Материнская любовь - Любовь Рябикина

Настороженность в глазах женщины окончательно пропала и она горячо воскликнула:

— Точно! Говорит, «вдруг задержусь на работе на несколько дней, вы уж заберите почту». Плохо то, что его часто в командировки отправляют. Тяжело вам будет!

Кольцова улыбнулась:

— Ничего, мы справимся! Он уедет вечером, вот и попросил одежду привезти. Сам в офис ушел.

Маргарита Семеновна покачала головой:

— А я смотрю, что-то давненько его нет. Испугалась, уж не случилось ли чего? Дай Бог вам счастья! — Увидев, что незнакомка собирается уходить, заторопилась: — Ой, вы же торопитесь, а я тут с разговорами! Если что-то потребуется, заглядывайте ко мне!

Майя поблагодарила:

— Спасибо на добром слове. Надеюсь, скоро увидимся.

Вместе с соседкой Ярослава, Майя вышла из квартиры с пакетами в руках. Поставив их к стенке, заперла второй внутренний замок на двери. Маргарита Семеновна, немного понаблюдав, еще раз попрощалась с Кольцовой и скрылась в своей квартире. Майя, подхватив пакеты, спустилась вниз.

Положила поклажу в багажник автомобиля. Осторожно огляделась, разглядывая автомобили во дворе. Опасности, на ее взгляд, не наблюдалось — за рулем никто не сидел. Не спеша выехала из-под арки на улицу, не заметив, что к ее машине мгновенно прицепился «хвост».

Через час Кольцова вернулась на дачу. Ярослав спал на диване в гостиной под болтовню телевизора. Ранения давали о себе знать слабостью в организме. Он легонько посапывал, вытянувшись во весь рост и закинув руки за голову. Яркий халат распахнулся, обнажив крепкую грудь. Швабра лежала рядом на полу.

Женщина тихонько подошла и опустилась на корточки перед ним, держа в руке письмо. С мягкой улыбкой смотрела в красивое лицо. Воронов мгновенно открыл глаза. На лице появилась тревога и он резко сел, а она прошептала:

— Ты так хорошо спишь. Прости, что напугала. Я привезла все, что ты просил и даже сверх того. Соседка, Маргарита Семеновна, дала мне письмо. Хотя она называет тебя Юрий Николаевич. Пришлось соврать и назваться Машей, твоей невестой. Так подозрительно смотрела вначале. Я испугалась — как бы милицию не вызвала!

Протянула письмо. Ярослав взял его. Не глядя на подпись, улыбнулся:

— Она давно мечтает меня женить. Как только я дома, она приходит с дочерьми своих знакомых, чтоб познакомить. Для нее ваши слова, наверняка, были нежнее бальзама. Представляю, как она заулыбалась!

Майя кивнула:

— Она не скрывала своей радости. Расхваливала тебя, как настоящая сваха!

Оба невольно рассмеялись. Кольцова встала:

— Прости, но я женщина и любопытна. Заглянула в тумбочку возле твоей кровати и привезла фотографии. Больше, честное слово, никуда не заглядывала.

Он спокойно ответил, глядя на подписанный конверт:

— Я знал, что вы не удержитесь.

Она направилась из гостиной в свою комнату:

— Ты читай письмо, а я пойду переоденусь и сготовлю нам ужин. Твои вещи я оставила в детской комнате.

Он, разрывая конверт, поблагодарил вслед:

— Спасибо, Майя Аркадьевна!

Она обернулась и рассмеялась:

— Можешь звать меня Мэй! Так зовут друзья. И еще, переходи на «ты»…

После ужина она села за компьютер, чтобы сделать все то, что не успела днем. Ярослав смотрел по видеомагнитофону старую комедию «Веселые ребята» и изредка тихо смеялся, стараясь не мешать ей. Он уже переоделся в спортивный костюм, с облегчением сменив на него халат Майи, в котором чувствовал себя нелепо. Швабра, на которую он опирался как на костыль, привалилась к подлокотнику.

Стараясь не стучать, после фильма прохромал на кухню и налил себе стакан минеральной воды. Вернулся в гостиную. Растопил камин и долго сидел возле него в кресле, глядя на огонь и покручивая высокий стакан в руке. Во второй он держал письмо. Долго думал, затем смял его и швырнул в огонь вместе с конвертом. Бумага ярко вспыхнула, медленно расправилась и проступили слова: «…есть двадцать четыре часа, чтобы вернуться…».

Ночью Ярослав снова разбудил Майю своим криком. Она проснулась мгновенно. Торопливо накинув халат на пижаму, бросилась к детской. Вбежала в комнату и включила напольную лампу. Ярослав снова забился в угол кровати, притянув колени к груди. Полные непередаваемого ужаса глаза смотрели на Кольцову, по лицу катился пот. Женщина протянула к нему руки:

— Ярослав, это я! Не бойся! Я посижу с тобой!

Осторожно, но настойчиво, потянула к средине кровати и он подчинился. Мягко обняла за плечи. Прижав голову парня к своему плечу, ласково погладила по волосам и щеке ладонью:

— Все хорошо. Успокойся. Это только сон. Хочешь, я поговорю с тобой?

Он прижался к ней всем телом, обхватив за талию и словно пытаясь спрятаться от чего-то страшного, что так долго мучило его. Дышал тяжело, словно после долгого бега. Она продолжала гладить его по волосам, щеке и плечу. Немного успокоившись, Ярослав тихо сказал:

— Каждую ночь я просыпаюсь от собственного крика. Прости, что разбудил. Завтра я постараюсь уйти.

Кольцова уложила его в постель, укрыла одеялом и покачала головой:

— Никуда ты не уйдешь. Я не пущу. Ты еще очень слаб и нуждаешься в помощи. Обо мне не беспокойся — высплюсь! А сейчас давай мне руку и я расскажу тебе сказку.

Ярослав чуть улыбнулся побледневшими губами:

— Я ведь уже не ребенок…

Майя тоже улыбнулась, погладив его по щеке ладонью:

— Уверен? Ты дитя, которое боится своего прошлого. При твоем роде занятий душа давно должна бы обратиться в камень, а она у тебя живая осталась. Вот ты и мучаешься… А теперь — сказка. В некотором царстве, некотором государстве жил-был царь. Было у царя три сына…

Ее голос то прерывался, то наполнялся силой, то становился вкрадчивым. Жизнь манекенщицы сделала Кольцову хорошей актрисой. Сейчас она старалась отвлечь его от мрачных мыслей, успокоить и развлечь. Ярослав, со смущенной улыбкой воспринявший ее идею, теперь слушал давно знакомую сказку, как в первый раз. Он словно сам участвовал в ней. Его лицо раскраснелось, глаза сверкали. И ему было искренне жаль, когда она закончила рассказывать. Майя погладила его по щеке ладонью и снова с материнской нежностью поцеловала в лоб:

— Спокойной ночи! Свет оставить или выключить?

Он повернулся на правый бок:

— Выключи.

Заснул очень быстро, а она не спала почти до рассвета, пытаясь собрать разлетевшиеся мысли воедино. Ярослав стал дорог ей, но не как возможный любовник, а как ребенок. Она и сама не могла понять, как так получилось. Взрослый парень, который ворвался в ее жизнь, как бандит, вдруг стал безумно дорог. Женщина теперь готова была защищать его, как собственного сына. Его черное прошлое казалось ей пустяком.