Прости, но я хочу на тебе жениться - Федерико Моччиа

особенно что именно говорит новенький.

Алекс удивленно смотрит на телефон:

– Что значит «какой сюрприз»? Мы совсем недавно разговаривали!

Ники понимает, что они могут его узнать, и быстро отходит в сторону:

– Ну, я всегда удивляюсь, когда слышу тебя… Знаешь, ты сегодня был таким милым.

– Сегодня? Когда это мы встречались? Если бы я захотел поговорить с тобой, то был бы еще в пижаме…

– Точно, ты был совершенно неподражаем… В этой пижаме… Алекс еще больше удивляется:

– Ники… Какого черта, ты что, пила?

Ники больше не может сдерживать Ондэ, им удается прижать ее к стенке. Ники старается спрятать телефон, прикрывает его рукой:

– Нет, хватит, стойте, это мое, мое…

Алекс слышит весь этот шум:

– Что твое? Ники?

Олли хватает ее Nokia, Алекс пытается что-то понять.

– Алло, алло, Ники? Что происходит?

Олли прикладывает телефон к уху.

– Нет, стой, верни его… Верни!

Ники борется, вырывается из хватки Эрики и Дилетты, пытается забрать телефон, но Олли тут же узнает, с кем она говорила:

– Привет, Алекс!

– Кто это? Олли?

– Да, конечно! Это я… Как ты?

– Хорошо, но что случилось с Ники?

Олли смотрит на пленницу других Ондэ:

– Ей пришлось срочно бежать в туалет. Очень захотелось пи-пи… Мы пили коктейли, травяные чаи, сам знаешь, как это бывает… Ах, вот она, вернулась, отдаю телефон.

Ондэ отпускают Ники.

– Алло? – Алекс, совершенно ошеломленный, стоит посередине дороги. – Ники, что случилось, что происходит?

– Олли же сказала тебе, не так ли? Я должна была пописать, не могла больше терпеть!

– Прости, но… Ты не могла взять телефон в туалет?

– Чтобы пописать? Но не могу же я одновременно говорить по телефону! Блинство! Это может быть видеозвонок, знаешь ли… А, ты хотел пошпионить за мной?

– Я? Вы все сумасшедшие. Ну, я иду домой. Увидимся позже?

– Хорошо, я позвоню, когда вернусь домой… – Ники нажимает кнопку «Отбой».

Эрика удивленно смотрит на нее:

– Эй, сколько раз вы перезваниваетесь?

– Много… Очень много, только и делаем, что друг другу звоним.

– Хуже, чем у меня, когда встречалась с Джо.

– И я надеюсь, что будет лучше! Без обид!

– Ах, я бы поспорила, что это не так.

Олли пожимает плечами, ей весело.

– Я тоже.

– Да что вы говорите… Вы хотели услышать его голос по телефону только потому, что не были уверены, что это Алекс. Как же вы ошибаетесь…

Дилетта садится на диван:

– Я была уверена, что это Алекс.

– Почему?

– Просто почувствовала… Ты бы ни за что не смогла внезапно бросить его и начать встречаться с другим.

Ники начинает притворно кокетничать:

– Ну, я бы не сказала… Люди меняются, вы же сами говорили. К тому же никогда не говори никогда. Ну, а ты, Олли, могла бы придумать что-нибудь получше, история с туалетом никуда не годится!

– Но он поверил…

– Он хотел в это поверить…

– Эрика!

– Я думаю, иногда мужчины прекрасно знают, что происходит на самом деле, но притворяются, не хотят мириться с реальностью. Вот посмотри на Джо: он думает, что с тех пор, как мы расстались, я встречаюсь с кем-то, но это не так…

– Подумай, что было бы, знай он правду.

– Уверена, он не поверит!

– Да… Я тоже так думаю…

– По-моему, его бы это настолько шокировало, что он стал бы геем.

– Олли!

– Именно! Если мужчина поймет, что его любимая женщина настолько изменилась, он перестанет интересоваться женщинами вообще! А вообще-то я ничего не имею против геев, наоборот…

– Что?

– Я собрала вас, чтобы отпраздновать! Меня приняли на стажировку в Дом моды! А там все геи!

– Круто!

– Что они все геи?

– Нет, я о стажировке!

– Да, я очень счастлива…

– Прекрасно! Поздравляю…

Олли бежит на кухню, хватает блюдо с тортом – бело-розовая глазурь с декоративными бантиками, а сверху надпись «Стажер… не рискует» и огромное число восклицательных знаков. Ставит торт в центр большого стола в гостиной.

Все подходят ближе.

– Что ты хотела сказать этой надписью?

– То, что я не рискую стать новой Моникой Левински… Я же говорила! Мой босс – гей!

– Олли, ты такая крутая!

– Я такая счастливая! По крайней мере, у меня появятся деньги и не нужно будет полагаться только на маму…

– Но если ты живешь тут, ты все равно ей должна!

– Конечно! А как еще я могла бы позволить эту квартиру?

– Мы вообще все живем с родителями, так и останемся детьми на всю жизнь…

– Нет, есть способ это исправить.

Олли отрезает первый кусочек торта.

Эрика берет его:

– Да, конечно, нас удочерит твоя мама и будет спонсировать.

– Можем замуж выйти.

– Это слишком скучно!

– Выйти замуж?

Ники берет второй кусок:

– Нет, выйти замуж только для того, чтобы уехать из родительского дома…

– Многие так и поступают… – Дилетта берет последний кусочек.

– Хорошо, но свадьба должна оставаться мечтой… Если даже она превратится в рутину, какой в ней смысл?

– Да, ты права.

На этот раз их мнение совпадает, по крайней мере, в этом вопросе. Девушки едят торт со сливками и сахарной глазурью, улыбаются и думают о чем-то своем, только иногда восклицая:

– Мм… Вкусно!

– Да… Еще килограммчик… Вот сюда.

Их глаза светятся счастьем, впереди у каждой неопределенное будущее, на языке сладость, а в сердце простая, но такая большая мечта. Собственный дом, где можно чувствовать себя свободно и безопасно. Обставлять его, фантазировать. И чувствовать себя взрослой.

Глава пятнадцатая

Ночь в городе. Кто-то уже спит, а кто-то, наоборот, мучается от бессонницы. Ночь светлых мыслей, убаюкивающих мечты. Ночь страхов и неуверенности, прогоняющей мечты. «Ночь раздумий и любви, открывающая объятия новому миру»[18], как поет Микеле Дзаррилло.

Ники, веселая и довольная, ныряет в постель и отправляет Алексу эсэмэску:

«Привет, дорогой, я дома и ложусь спать. Скучаю по тебе».

Алекс улыбается, читает, потом отвечает. «И я по тебе… Всегда. Ты мое ночное солнце, моя дневная луна, моя самая красивая улыбка. Я люблю тебя».

И все кажется таким спокойным. Легкий ночной ветерок, несколько облачков скользят по небу, как по большому синему ковру. Но на самом деле эта ночь не такая уж и спокойная.

Кто-то в другом доме даже не думает спать.

Энрико ходит взад-вперед по гостиной, затем медленно входит в комнату маленькой девочки, взволнованно смотрит в полутьме на ее личико, слушает дыхание, настолько легкое, что его замечаешь только вблизи. Вдыхает всей грудью тонкий аромат, этот запах новорожденного, впитывает в себя эту свежесть, очарование маленьких ручек, неуверенных, осторожно сжимающихся в кулачки и вновь разжимающихся на маленькой подушке, каждое движение наполнено