100 великих казней - Елена Авадяева

Томас Мюнцер. Гравюра XVI в.

В своих проповедях Мюнцер выступил с резким осуждением богатого духовенства и монашества, представители которых забыли евангельские заповеди. Слова Мюнцера о том, что монахи «отличаются ненасытной пастью» и что «лицемерные служители Христа придумали себе доходную статью в виде учения о чистилище», находили горячий отклик у слушателей. В свою очередь, Мюнцер близко сошелся с сектой анабаптистов, которые совершенно отрицали значение духовенства как посредника между Богом и людьми и верили в непосредственное откровение свыше, доступное каждому человеку, удостоившиеся его становились в их глазах пророками и апостолами. Анабаптисты отвергали и все церемонии и обряды церкви. Все эти взгляды разделял Мюнцер. Деятельность Лютера стала возбуждать в нем скептическое отношение: «Бороться против власти папы, – писал он, – не признавать отпущения грехов, чистилища, панихид – значит проводить реформу только наполовину. Лютер – плохой реформатор, он подкладывает подушечки нежному телу, слишком превозносит веру и мало значения придает делам».

После перехода Мюнцера на сторону «опасных еретиков» Городской совет решил принять против него меры. Поводом послужила уличная демонстрация ткачей, в результате которой 56 человек были посажены в тюрьму. Мюнцер был также обвинен в участии в бунте и приговорен к изгнанию. Изгнанный из Саксонии, он осенью 1521 года прибыл в Прагу. Он опубликовал там воззвание к населению на латинском, немецком и чешском языках.

«Я, Томас Мюнцер из Штольберга, – так начинается воззвание, – вместе с верным и достославным поборником Христа Яном Гусом свидетельствую перед церковью избранных и целым миром, куда направили меня сам Христос и его наперсники, что я с прилежанием учился у всех живущих в мое время, пока не удостоился полного и редкого познания непобедимой, святой христианской веры. Бывшие до меня говорили о ней холодными устами... Я слышал от них лишь Писание, которое они выкрали из Библии, как воры и грабители... Горько оплакиваю я величайшее бедствие христианства, что слово его затемнено и запятнано, что со смертью апостольских учеников непорочная девственница-церковь, изменив духу, стала блудницей. Но радуйтесь, возлюбленные! Небо наняло меня в поденщики, и я точу мой серп, чтобы жать колосья... Голос мой возвестит высшую истину... а если я не сумею сделать это, то пусть поразят меня муки земной и вечной смерти – у меня нет более ценного залога!»

После выхода воззвания Мюнцеру пришлось покинуть Чехию. В Альштедте ему удалось получить место проповедника. Мюнцер много писал, проповедовал, он имел огромное влияние на своих прихожан. Мюнцер отменил папскую проповедь, не признавал привилегированного положения духовенства, он служил по-немецки, чтобы слушатели имели возможность все понимать.

Лютер выступил против «альштедтской фурии» с «Посланием к князьям саксонским о мятежном духе». Он обвинял Мюнцера в приготовлении к мятежу и требовал от князей изгнания лжепророка. Донос Лютера послужил поводом к дознанию. 1 августа 1524 года Мюнцер был вызван на допрос к герцогу Иоанну в Веймарский замок. Уличить его в ереси было трудно – он в совершенстве знал Святое Писание и мог подкрепить цитатами из него все мысли своих проповедей и сочинений.

После допроса судьи вынуждены были отпустить Мюнцера – и он поспешил скрыться из города.

Мюнцер решил свести идейные счеты с «отцом Реформации», и в городе Нюрнберге он обнародовал памфлет против Лютера. Тот не осмелился открыто ответить Мюнцеру, опасаясь потерять популярность в народе.

Мюнцер остался без всяких средств к существованию – городские власти запретили ему проповедовать, и он отправился в странствие. Вскоре в стране заполыхало пламя Великой крестьянской войны.

Легкие победы обнадежили крестьянские отряды и дали уверенность Томасу Мюнцеру. Но вскоре положение изменилось – движение крестьян сдерживали дворяне обещаниями подчиниться их требованиям, если они будут признаны справедливыми земским судом. Успеху бунтовщиков мешали их плохая сплоченность и неорганизованность. 12 мая Мюнцер прибыл во Франкенгаузен, центр Тюрингенского движения. Крестьяне расположились на возвышении и укрепили позиции. У них не было кавалерии и артиллерии, во всем войске не было ни одного опытного воина. Против 8000 необученных крестьян с проповедником во главе выступили около 10 000 пехотинцев и более 3000 всадников, не считая многочисленной артиллерии. И князья оказались более искусными воинами, чем вдохновенный проповедник. Обманув крестьян назначением определенного срока для ведения переговоров, они предательски начали боевые действия еще во время перемирия.

