Знаменитые мудрецы - Юрий Пернатьев

Так или иначе, странствующий Диоген оказался в конце концов в Афинах, куда стекалось множество народа, чтобы приобщиться к мудрости. Достоверно известно, что Диоген был учеником Антисфена, основателя школы киников, и с тех пор тоже стал именоваться последователем кинической философии. Правда, Антисфен не сразу принял Диогена, поскольку взял за правило не иметь учеников. Но синопский скиталец оказался на редкость упорным и настойчивым юношей. И когда разгневанный Антисфен замахнулся на кандидата в ученики палкой, тот сам подставил голову, сказав: «Бей, но ты не найдешь такой крепкой палки, чтобы прогнать меня».

Киники принадлежали к сократической школе философии. Их основное теоретическое положение заключалось в отрицании реальности всеобщего и в признании только единичных вещей. «Понятие» в этом случае является лишь словом, объясняющим то, чем вещь бывает, или то, что она есть. Поэтому применение к отдельным предметам общих понятий невозможно. Киники считали, что учение Платона об умопостигаемых «видах» несостоятельно, поскольку восприятию доступен единичный, чувственно воспринимаемый экземпляр вида, но никак не сам «вид» или «идея». Согласно их этике, мудрость состоит не в недоступном для человека теоретическом знании, но только в познании блага. Истинное благо может быть достоянием каждого, а целью жизни является не богатство, не здоровье, и даже не сама жизнь, а лишь спокойствие, основанное на отрешении от всего, что делает человека зависимым, – от имущества, от наслаждений и условных понятий. Отсюда мораль аскетизма, выражающаяся в крайней простоте, презрении к материальным потребностям, кроме основных, без которых жизнь невозможна; насмешка над религиозными предрассудками; проповедь естественности и личной свободы.

Диоген не только принял взгляды Антисфена, но дополнил и развил их собственными идеями, оставшись благодарным учителю до конца жизни, что явствует из слов: «Я перестал быть рабом с тех пор, как меня освободил Антисфен».

В данном случае Диоген выразился в переносном смысле, имея в виду «освобождение от рабства» как от незнания. Но другой древнегреческий историк Менипп в книге «Продажа Диогена» рассказывает о том, что Диоген действительно некогда попал в рабство, правда, неясно когда, скорее всего после того, как он покинул Синоп. Во время путешествия корабль, на котором плыл Диоген, захватили пираты, после чего на Крите его как раба выставили на продажу. На вопрос глашатая: «Что ты умеешь делать?» – Диоген с достоинством ответил: «Властвовать людьми». Этот ответ и решил судьбу философа. Его купил знатный человек по имени Ксениад. Он отвез Диогена в Коринф, приставил воспитателем к своим сыновьям и доверил вести хозяйство. Диоген настолько мудро распоряжался хозяйским имуществом, что Ксениад повсюду рассказывал: «В моем доме поселился добрый дух». Воспитывая детей Ксениада, Диоген обучал их ездить верхом, стрелять из лука, владеть пращой, метать дротики. Дети знали наизусть многие отрывки из творений поэтов и историков. А когда Диогену случалось выслушивать попреки за свое рабство, он обычно отвечал: «Несчастные, ведь благодаря изгнанию я стал философом». По-видимому, он одновременно был учеником Антисфена и служил в доме Ксениада.

Все это как-то не очень вяжется с житием Диогена в бочке и его положением бездомного нищего. Скорее всего, и бочка, и попрошайничество, и холостяцкое положение – лишь внешние атрибуты жизни и философствования, за которыми стояли основополагающие принципы кинической школы. Исповедовал их Диоген неуклонно и последовательно, приводя в пример обыкновенную мышь, которая не нуждается в подстилке, не пугается темноты и не ищет мнимых наслаждений. Мудрец пользовался плащом не только как верхней одеждой, но и как подстилкой для ночлега, ходил с сумой и считал пригодным для сна, беседы и еды любое подходящее место. В частности, охотно отдыхал в той самой пресловутой бочке, которую афиняне соорудили из пифоса – круглого глиняного сосуда, обычно употреблявшегося для хранения зерна и вина.

Жители Афин любили Диогена и даже гордились им как некоей общенародной достопримечательностью. Прислушивались они и к поучениям мудреца, достойным уважения и внимания. А говорил Диоген о самых простых и очевидных вещах: что люди соревнуются, кто кого столкнет в канаву, но никто не соревнуется в искусстве быть прекрасным и добрым. Он удивлялся, что грамматики изучают бедствия Одиссея и не ведают своих собственных; музыканты настраивают лиру и не могут сладить с собственным нравом; математики следят за солнцем и луной, а не видят того, что у них под ногами; скряги ругают деньги, а сами их любят больше всего. Кроме того, Диоген осуждал тех, кто восхваляет честных бессребреников, а сам втихомолку завидует богачам. Его раздражало, что люди при жертвоприношении молят богов о здоровье, а на пиру объедаются. Он хвалил тех, кто хотел жениться и не женился; кто хотел путешествовать и не поехал; кто брался за воспитание детей и отказывался от этого; кто готовился занять высокую должность, но так и не решился.

Словом, это были назидания, имеющие прямое отношение к тому, что называют «наукой благоразумной жизни и достойного поведения». Согласно ее канонам, само презрение к наслаждениям благодаря привычке становится высшим наслаждением. И как люди, привыкшие к наслаждениям, страдают от их отсутствия, так и люди, приучившие себя к воздержанности, удовлетворяются своим презрением к наслаждениям. Понятно, что при таких взглядах совершенно естественным было отношение Диогена к знатному происхождению, славе и богатству, которые он считал не более чем прикрасами порока, достойными осмеяния. Лучшее тому доказательство – короткий обмен репликами с Платоном, который, увидев, как Диоген моет овощи, сказал ему тихо: «Если бы ты служил Дионисию, не пришлось бы тебе мыть овощи». На что Диоген тоже тихо ответил: «А если бы ты умел мыть себе овощи, не пришлось бы тебе служить Дионисию».

Диоген обладал поразительной силой убеждения, покоряя слушателей убедительностью доводов и убеждений. Диоген Лаэртский свидетельствует, что однажды житель Эгины, некий Онесикрипт, послал в Афины младшего из двоих сыновей. Тот, услышав проповеди Диогена, стал его учеником. Отец послал за ним старшего сына, но и тот присоединился к слушателям мудреца. Наконец приехал сам Онесикрипт и тоже остался в Афинах, чтобы приобщиться к философии.

Острый на язык, независимый во взглядах, нетерпимый к спеси и чванству, Диоген едко высмеивал даже именитых философов. Доставалось от него и Платону, и Евклиду, и Дионисию, и Аристиппу. Сам Александр Македонский говорил: «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном».