Алкаш в борделе (сборник) - Олег Путилин

Наконец мне удалось совладать со своими нервами, и сон стал вытеснять из моего сознания мысли, заменяя их образами. Я вдруг оказался перед дверью, обитой обожженным деревом, стоял в узком коридорчике. Я протянул руку, открыл дверь и вошел внутрь. Очутился в большом предбаннике, облицованном белым кафелем. Справа от меня поблескивал голубой водой небольшой бассейн. Прямо передо мной, завернувшись в простыню, с мокрыми волосами, сидел на деревянной скамье мужчина, в котором я узнал вице-мэра Ивана Шелестюка. Деревянная скамья, на которой он сидел, была огорожена с трех сторон деревянными перилами, какие обычно можно наблюдать в судах. Шелестюк, завернутый в простыню, весь дрожал. Я подошел к нему поближе и произнес:

— Вы, похоже, только что вылезли из воды. Хорошенько разотритесь полотенцем…

Шелестюк поднял на меня испуганные глаза и, преодолевая зубную дробь, ответил:

— Я не лазил в воду, я просто вспотел. Мне очень страшно.

— Вы боитесь того, что вы совершили? — прямо глядя в глаза Шелестюку, спросил я.

— Нет, вы не поняли… Я же говорил вам, что я не лазил в воду. Я просто вспотел.

Я непонимающе уставился на него.

— Вы не понимаете! — сокрушенно сказал он и бросил взгляд на стену справа от меня.

Я тоже посмотрел на эту стену и увидел, что посреди нее находится такая же обшитая жженым деревом дверь, через которую я проник в предбанник.

— Вам надо пройти туда, — ткнул скрюченным пальцем в дверь Шелестюк. — Там вам все скажут. Пожалуйста, пройдите туда…

— Что я там узнаю?

— Я не могу вам сказать. Но, пожалуйста, пройдите. Там вам все скажут…

И Шелестюк снова задрожал, закутался в простыню и потупил голову. Меня почему-то охватил страх. Мне абсолютно не хотелось заходить в дверь, на которую указывал вице-мэр. Тем не менее я, убедив себя, открыл дверь и сделал шаг вперед.

В комнате было абсолютно темно, лишь слабый луч света проник туда вместе со мной. Кроме того, было очень жарко. В лицо мне ударил обжигающий горячий воздух. Я постоял немножко на пороге и вдруг услышал голос. Я так и не понял, откуда он доносился. Единственное, что можно было сказать определенно, это то, что голос не принадлежал Шелестюку. Это был голос другого мужчины.

— Войдите и закройте за собой дверь.

Голос мужчины был обычен, однако что-то в интонации, с которой были произнесены эти слова, завораживало и заставляло повиноваться. Я закрыл за собой дверь. Стало невыносимо жарко. Я мгновенно покрылся потом. Голос мужчины зазвучал снова:

— Вы не должны двигаться. Это гарантия вашей безопасности. Я вам все расскажу, если вы не будете делать резких движений.

— Хорошо, — ответил я. — Но что вы мне расскажете, что?

— Вы все узнаете… — проговорил голос и замолчал.

И тут до меня донесся звук звонка. Сначала я подумал, что мне это показалось. Однако, сосредоточившись, я понял, что это действительно звук звонка моего телефона. Он звонил мягко, но очень настойчиво. Звонки не прекращались. Я открыл глаза, протянул руку и поднял трубку.

— Алле, Вовк? Это Дынин… У тебя все нормально?

— Дынин, это ты?

— Конечно, я… Ты что, пьяный, что ли? Я просто так. Позвоню, думаю, на всякий случай…

— Сколько сейчас времени? — оборвал я его.

— Семь.

— Господи, как ты не вовремя! — вырвалось у меня.

— Не понял…

— Нет, это я так, про себя… Мне просто снился интересный сон.

— Ничего, все твои сны мы сделаем явью, гы-гы… — загоготал Дынин.

— Не дай Бог, — произнес я и положил трубку.

Все утро прошло несколько скомканно. Сначала я лежал на диване, переворачиваясь с боку на бок, затем встал, принял холодный душ, сходил в магазин за продуктами, позавтракал. В редакцию идти не хотелось, так как делать сегодня там было нечего.

Наконец я дождался, когда часы пробьют двенадцать, взял с собой приготовленный еще вчера портфель и отправился в мэрию. К зданию мэрии я подъехал в двенадцать сорок восемь. Выйдя из такси, я огляделся по сторонам, стараясь определить, на месте ли Дынин. Это удалось мне легко. Я сразу же заметил метрах в пятидесяти от мэрии яркую лысину своего приятеля. Засунув руки в карманы брюк, Дынин с сигаретой в уголке рта прогуливался взад-вперед по тротуару. «Надо сказать ему потом, чтобы в следующий раз, дабы быть естественным в роли праздношатающегося, он заглядывался больше на проходящих мимо женщин, а не на мужчин», — подумал я.

