось, мне нужна ты.
Неужели она просит меня… неужели она просит меня убить её? Может быть, в этом всём есть какая-то лазейка, и если я покончу с ней с помощью магии, моя жизнь не прервётся? Она поэтому решила разблокировать мою магию? Чтобы я лишила её жизни? Ну, я абсолютно не против того, чтобы она умерла. Это решило бы множество проблем.
Я слышу, как Данте говорит Юстусу что-то насчёт того, что всё длится очень долго. Я решаю воспользоваться тем, что его внимание обращено к генералу и бормочу:
— Если я убью вас, разве это не убьёт меня?
— Убьёт.
Она улыбается, и её улыбка выглядит такой меланхоличной, что моё сердце останавливается. Может быть, я неправильно поняла её требование?
Неужели она меня сейчас убьёт?
Она проводит большим пальцем по моим губам, окрашивая их в алый цвет.
— В тот день в Священном Храме, когда я хотела, чтобы моя дочь покончила со мной, она взглянула на меня и произнесла заклинание, которое связало наши жизни вместе. Три наши жизни. Поэтому, если ты убьёшь меня, ты также убьешь её.
ГЛАВА 11
Мои внутренности начинает скручивать, пока они не сплетаются в узел, похожий на узор рубинового цвета у меня на груди. Да, Мириам сказала, что моя мать жива, но теперь у меня есть этому доказательство.
Я пребываю в таком шоке и испытываю такое облегчение, что вздыхаю. Или пытаюсь это сделать. Мои губы не разжимаются. О, боги, неужели она их заколдовала? Эта чёртова ведьма парализовала меня! Готова поспорить, она сейчас рассмеётся; и я это заслужила, так как самолично вошла в её кровавую паутину.
Но Мириам не смеется, она вздыхает.
— Прости меня, дорогая, но я не закончила свой рассказ, как и не закончила высвобождать твою магию.
Мои веки слегка приподнимаются. Я ещё не потеряла контроль над всем своим телом.
— Моя бабушка любила говорить: когда смертные строят планы, Котёл смеётся. И я наконец-то поняла значение этого выражения в ту ночь в Храме, кода твоя мать нас связала. Когда она поняла свою ошибку, поняла, что я ей не враг, было уже поздно менять заклинание, потому что она уже перенесла тебя во чрево своей подруги, и твоя кровь оказалась связанной с той фейри. Моя падчерица знает правду. Мой новый муж объяснил ей, что смог, когда они встретились для того, чтобы обсудить твою поимку.
То есть Мириам хочет сказать, что Юстус в курсе… всего? Я кошусь на мужчину, который следит за тем, как палец Мириам скользит по моей коже, точно корабль по волнам, после чего я снова перевожу взгляд на неё.
— Все, кто находился тогда в храме, были уверены в том, что твоя мать потеряла ребёнка, так как её живот стал плоским, а сама она потеряла много крови. Никто, кроме меня, не заметил, что она перенесла тебя в другое чрево.
Она закрывает глаза и слеза — самая настоящая слеза
