Исторические портреты. 1762-1917. Екатерина II — Николай II - А. Сахаров (редактор)

Собственные же мероприятия императрицы носили иной характер. После посещения в 1764 г. прибалтийских провинций она велела лифляндскому губернатору Ю. Ю. Броуну рассмотреть вопрос об отношениях крестьян и помещиков на заседании ландтага. В 1765 г. Броун, исполняя приказание Екатерины, писал в ландтаг: «Ея Императорское Величество из жалоб, ей принесенных, с неудовольствием узнала, а при приезде отчасти и сама заметила, в каком великом угнетении живут лифляндские крестьяне, и решилась оказать им помощь и особенно положить границы тиранской жестокости и необузданному деспотизму (таковы были собственныя выражения нашей великой императрицы), тем более что таким образом наносится ущерб не только общему благу, но и верховному праву короны». Далее Броун отмечал, что главное зло состоит в отсутствии у крестьян права собственности, и требовал установить это право на движимое имущество, а также регламентировать крестьянские повинности и пресечь продажу крестьян за границы Лифляндии и продажу поодиночке, разлучая членов семей. Принятые в то время в Прибалтике меры впоследствии, в 1816-1818 гг., облегчили Александру I отмену крепостного права на этих территориях.

В 1771 г. правительство Екатерины предприняло попытку ограничить продажу крестьян без земли, запретив продажу с аукциона. В 1773 г. Сенат, ссылаясь на «Наказ», предписал строго соразмерять наказание крестьян с совершенным преступлением и, в частности, наказывать плетьми, а не кнутом, ибо, как писал несколько позднее императрице новгородский губернатор Я. Сивере, наказание кнутом «почти равняется смертной казни»[19].

Подобная регламентация означала ограничение прав помещиков по распоряжению теми, кого они считали своей собственностью. В 1775 г. помещикам было запрещено продавать своих крепостных в услужение другим людям на срок более пяти лет. В марте того же года был отменен в течение многих десятилетий существовавший закон, по которому отпущенные на волю должны были непременно быть вновь закрепощены. Теперь их было велено записывать в мещанство или в купечество. Так фактически впервые была декларирована сама возможность освобождения от крепостных пут, и в России появилась категория свободных граждан. Не случайно на это екатерининское установление ссылался впоследствии Александр I в своем указе о вольных хлебопашцах 1803 г.

В черновике одного из нереализованных проектов Екатерины читаем: «Не надлежит препятствовать никому отпустить своего человека на волю и против сего нихто спорить не может. Во всех случаях, где сумнительно, вольной или невольной, то надлежит решить в пользе воле и уже нихто не может на волю отпущеннаго крепить». Свободными были объявлены и питомцы воспитательных домов, причем брак с таким лицом влек за собой освобождение от крепостной зависимости и супруга. Запрещено было крепостить церковников, пленных и незаконнорожденных. Иначе говоря, принимались меры по сужению сферы крепостничества, ставились барьеры на пути распространения их на новые категории населения. Конечно, это были лишь мелкие шажки на пути к решению самой сложной проблемы российской жизни, но они понемногу сдвигали дело с мертвой точки.

Однако главным событием 1775 г. явилось появление на свет одного из важнейших законодательных актов Екатерины II — «Учреждения для управления губерний». Уже одно знакомство с этим обширным документом объемом более полутораста печатных страниц убеждает, что при его подготовке императрицей была проделана поистине гигантская работа. Об этом свидетельствуют и многочисленные черновики, сохранившиеся в ее архиве. Как единодушно утверждают историки русского права, «Учреждения» были новым для России словом в законодательной практике: документ отличался простым и ясным языком, без сложных иностранных терминов и при этом в нем детализировались нормы государственного, административного, финансового, семейного и других отраслей права. Созданная по губернской реформе 1775 г. система местного управления просуществовала вплоть до реформ 1860-х гг., а введенное ею административно-территориальное деление — вплоть до Октябрьской революции.

За основу разделения страны на губернии Екатерина взяла территории с населением в 300 — 400 тысяч человек, причем никакие национальные, исторические или экономические особенности во внимание не принимались. Зато так было гораздо удобнее осуществлять управление страной из центра. Исполнительную власть в губернии возглавлял губернатор или генерал-губернатор, при котором создавалось губернское правление. Губернии делились на уезды с населением в 20 — 30 тысяч человек. Власть в уезде возглавлял городничий. Для управления городами создавался губернский магистрат, а в самих городах — городовые магистраты.

