Пришествие Зверя. Том 3 - Хейли Гай

Броня Хаас сильно пострадала на груди и плечах, но шлем все еще был на ней. Она продолжала двигаться, появляясь то по одну, то по другую сторону от отряда. Ее крики перешли в сиплое рычание, дыхание стало прерывистым, но выстрелы продолжались. Она билась с упорством воина, уверенного, что погибнет, но постарается забрать с собой как можно больше врагов.

— Пора! — закричал Симмиас.

— Пора! — ответил по воксу Курланд. — Тейн! Прямо сейчас!

— Врубите энергию снова! — передал Тейн Абатару.

Рев атакующих орков не позволял ему докричаться просто так. Он не оглядывался. Стоя выше Форкаса, Стратона и Боевого Кулака, он расстреливал поднимающийся зеленый прилив. Четверо космодесантников косили орков дюжинами, но натиск лишь усиливался. Тысячи орков скопились внизу, толкая друг друга. Орда стояла так плотно, что сдвигала убитых вперед.

Отступать но тоннелям было невозможно.

Команда «Гладий» замедлила наступление орков. «Каждая секунда — это победа», — подумал Тейн. И каждая секунда могла принести ту самую победу.

Орки не решались на сплошной обстрел, боясь разрушить центр, спасать который они пришли. В противном случае «Гладия» бы уже попросту не было.

За спиной Тейна мелькнула мощная вспышка. На миг он увидел пандус и противника словно на негативе.

— Энергоснабжение восстановлено! — доложил Абатар. — Машины заряжаются.

Ворота ожили. На роге вспыхнула омерзительная звезда. Она исчезла, и изумрудный взрыв на платформе выпустил в пещеру толпу тяжеловооруженных орков и бронемашину. У нее был мощный осадный лемех с шипами. Машина, грохоча, съехала с платформы в облаке черного прометиевого дыма. Ее громоздкий силуэт щерился орудиями. Йарос увидел ствол — и понял, что дальнейшие их действия будут продиктованы отчаянием.

— Если они применяют тяжелую технику... — начал Вегуил.

—...То, возможно, готовы пожертвовать тем, что мы захватили, — закончил за него Йарос.

Лемех танка ударил в стену тел. Теперь завал был высотой больше, чем рост космодесантника. Стена рухнула вперед — сплошная волна плоти. Небесный Коготь повернулся к машине. Вокруг него сгущалась буря, обволакивая его сияющей пеленой бритвенно-острого льда. Он выбросил руки вперед, буря завыла и обрушилась на бронемашину. Лед хлестал по каждой щели в броне, рвал обшивку, кромсал экипаж. Танк закрутился, выйдя из-под контроля, но пушки его все еще стреляли. Снаряд попал в Небесного Когтя и сбросил его с остатков стены из тел. Он рухнул на пол пещеры с такой силой, что камень треснул. Буря стихла.

Иконка Космического Волка тревожно замерцала янтарным светом на внутреннем экране в шлеме Йароса.

Бронемашина все еще двигалась. Йарос побежал вперед, стреляя короткими очередями. Он одной рукой держал болтер, другой отстегивал фраг-гранату. Перепрыгнул через рухнувшую стену и швырнул осколочный заряд в брешь в танковой броне. Башня взорвалась, из нее полетели изувеченные тела. Машина переехала стену и остановилась, превратившись в новое препятствие.

Ворота снова вспыхнули. Появились еще орки — и еще бронетехника.

В вокс-передатчике послышался рев. Звук этот поначалу казался человеческим, потом перешел в чудовищный голодный вопль, чистейшее воплощение жажды, за пределами и человеческого, и животного. Сначала Йарос подумал, что это волчий вой Небесного Когтя, но Космический Волк лежал неподвижно.

Ревел Элигос.

Кровавый Ангел оставил свою позицию слева от Гадриила. Он пронесся в сторону ближайшей группы орков, спешащих прикончить поднявшегося на колени Небесного Когтя. Элигос с обнаженным цепным мечом тяжело протопал мимо Космического Волка и врезался в ряды орков под рев клинка. Он бился не так, как прежде. В нем больше не осталось элегантности точного расчета, он крушил и кромсал, как мясник. Удары его были страшны — небрежные и смертоносные. Когда он сбросил шлем, рев из вокс-передатчика прекратился. Лицо его исказилось, зубы обнажились, будто он был готов пожрать и сам голод.

