Город без памяти - Кир Булычев

Над башней дул ветер, он залетал в щель, свистел, ворошил волосы. Было зябко. Алиса натянула на себя шкуру.

– Ручеек мне рассказал кое-что, – сказала Ирия. – И я хотела, чтобы он повторил свой рассказ для вас.

– Нет, – сказал Ручеек, – здесь я говорить не буду. Потому что здесь знатная госпожа и ей об этом не надо знать.

– А я не уйду, – заявила Белка. – Мне здесь интересно, а спать скучно. И к братьям идти скучно. Они сейчас напились и делят добычу.

– Тогда иди к маме.

– Мама любит скучать одна. Ей все надоели.

– Ну сколько же можно говорить! – с раздражением произнес Ручеек.

– А ты лучше помолчи, – ответила Белка. – Кто ты такой? Бе-пе? А я здесь хозяйка. Это мой замок, это моя башня. А когда мама умрет, а моих братьев убьют помники или другие поклоны, я стану хозяйкой. И всех, кто меня обижал, обезглавлю.

– Интересно, – сказал Ручеек, – кто же вложил в твою курчавую головку такие мысли?

– Это мои мысли!

– Твои?

– Мне Вери-Мери сказал. Он только один меня любит.

– А ты его? – спросил Пашка, которому Вери-Мери очень не нравился.

– Ты с ума сошел! – воскликнула девушка. – Он же гадкий.

– А ты ему веришь?

– Он хоть со мной разговаривает, – произнесла Белка. – А больше никто и разговаривать не хочет. Я сюда пришла. Здесь такая хорошая девочка, она со мной стала разговаривать. Мне интересно. А теперь приходит этот притворщик бе-пе со страшной ведьмой, которая ползает по стенам, и велит мне уйти. Уж лучше я буду верить Вери-Мери. Он – самый богатый человек на всем свете. Он только кажется маленьким. А на самом деле его все боятся!

Девушка даже запыхалась, так быстро и яростно она говорила. Она замолчала. Остальные тоже молчали. И вдруг ее губы задрожали, маленький вздернутый нос сморщился, брови сошлись к переносице, и наследница сокровищ Старого Крота заревела, как маленькая девочка.

– Я не хотела… – повторяла она. – Я не хотела так говорить! Я боюсь Вери-Мери, он хочет, чтобы я стала его женой. Он страшный, и мне страшно. Здесь всегда темно… убегу отсюда…

– Не надо плакать. – Алиса обняла Белку. – Мы тоже не хотели тебя обидеть. Мы знаем, что ты хорошая.

– Я тебя гнал не потому, что ты плохая, – сказал Ручеек, – я тебя гнал, потому что ты поклонка. Ты расскажешь лишнее своим братьям или этому пигмею… И нам будет плохо.

– Я никому ничего не расскажу. Честное слово. Я клянусь лесной чащей, священным белым деревом, небесной оленихой, дрожащей трясиной, что никому ничего не расскажу…

– Ну хорошо, хорошо, – сказала Ирия. – Оставайся. Начинай, Ручеек.

Но Ручеек ничего не успел сказать, потому что вдруг Белка, у которой был удивительный слух, встрепенулась, вырвалась из объятий Алисы и прошептала:

– Они идут.

Не говоря ни слова, Ручеек метнулся к щели, перемахнул через стену и исчез.

Дверь в зал распахнулась.

Вошел старый воин. Он нес факел.

– Уважаемые поклоны, – сказал он, – Великие Кроты велят вам спуститься к ним.

Тут он заметил горящую свечу и сидевшую на скамье Белку.

Девушка подбежала к нему и тихо сказала:

– Сук, не говори никому, что ты меня здесь видел.

– Ясное дело, – ответил он.

Белка скользнула мимо него, и ее легкие шаги простучали по лестнице.

Глава 11

Кроты рассердились

Братья Кроты ждали пленников в главной комнате замка, которая находилась за каменной перегородкой на первом этаже.

Комната была похожа на дольку арбуза: одна стена полукруглая, вторая – прямая. В глубине, у выгнутой стены, стояли три деревянных, покрытых резьбою трона. Средний, самый большой, был пуст. На двух поменьше, по сторонам, сидели близнецы. Перед ними стоял длинный, похожий на полумесяц стол. На нем – миски и кружки с едой и питьем. А между ними, за ними, перед ними – сотни горящих свечей. Свечи были вставлены в старые подсвечники, различные бутылки, вазы и вазочки, даже в химические колбы, словно в этом замке жил сумасшедший коллекционер, собиравший предметы, в которые можно вставить свечу.

