Странный приятель. Таинственный Амулет - Егор Чекрыгин

– О-о-о, сударь, это маэстро Гуус Лии! Тот самый! Командир абордажной команды мооскаавского каперского корабля «Барракуда» и наш с Готором хороший друг еще по приключениям в Старой Мооскаа. Вы могли видеть его портреты, а может быть, и встречали его в каком-нибудь иностранном порту.

– Нет, не встречал, а портреты, возможно, действительно видел… – немного подумав, ответил адмирал. – Буду рад, если вы представите нас друг другу. Не так часто удается познакомиться с легендой! Заодно и Готора тащите сюда. Я же вижу, что вам не терпится обсудить с ним свои подвиги. Он сегодня тоже проявил себя с лучшей стороны.

Общение с адмиралом надолго не затянулось. Оу Ниидшаа был не в том состоянии, да и дел у него еще хватало. Собственно, решать одно из этих дел он и направил Ренки, лейтенанта оу Вогшаа и оу Нииги Нииндига, которого назначил временно исполнять обязанности капитана фрегата, взятого Ренки на абордаж. Им надлежало плыть в разные стороны, чтобы собрать своих, а заодно и разведать, как там чужие.

Как бы ни хотелось, но разгромить весь флот Кредона конечно же не удалось. Несколько кораблей смогли вырваться из ловушки, и, учитывая, что каждый из них был довольно мощной боевой единицей, можно было ожидать любого подвоха. Например, кредонцы могли перехватить тооредаанские корабли, чьи экипажи понесли значительные потери в предыдущих битвах, и либо захватить, либо пустить на дно.

Может быть, это и была излишняя предосторожность, ибо кредонцам тоже досталось преизрядно, но, как своеобразно выразился Готор: «Лучше перебдить, чем недобдить».

Ну а Ренки с Готором, помимо всего прочего, надо было еще и узнать участь своих пиратов. Потому первым делом они отправились к тому месту, где сегодня и началась битва, – к южному проходу в пролив. Тому самому, через мели которого пытались прорваться мелкосидящие пиратские посудины.

Путь туда, поиски – все это продлилось до самого вечера. А результат… Тут тоже состоялся своеобразный бой, при виде которого у древних скал и мелей могло возникнуть ощущение дежавю, ибо давно уже никто не выводил в море целые флотилии из лодок и небольших шхун без серьезных пушек на борту.

И тем не менее эти крохотные скорлупки тоже смогли устроить настоящую битву. Кто-то палил из фальконетов и пушчонок ядрами размером с крупный орех. Другие стреляли во врага из ружей и пистолетов. Ну а третьи, не тратя порох (которого, возможно, и не было), сразу шли биться в абордажном бою, грудь в грудь.

Кто победил, сказать было сложно. Часть пиратских корабликов, видимо, сумела развернуться и удрать восвояси. Наверное, с десяток пиратских лодок достигли желаемого результата, прорвавшись в Срединное море, вот только их капитаны не очень-то хорошо понимали, что им делать дальше. Остальные же суденышки были по большей части побиты, ибо противостояли им все-таки профессиональные военные моряки одного из лучших флотов в мире. Да и вооружение кредонских «скорлупок» было не в пример лучше пиратского.

К моменту прибытия «Счастливого» около двух дюжин этих «победителей» гордо стояли посреди пролива, изображая из себя этакую непреодолимую пограничную заставу. Они хоть и не могли не слышать гула сражения, однако, видимо, еще не знали, какая катастрофа случилась с их «старшими товарищами». При виде приближающегося фрегата кредонской постройки они было встрепенулись и даже вывесили какие-то флажки на мачтах, но, разглядев тооредаанский флаг, предпочли спастись бегством, ибо даже двадцать мелких посудин едва ли могли противостоять в бою пусть и изрядно побитому, но фрегату. Преследовать их «Счастливый», естественно, не стал. Он был не в том состоянии, чтобы участвовать в гонках, да и иных дел хватало.

Да, увы, но даже спасательные работы, которыми вынуждены были заняться моряки со «Счастливого», были сопряжены с немалыми трудностями. В первую очередь, конечно, из-за отсутствия шлюпок.

А спасать было кого. С разбитых корабликов, островков, а то и просто отмелей люди капитана оу Дарээка сняли примерно полсотни человек. И это являлось весьма ценным приобретением, ибо опытные моряки сейчас были необыкновенно нужны. А те, кто сумел выжить после такого боя и крушения собственных суденышек, как правило, были достаточно опытными моряками.