Губернская реформа 1775 г. стала важным этапом в усилиях Екатерины по окончательному превращению России в унитарное государство путем создания единообразной системы управления на всей территории империи. Новые земли, которые присоединялись к империи в последующие годы, сразу же получали органы управления в соответствии с «Учреждениями». И хотя позднее, при Павле и Александре I, некоторые национальные окраины вновь обрели отдельные традиционные институты власти, характер государства в целом это изменить не могло.

Введение «Учреждений» означало и судебную реформу. Еще Петр I попытался в свое время создать самостоятельную судебную власть, то есть судебные учреждения, отделенные от органов исполнительной власти. Однако после его смерти содержание самостоятельных судов показалось новым правителям страны делом слишком дорогим и право суда было вновь возвращено местным администраторам. Перечисляя «болячки», которые она обнаружила, изучая состояние дел в первые годы своего правления, Екатерина отмечала и то, что «та же места, коя решит дело, оная и исполняет». Хорошо знакомая с идеей Монтескье о разделении властей, императрица создала новую систему судебных органов. Правда, она не была вовсе независимой: губернатору вменялось в обязанность бороться с судебной волокитой и разрешалось приостанавливать судебные решения. К тому же суд оставался сословным. Эти особенности новой судебной системы были впоследствии многажды раскритикованы историками. Но не была ли Екатерина мудрее своих оппонентов? Мыслим ли был независимый бессословный суд в стране, не имевшей собственных профессиональных юристов и где право как таковое было не развито? При острой нехватке даже простых квалифицированных чиновников судейские должности могли быть замещены только выборными от разных групп населения и только таким образом можно было надеяться получить судей если не компетентных, то по крайней мере обладающих авторитетом в своей среде. Заседать такие судьи могли, конечно, только в суде сословном.

Еще одно важное нововведение «Учреждений» — приказ общественного призрения — первое в России государственное учреждение с социальными функциями. В его ведение передавались школы, больницы, богадельни, сиротские, работные и смирительные дома. При этом законодательница специально оговаривала источники финансирования всех этих учреждений и, как и положено было законодателю XVIII столетия, подробно расписывала устройство школ и больниц, чему и как учить детей, как содержать больных и прочее, вплоть до описания больничной одежды и еды.

Екатерина понимала, что только издать новый закон мало, и, как могла, зорко следила за реализацией своего детища. «Князь Александр Алексеевич! — пишет она Вяземскому в ноябре 1775 г. — Всуе будет всякое доброе учреждение, ежели не падет жребий исполнения онаго на людей совершенно к тому способных. На сем основании возвращаю я доклад от Сената… о чинах, помещаемых в палаты судные Тверскаго и Смоленскаго наместничеств. Я не могла оной утвердить потому, что не вижу я тут людей, искусившихся в делах сих родов, к коим они определяются. „…“ Я чаяла, что выбор оных соответствовать будет лучшей моей надежде и что к сим местам взыщутся искуснейшие из членов Юстиц— и Вотчинной коллегии, о коих Сенат лучше знать может. И ради сего еще раз я хощу повторить вам мое желание… чтобы из сих обоих мест в председатели палат и верхняго земскаго суда избраны были достойные люди, а хотя и из других, но конечно такие, что уже на деле в своих способностях испытаны… должно во оные ко исполнению частных должностей избрать умеющих, а не людей, что в делах новы и упражнялись во всю жизнь в иных званиях».

Екатерина высоко ценила свой труд. Еще до издания «Учреждений» она писала госпоже Бьельке, что речь идет о законе, «который принесет неизмеримую пользу во внутреннем благосостоянии империи». К «Учреждениям» она многажды возвращалась и в своей переписке, и в указах, и в проектах. Так, двадцать лет спустя после появления «Учреждений» Екатерина наставляла своего статс-секретаря Д. П. Трощинского: «Порядок, предписанный для управление губернии 1775 года, ничто иное есть, как стезы, ведущие к лучему управлению. Их, тех отменить, переменить [нельзя] — выполнить есть вещь вельми нежнее, понеже поправливая по частям, изкаверкается лехко целое».