Призраки страсти - Антон Леонтьев

Проспект Мира… Роман и Стасик… День рождения Тимы… У Натальи засосало под ложечкой. Надо бы позвонить мужу и спросить, все ли в порядке. Естественно, она ни секунды не сомневалась, что у него все нормально, но беспокойство не проходило.

Где же ее мобильный? Ах, ну да, на заднем сиденье. Не дотянуться. Поток автомобилей полз вперед. Придется подождать до дома, тем более что уже недалеко. Еще два поворота…

Наталья припарковала «Мазду», взяла с заднего сиденья трубку и задрала голову. Снизу были видны окна их кухни. Темные. Собственно, и понятно – Стасик на дне рождения у Тимы, а Роман вполне мог отправиться к своей пассии по имени Карина после того, как завез сына на праздник его лучшего друга. Наталья закусила губу. И почему она вцепилась в это злосчастное свидание, намеченное на пять вечера? Встречу ведь можно перенести. Или, что ужаснее, Роман мог встретиться со своей Кариной в присутствии сына…

Перед глазами Натальи возникла картинка: Роман останавливает «Фольксваген Пассат», на соседнее сиденье быстренько ныряет молоденькая красотка в мини-юбке, коротенькой шубчонке и туфлях на гигантских каблуках, а Стасик сидит на заднем сиденье и с упоением разглядывает очередную приключенческую историю из сборника комиксов. Карина, лукаво скосив глаза на мальчика, тянется к Роману, чтобы поцеловать его, но тот отстраняется и кивает в сторону сына.

– Стасик, скажи «здрасьте» тете Карине! – говорит Роман, и ребенок, не поднимая взгляда, бормочет казенное приветствие.

– Ну какая же я ему тетя? – щебечет Карина.

Голос у нее наверняка визгливый, противный. Хотя нет, глубокий и прокуренный. Какая, впрочем, разница!

– Не тетя, а сестра. Старшая. Или кузина. У нас ведь с ним разница всего десять лет, – продолжает Карина, елозя на сиденье. Ее шаловливая ручка, увенчанная кроваво-красными накладными ногтями, вернее даже когтями, хищно тянется к бедру Романа и замирает над его ширинкой.

– Тетя Карина – подруга твоей мамы, Стасик, – говорит Роман, стараясь замять неловкость и объяснить сыну присутствие в салоне автомобиля незнакомой девицы.

Но Стасик до такой степени увлечен приключениями археологов в джунглях, что ничего не замечает – ни руки Карины, дергающей за «молнию» брюк отца, ни самой вульгарной красотки.

– Прекрати! – шепчет той Роман. Вернее даже не шепчет, а шевелит беззвучно губами.

Но Карина, высунув кончик малинового языка, не желает его слушать.

– Позднее, позднее… – выдыхает Роман и кивает в сторону сына.

– Да, твой папа прав! – заявляет развратная девица и громко смеется.

Ее хохот заглушает стрекот расстегиваемой ширинки. Роман, вцепившись в руль, уже не сопротивляется. Ему хорошо, очень хорошо.

– Мы с твоей мамой очень хорошие подруги, – вещает Карина. – Очень хорошие, просто неразлейвода! У нас с ней очень много общего. Например, общий вкус.

Карина плотоядно облизывается, обводя пухлые алые губы малиновым языком, хлопая длиннющими накладными ресницами. Из ее горла вырывается возглас удивления – она якобы поражена тому, что видит. Но удивление наигранное, фальшивое, искусственное, как и красотка Карина…

Как и картинка, вспыхнувшая в мозгу Натальи. Женщина так отчетливо видела придуманную ею же самой сцену, что даже испугалась. Как будто она сидела перед телевизором, по которому шел третьеразрядный фильм.

Нет, такого Роман никогда бы себе не позволил. И пусть у него имеется любовница, но их встречи проходят иначе. И конечно же Стасик на них не присутствует. Это все выдумки, блажь, фантазии, иллюзии!

Или… Явь, реальность и правда – где-то там, далеко? Или очень даже близко?

Наталья опустила взор, повела глазами вокруг – и заметила фонарь, излучавший яркий белый свет. Такой же яркий, как… Стоп! Ну почему она постоянно думает о той треклятой двери? Почему не в состоянии забыть ужасный сон? Почему кошмар выбрал именно ее своей жертвой?

Почему, почему, почему… Вопросы, на которые нет ответа.

Наталья взяла сумочку и кейс, прошла в подъезд, вызвала лифт – и его дверцы мгновенно распахнулись. Женщина шагнула в кабину, нажала кнопку пятнадцатого этажа.

Подъемник пришел в движение. Женщина прислонилась к стенке и откинула голову. Веки налились свинцом, Наталья на мгновение прикрыла глаза. И почти сразу же открыла их, потому что по кабине разнесся странный, скрипящий звук. Звук неприятный, зловещий, пугающий.

Лампа на потолке замигала, и Наталье стало вдруг страшно, чрезвычайно страшно. Никогда раньше она не испытывала симптомов клаустрофобии, а тут ее охватила подлинная паника. Захотелось немедленно оказаться вне пределов лифта, где-то далеко-далеко, на поле, засаженном васильками.

Ее взгляд упал на кнопку пятого этажа – от кнопки осталась расплавленная головешка. Вандалы подожгли ее пару недель назад. Они же испоганили стены лифта дурацкими граффити. Присмотревшись к рисунку на стене, Наталья похолодела. Это же та самая ДВЕРЬ! И коридор. «Коридор Смерти»…

Перед глазами Натальи поплыло, в ушах зазвенело. Наверняка подскочило давление. И почему лифт так долго взбирается вверх? Прошло ведь уже не меньше трех или четырех минут…

Наконец кабина лязгнула, загудела, остановилась. Но двери все никак не разъезжались. Наталья почувствовала, что у нее начинается истерика. Еще минута в жутком лифте – и она сойдет от страха с ума!

Лампочка замигала все быстрее и быстрее, и Наталья поняла – вот-вот она погаснет. А граффити на стенке лифта зашевелились, изгибаясь. Да и стенки кабины вдруг стали колыхаться – так колыхались стены коридора в ее ночном кошмаре!

Наталья раскрыла рот, чтобы закричать, но из горла не вырвалось ни звука. И вдруг ей стало ясно – ДВЕРЬ здесь, прямо в одной из стенок лифта. И сейчас, прямо сейчас, она откроется…

Откуда-то из глубины тела женщины вырвался сдавленный, кхекающий звук – и глаза раскрылись сами собой. Наталья убедилась, что по-прежнему находится в кабине лифта, однако лампа под потолком совершенно не мигает, а стены вовсе не колышутся.

Она заснула! Прямо здесь, в лифте! Причем стоя! Сон длился всего несколько секунд – лифт, судя по гудению, набирающему все более высокие ноты, подъезжал к пятнадцатому этажу. Наталья в ужасе уставилась на выход из кабины. Неужели сон был пророческим, и лифт не выпустит ее? А затем в стене откроется ДВЕРЬ и…

Дверцы разъехались, Наталья перевела дыхание. И тотчас раздалось свирепое рычание. Неужели кошмар еще не закончился? И то, что она проснулась, ей показалось, начинается новый сон? Неужто на нее кинулся Хранитель Коридора?

– Батый, к ноге! – раздался властный голос, и лай перешел в скулеж.

В кабину лифта рвался Батый, немецкая овчарка соседей по лестничной клетке. Пес был злющий и всегда норовил укусить любого, кто попадался у него на пути. Или хотя бы облаять.