Ночь пришлось провести там же, спустив оба якоря, чтобы не снесло течением на мель. Спали посменно, стараясь как можно быстрее привести «Счастливый» в порядок. Заделали большинство наиболее опасных пробоин, заменили сбитую бизань и немного нарастили грот-мачту, что позволило существенно добавить парусов, а значит, и скорости.

Но тем не менее диагноз, который вынес консилиум из шкипера, боцмана и судового плотника, был предельно суров: немедленный ремонт, иначе даже достаточно средненький шторм без особого труда доделает работу, которую так и не сумели выполнить кредонские канониры, и отправит побитый фрегат на дно.

Так что утром, похоронив тех, кто умер этой ночью от ран (почти два десятка человек), и дождавшись подхода еще шести мелких пиратских судов, четыре из который вернулись из Срединного моря, а два попытались прорваться туда на рассвете, Ренки направил свой корабль к Северному проливу, где, как он знал, адмирал оу Ниидшаа заранее назначил рандеву своим кораблям в случае победы.

Там их ждали довольно приятные новости. Из пяти фааркоонских кораблей, что пошли с Ренки в этот бой, уцелело четыре. Избитые, с обломанными мачтами и значительно уменьшившейся командой, но все еще держащиеся на плаву. Литругские пираты были представлены всего двумя кораблями, а об участи остальных пока можно было только догадываться. Были ли они пущены на дно, захвачены кредонцами или просто сбежали с поля боя? Может быть, когда каждый капитан, участвовавший в сражении, составит отчет, некоторые подробности и удастся прояснить…

Примерно еще два дня три объединенных флота простояли, занимаясь ремонтом кораблей и поджидая тех, кто отстал или потерялся. Впрочем, за это время два полка регулярной тооредаанской армии под командованием генерала оу Дезгоота, плывшие на не участвовавших в сражении транспортниках, и один полк мооскаавцев как бы невзначай высадились на острове Аидаак и других островах пролива.

Нет, это ни в коем случае не было захватом. Просто надо было выбить небольшие кредонские гарнизоны, без всякого на то разрешения поставленные на островах, и позаботиться о том, чтобы республика не смогла повторить еще одной попытки оккупации нейтральных территорий.

Увы, но при всем своем желании участвовать в этой операции Ренки не мог, ибо ему хватало забот и со своей флотилией. А вот Готор поучаствовал, правда, больше в качестве инженера, дававшего рекомендации по возведению фортов и устройству пушечных батарей. Да-да, все было очень серьезно, ибо опасность ответных действий со стороны Кредона по-прежнему сохранялась. А то, что часть пушек теперь была обращена не к морю, а вглубь острова… Кредонцы – весьма коварный народ, и ждать от них можно любой подлости.

Ренки вместо подвигов все это время бился за добычу. Как оказалось, пираты взяли немало добра, и вызванное этим фактом недовольство среди тооредаанских моряков тоже было весьма немаленьким.

Обвинения в том, что, пока они бились, пираты хватали их добычу, так и сыпались подобно граду, и нельзя сказать, что все они были абсолютно необоснованными. Как, впрочем, и утверждения, что часть пиратских кораблей уже удрала прямо посреди боя в неизвестном направлении, прихватив с собой взятые на абордаж легкие кредонские корабли.

Конечно, шхуны да шлюпы были не бог весть какой добычей. Но в устах иных раздосадованных капитанов они превращались чуть ли не во фрегаты, а то и линейные корабли, по самые верхушки мачт набитые золотом и драгоценными камнями.

Как же сейчас Ренки недоставало искусства Готора торговаться. Он бы даже от помощи Одивии Ваксай, тоже весьма поднаторевшей в этом деле, не отказался, так допекли его претензии флотских капитанов.

Выиграть этот спор в некотором роде было вопросом чести. Флотские не только пытались уменьшить его добычу, но и принизить честь победителя, намекая на то, что вклад пиратского флота в общую победу был не так уж и велик.

А адмиралу оу Ниидшаа, который наверняка встал бы на сторону молодого капитана, увы, был прописан постельный режим. Его раны оказались куда серьезнее, чем он полагал вначале. И Ренки посчитал неуместным тревожить уважаемого адмирала по столь незначительному поводу.

И все же за время общения с Готором, Одивией и иными записными прохиндеями и благородный оу Дарээка кое-чему научился.

Например, сохранять спокойствие, не давая спровоцировать себя на необдуманные поступки вроде того, чтобы гордо отказаться вообще от любой добычи, бросив в лицо оппоненту какие-нибудь очень благородные и пафосные, однако абсолютно неуместные слова. Это конечно же было бы очень красиво и достойно отдельной баллады, но его люди едва ли смогли бы оценить подобный поступок, ибо по большей части предпочитали великой славе золото в кармане и попадать в баллады были не расположены.