Алису так и подмывало спросить, зачем нужно столько свечей и кто собирает такие подсвечники. Но она не спросила, она понимала, что в этом мире порой лучше обойтись без вопросов. Так она никогда и не узнала, что этот обычай родился в замке после того, как Старый Крот в бою потерял глаз, а второй стал слабеть. Бандиту казалось, что он плохо видит, потому что зал плохо освещен, и он велел вечерами зажигать столько свечей, сколько поместится на столе. Вот и собирали его слуги где придется разные вещи, которые хоть как-нибудь могли сойти за подсвечник. Чем хуже становилось зрение у Старого Крота, тем больше свечей зажигали на столе. Говорят, что Крот истратил на свечи половину своих сокровищ, и после его смерти в подвалах осталось столько свечей, что его сыновьям ничего не оставалось, как жечь свечи, хотя у них со зрением все было в порядке. Так родилась традиция. А традиция – это то, что никому не нужно, но от чего трудно отказаться.

– Добро пожаловать, дорогие гости, – сказал Крот, что сидел справа и был, наверное, Правым Кротом.

– Садитесь, – сказал Левый Крот.

Ирия и ее друзья уселись на табуретки, что стояли с их стороны стола.

Братья внимательно разглядывали Ирию, и Алисе очень не понравились их взгляды. Они были хищными, волчьими. Перед близнецами стояли большие жбаны, откуда они подливали себе в кружки какую-то коричневую жидкость. И вряд ли это был квас.

– Слушай, приезжая поклонка, – сказал Правый Крот, – у тебя золотые волосы и длинные ноги.

– У тебя красивое лицо, – сказал Левый Крот.

– Ты нам понравилась, – сказал Правый Крот.

– И мы решили на тебе жениться, – сказал Левый Крот.

Тут братья захохотали. Это был неприятный смех, потому что они смеялись, изгибая губы, показывая желтые зубы, булькая горлом, а глаза оставались такими же жестокими и пустыми, как прежде, словно кто-то пробуравил в их лицах глубокие черные дыры.

Ирия ничего не ответила. Братья оборвали смех. Правый Крот продолжал:

– У нас, зубастых и страшных Кротов, есть такой обычай: мы не просим себе жен, а мы берем их силой. Так поступил наш отец. Так поступим и мы. Но нас двое, а ты одна. Поэтому мы разыграем тебя в кости.

Второй брат вытащил из кошеля, привязанного к его серебряному поясу, мешочек и высыпал из него на стол два кубика.

– Простите, – сказала Ирия, поправляя волосы и вежливо улыбаясь. – Но у меня уже есть муж, который мне нравится куда больше, чем вы оба вместе взятые. К тому же я знатная поклонка и со мной нельзя разговаривать неуважительно.

– Да! – не удержался Пашка. – Муж Ирии – великий и могущественный поклон. У него есть большое войско. А я его друг. И если кто-нибудь хоть пальцем тронет Ирию, он будет иметь дело со мной, Павлом Гераскиным!

Рыцари расхохотались и долго не могли остановиться.

Они трясли головами, длинные прямые черные волосы, перехваченные серебряными цепочками, метались, как трава под ветром, унизанными перстнями пальцами они стучали по столу – по стенам прыгали длинные тени.

– Мальчики, мальчики! – послышался скрипучий голос. – Ну опять вы расшалились.

В комнату вошла пожилая грузная женщина, одетая в вышитое цветами платье. Ее седые волосы были забраны в пук на затылке и скреплены усыпанной сверкающими камнями заколкой. В руке женщина несла корзинку.

– Не мешай, мать, – отмахнулся от нее Правый Крот, – мы решили жениться.

– Наконец-то, – пропела женщина. – Давно пора образумиться. А то все по лесам шастаете.

Рыцари снова рассмеялись. Веселый у них получился вечер.

– Ой, мама! – сказал наконец Левый Крот. – Ты даже и не спросила, кто наша невеста.

– А чего спрашивать? – вздохнула женщина, усаживаясь на табуретку и доставая из корзинки вязанье и спицы. – Вы же мне все равно не скажете.

– Вот она, сидит перед тобой.

Женщина поглядела на Ирию. Алиса уже догадалась, что эта женщина – госпожа Сороконожка, вдова Старого Крота.

– Нет, – сказала она печально. – Не по зубам вам такая красавица. Да и не согласится она выйти замуж за разбойников.

– А мы ее и спрашивать не будем, – сказал Правый Крот. – Разыграем ее в кости, и дело с концом.

– Ладно, хватит, – вдруг сказала Ирия. – Мне это надоело. Мне пора от вас уезжать. Верните нам наши вещи и оружие. Иначе я приму меры.

– Я же говорила, что вам она не по зубам, – повторила Сороконожка.

– Ты ничего не поняла! – взъярился Правый Крот. – Ты должна нам сапоги целовать от радости. В роду зубастых Кротов женщины трепещут перед мужчинами! Встать!

Ирия не пошевелилась, но у Пашки нервы не выдержали.

Он вскочил и, как петушок, бросился к рыцарю.

– Вам же сказали! – закричал он. – Неужели не понятно? Не смейте приставать к Ирии.

Рыцарь коротко размахнулся и ударил Пашку по лицу так, что тот отлетел к стенке.

– Вы подняли руку на ребенка, – раздался тихий голос Ирии. – И это вам даром не пройдет.