Мюнцер с остатками разбитой дружины также оказался запертым во Франкенгаузене. За его голову была назначена награда, неприятель следовал за ним по пятам. Все погибло. Но Мюнцер не потерял присутствия духа. Однако вскоре его схватили и немедленно повели к князьям. Враги торжествовали и злорадствовали. «Когда он предстал перед князьями, – писал Меланхтон, – они спросили его, зачем он развращал и вводил в заблуждение бедный народ». Несмотря на всю свою ненависть к Мюнцеру, лютеранский летописец не мог не признать того, что пленник держал себя с непреклонным достоинством. «Он твердо ответил, что поступал правильно, желая наказать князей, так как они были врагами Евангелия». За допросом последовали пытки. «Верю, Томас, что тебе тяжело, – глумился над ним герцог Георг Саксонский, – но подумай, каково было тем несчастным, которых казнили сегодня по твоей милости». – «Нет, не я, а вы довели их до этого», – спокойно отвечал Мюнцер.

Дальнейшие испытания ждали пленника у его злейшего врага, графа Эрнста Мансфельдского, которому он был выдан в качестве военного приза.

В пятницу 26 мая начались казни; прикованный к телеге, Томас Мюнцер был привезен из Гельдрунгена. Ужасные пытки и тюрьмы, тряска в телеге по неровной дороге уже довели его до полусмерти. Герцог Генрих Брауншвейгский прочел ему «Верую», потом его привели в чувство, дав выпить воды.

Когда палач сделал свое дело, окровавленную голову Мюнцера насадили на кол и выставили на Исполинской горе в Мюльгаузене.

ПОСЛЕДНИЙ ИНКА

Если Монтесума погиб исключительно благодаря своей нерешительности и набожности, то кончина Атауальпы, тринадцатого Инки, правителя десятимиллионной империи Инков, под началом которого находилась четвертьмиллионная армия, произошла по прямо противоположным причинам – из-за храбрости и гордыни.

А вообще-то это была Рука Судьбы. Господь мог поразить его громом, мог бросить в Инку метеорит, но на этот раз он избрал своей движущей силой 177 испанских авантюристов, во главе которых стояли пять братьев Писарро – Мартин, Гонсало, Хуан, Эрнандо и Франсиско. Последний-то всех и взбаламутил, услышав в Толедо при дворе короля рассказ Кортеса о своих подвигах, о том, как простодушны и наивны индейцы, и о том, как он добивался успеха с помощью староримского рецепта «разделяй и властвуй».

Разделять в империи инков было кого, только что армия Атауальпы наголову разгромила войска его брата и соперника Уаскара. Император позволил себе расслабиться в городе Кахамарка. Известия о невесть откуда взявшейся кучке белых бродяг верхом на диковинных животных с громовыми палками в руках слегка встревожили его, но не напугали. Он принял их за авангард некоей великой силы, с которой до поры до времени лучше не ссориться.

Казнь Атауальпы. Средневековая гравюра

А конкистадоры уже ясно понимали, что империя инков живет, дышит, существует до тех пор, пока живет ее верховный властитель, то есть Инка. Инка послал к Писарро послов, чтобы заверить в дружбе, с помощью ценных подарков они отговорили белых от посещения его резиденции.

Однако отговорить испанцев от похода в горы не удалось даже самым красноречивым послам Инки. Вопреки желанию «сына Солнца» Франсиско Писарро не только не остановился, а, наоборот, сам послал в горы на разведку своих людей во главе с умудренным опытом Эрнандо де Соте. Отряд Соте побывал в нескольких перуанских селениях, в том числе в Кахасе, где белые разграбили не сокровища инков, а «всего лишь» здешний дом «невест Солнца». К великому возмущению местного населения, Соте отдал солдатам, изголодавшимся по женщинам, 500 кахасских весталок, долгом которых было хранить целомудрие.

Основная часть экспедиции Писарро двигалась по течению реки Чанкай, миновала город Ченгойапе, переправилась (на высоте более четырех тысяч метров) в Андах через главный водный рубеж. 15 ноября 1532 года глазам завоевателей Перу наконец открылся инкский город Кахамарка, расположенный в широкой долине.

Его украшали Храм Солнца, облицованный золотыми пластинами, как и следовало ожидать, дом «невест Солнца», а также мощная, находившаяся на возвышении крепость.