Элигос не спасал Небесного Копя, но этого водоворота насилия хватило, чтобы приостановить орочью атаку, и Космический Волк поднялся на ноги, вскинул болт-пистолет и начал отстреливаться. Йарос и Гадриил бросились к нему. Вегуил двигался медленнее, выпуская целую стену огня, сдерживая наступление орды на секунду, потом еще на секунду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Йарос встал рядом с Небесным Когтем, стреляя по врагу. Гадриил побежал к Элигосу. Технодесантник звал брата, вновь и вновь выкрикивая его имя, но тот не отвечал, продолжая рвать орков на части. Вокруг них смыкался прилив — удушающая вонь, грубая мышечная сила, слюнявые клыкастые пасти и кривые клинки. Вибрирующий цепной топор врезался в бок Йароса. Он резко обернулся и выстрелил. Поток реагирующих на массу снарядов разнес лицо нападающего в кашу и перебил орков по обе стороны от него.

Гадриил ослеплял одного чужака за другим своим плазменным резаком. Он напрасно продолжал звать брата. Йарос не понимал природу исступления, охватившего Элигоса, но в данный момент был почти что рад ему. Кровавый Ангел бился с такой немыслимой яростью, что у него почти получалось удержать натиск орков.

Йарос стоял спиной к спине с Небесным Когтем, а перед ними развернулась колоссальная зеленая стена. В воксе слышалось неровное дыхание рунного жреца, и символ на экране, означавший его, все еще тревожно отливал янтарным.

Телепорт по-прежнему заряжался. Пещеру наполнил гул немыслимой громкости, отдаваясь в стенах, полу и потолке. Вся луна вибрировала. Рождалась на свет ужасная песнь. Скоро она обретет голос.

— Еще несколько секунд, — сказал по воксу Гадриил. — Несколько...

Свет. Свет разделения. Раскола, острых граней, разъединения. Больше нет «здесь» и «там». Нет пространства. Нет времени. Смерть. Свет разделения. Свет разделения. Все разделено.

У Курланда перехватило дыхание. Кровь наполнила его рот и легкие. Он стоял посередине телепортационной платформы «Глашатая ночи». Хаас — на четвереньках, ее так трясло, что вот-вот могли поломаться кости. Присутствовали все три команды. Остальные космодесантники тоже явно нетвердо держались на ногах.

Он никогда прежде не проходил через подобную телепортацию. Его разорвало на мельчайшие частицы, потом собрало заново, и каждая частица помнила боль разрушения и возрождения. А между одним и другим лежала мельчайшая доля секунды, ощущавшаяся как целая эпоха.

Гул нарастал. Его можно было ощутить даже на таком расстоянии от луны, сквозь корпус ударного крейсера.

Курланд приказал своему телу двигаться. Тело неохотно повиновалось. На ногах, словно сделанных из крошащегося скалобетона, он сошел с телепортационной платформы. К тому моменту, когда они с братьями поднялись на мостик, он вновь мог бегать.

В окулюсе была видна луна. Маяки сработали так, как и обещал Кубик. Их присоединили к сенсорам на броне, и истребительные команды Караула Смерти были перенесены перед тем, как устройства набрали полную мощь, необходимую, чтобы вышвырнуть орочью базу за пределы сектора.

— Почему она не исчезла? — прошептала Хаас, стуча зубами. Она еще не в полной мере владела своим телом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Исчезнет. Мы победили, — сказал Курланд, глядя на взрывы в бездне. Ничего еще не закончилось.

Но телепорты работали. Они работали. Это победа.

Глядя на луну, Симмиас сказал:

— Это... неожиданно...

Горы, ущелья и равнины орочьей базы облекло неровное, режущее глаза свечение. И они двигались. Пики раскачивались на месте, отдельные вершины обрушивались. Железные ущелья растягивались, кора луны рвалась, будто живая плоть. Равнины бугрились, словно под их поверхностью рвались на свободу невидимые чудовища.