Войдя в здание, я подошел к дежурному милиционеру и сказал:

— Я к Шелестюку. Записан на час дня.

— Ваши документы.

Я протянул ему свой паспорт. Милиционер сверился с журналом, записал что-то и, вернув мне паспорт, произнес:

— Пожалуйста, второй этаж, двести шестнадцатая…

Я не спеша поднялся на второй этаж и отыскал указанную комнату. Открыв дверь, очутился в большой и светлой приемной, где, кроме секретарши, сидели еще двое. Один по виду и форме являлся охранником. Второй же мужчина с беззаботным видом читал газету. Он лишь раз скользнул по мне равнодушным взглядом и тут же вернулся к своему чтению. Охранник же и секретарша вперились в меня своими взглядами.

— Вы к Ивану Валентиновичу? — спросила секретарша после некоторой паузы.

— Да. Моя фамилия Мальков. Мне назначено на час.

— Да-да. Он меня предупреждал… Подождите секундочку.

Секретарша нажала кнопку селектора и спросила:

— Иван Валентинович, к вам Мальков.

Ей что-то ответили, после чего она повернулась ко мне и сказала:

— Проходите.

Я еще раз бросил взгляд на мужчину, читающего газету, и, открывая дверь в кабинет Шелестюка, подумал: «Похоже, без слежки мне все-таки не обойтись». Какой бы безразличный вид ни делал этот шпик, но читать газету в обеденное время в приемной вице-мэра мог только человек, занимающийся слежкой. А следить сегодня могли только за мной.

Я вошел в кабинет Шелестюка и остановился около двери. Хозяин кабинета, оторвавшись от бумаг, смотрел на меня сквозь очки. Немного погодя он снял их и откинулся в кресле, ни на секунду не выпуская меня из поля зрения.

Хотя это был явно вице-мэр Шелестюк, в жизни он отличался от того, что я видел на фотографии и видеопленке. Это был пожилой мужчина с тщательно зачесанными редеющими седыми волосами, в безукоризненно белой рубашке, с модным пестрым галстуком. Пиджак его висел на стоящем рядом со столом стуле.

Во всем облике хозяина кабинета не было и следа от того рыхлого мужчины, который трахался с проституткой на видеопленке. Весь его вид излучал респектабельность, деловитость и уверенность в себе. Однако по тому, каким пристальным взглядом смотрел на меня Шелестюк, я понял, что в этом благополучном королевстве не все спокойно. В его глазах чувствовалось напряжение, некая настороженность и одновременно вызов и насмешка. Я вдруг для себя решил, что этот человек потому так внимательно всматривается в меня, что решает, какой вариант дальнейших действий по отношению ко мне ему предпринять. Я понимал, что от этого будет зависеть моя дальнейшая судьба, а может быть, и жизнь. Люди в приемной, похоже, только и ждали его указаний на мой счет.

— Что же вы не проходите, господин Мальков? — спросил Шелестюк. — Садитесь. Надеюсь, вы на самом деле Мальков?

— Конечно, я могу вам показать паспорт.

— Спасибо, не надо. Если мне понадобятся данные, я возьму их на вахте у милиционера.

— Похоже, вы предусмотрительный человек, — заметил я, опускаясь в кресло.

— Похоже, не очень, поскольку вы сейчас сидите в моем кабинете, — возразил Шелестюк.

Я внутренне усмехнулся и не мог с ним не согласиться.

Шелестюк положил руки на стол и стал поигрывать дужками своих очков.

— Что ж, полагаю, что вы деловой и солидный человек. Не будем поэтому спешить и пойдем по порядку, который заведен в подобных случаях, — сказал он. — Вчера по телефону вы сообщили мне о том, что у вас есть документы, которые касаются меня и, увы, покойного, Александра Бомберга. Наверное, будет логично задать вам вопрос, что это за документы и можете ли вы мне их продемонстрировать.

«Партия началась», — подумал я. Шелестюк пошел стандартно: е2-е4. От меня зависело продолжение. Я решил не усложнять партию.

— У вас есть видеомагнитофон?

— Да, пожалуйста, — Шелестюк кивнул в ближайший угол кабинета. Там на ажурной тумбочке стоял телевизор с видеомагнитофоном.

Я подошел к аппаратуре, вынул из портфеля видеокассету и вставил ее в видеомагнитофон. Шелестюк вынул из ящика пульт управления и нажал на кнопку. На экране появились уже знакомые мне кадры — сцена в бане. Вице-мэр, повернувшись в крутящемся кресле, с насмешкой в глазах стал наблюдать за происходящем на экране. Можно было подумать, что он не придавал большого значения увиденному и даже насмехался над этим. Однако по тому, как постепенно плотно сжимались его губы, было ясно, что фильм все-таки производил впечатление на этого человека. Он внимательно и терпеливо просмотрел все эпизоды на пленке, после чего уже иным голосом спросил: