Привидения в доме на Дорнкрацштрассе - Оллард Бибер

***

Она вошла в комнату и сразу же спросила разрешения закурить. Он кивнул и, пока она копалась в сумочке в поисках пачки сигарет, достал из своей одну губами и щелкнул зажигалкой. Выпустил облачко дыма и держал зажигалку в вытянутой руке. Катрин прикурила, а Макс спросил:

– Нервничаете? Это, пожалуй, моя вина.

Она, в свою очередь, выпустила облачко и сказала:

– Нисколько. Просто хочу проверить то, что не составляет особого труда. А дальше – как получится.

– Вы едете в Москву?

– Нет. В Санкт-Петербург. А оттуда не проблема смотаться в Москву. У меня и там есть знакомые.

Он вдруг подумал, что не знает, из какого региона России она переехала в Германию. Не покажется ли он излишне любопытным? Но ведь он шеф и должен все знать… Спросил:

– Фрау Бергер, где вы жили до переезда в Германию?

– В деревне под Новосибирском. Там было много русских немцев.

Название Новосибирск не говорило ему ни о чем. Лишь слово "деревня" вызвало реакцию мозга. А ведь это как-то роднит ее с ним. По сути, он тоже вырос в деревне. Правда, деревня находилась у подножия горы, на которой располагалась их ферма. Так что не совсем в деревне – скорее на хуторе. Сказал:

– Я ведь тоже из деревни – точнее, я жил примерно на полтора километра выше той деревни. Наша ферма находится в горах.

– Это в швейцарских Альпах? – догадалась она.

– Именно так. А Новосибирск – это где?

Она расхохоталась:

– В Сибири, господин Вундерлих! Само название за себя говорит.

Он сконфузился:

– Простите. Не смог разобраться в русских корнях слова, – помолчал, вспоминая географию, и, чтобы как-то реабилитироваться, спросил:

– Там, должно быть, очень холодно?

– Случается, – улыбнулась Катрин.

– А откуда столько знакомых в центральных городах России?

Она снова улыбнулась:

– Обзавелась в течение жизни.

– Хорошо, Катрин. Давайте перейдем к разговору по существу. У вас, как я понимаю, не так много времени, чтобы углублять мои географические познания. Итак, вы хотели обсудить детали.

– Если можно это так назвать, господин Вундерлих. Я просто хотела знать, что можно там говорить, а что не рекомендуется.

– Нам нечего скрывать. Если вам удастся встретиться с возможными потомками, то расскажите уже известную вам историю так, как рассказал ее вам я. Я передаю вам эту фотографию и эту иконку. Нам это больше не нужно. Это может представлять интерес только для людей там.

Она спрятала предметы в сумочку, потом спросила:

– А адрес? Вы говорили о каком-то адресе на клочке, якобы, конверта.

– Безусловно, вот он. Здесь нет фамилии отправителя, просто его подпись. Подпись неразборчивая. Думаю, и вы не сможете по ней назвать имя отправителя.

Она взяла клочок бумаги и некоторое время изучала его.

– Вы правы, господин Вундерлих. Могу лишь утверждать, что имя начинается с буквы "П", а фамилия с буквы "С".

– Это уже немало. Те люди, в России, смогут, вероятно, разобраться. Остальное, по-моему, там понятно. Может быть, у них сохранился и конверт, из которого вырван этот фрагмент. А может быть, есть и само письмо… Узнайте все, что получится узнать. Мне будет очень интересно. А главное.., – Макс запнулся, подбирая слова. – Это будет интересно моему деду и его приятелю по лагерной яме. Кстати, скажите там что-нибудь сочувственное.

– Что вы имеете в виду?

– Скажите, что вы очень сожалеете, что вынуждены выполнять такую трагическую миссию, – Макс помолчал и добавил. – Хотя что дадут эти слова? Извещение о гибели русского так или иначе было получено много лет назад, и те, кто был жив тогда, уже пережили все это.

Катрин эмоционально возразила:

– Не согласна. Нельзя исключить, что этот человек числится без вести пропавшим и мое сообщение окажется единственным реальным фактом, – она вдруг задумалась и почему-то нерешительно спросила. – Этот адрес я могу оставить этим людям?

– А почему бы и нет? Может быть, они пожелают навести мосты с возможными потомками отправителя здесь в Германии, – сказал Макс и подивился про себя, почему она задала такой вопрос, ответ на который был для него очевидным. Почему она об этом спросила? Не имела ли она в виду уже упомянутые ею в прошлый раз "потемки русской души"?

– Хорошо, господин Вундерлих, – она еще раз всмотрелась в клочок бумаги и, словно вспомнив, быстро сказала. – Кстати, вы говорили в прошлый раз, что улица указана неверно.

– Да, вы правы. Забыл об этом сказать. Пометьте где-нибудь у себя, что теперь она называется Дорнкрацштрассе. А вообще-то вы всегда сможете мне позвонить, если возникнет необходимость. Да и интернет еще не отменили…

Она ушла, сказав напоследок:

– В любом случае я позвоню, как только вернусь.

10

Катрин Бергер вернулась через неделю. Она позвонила и коротко сказала:

– Господин Вундерлих, я вернулась. Готова отчитаться.

Сыщик Вундерлих сглотнул от волнения и спросил:

Скажите только, Катрин, что-то существенное вам удалось выяснить?

– Вполне, господин Вундерлих.

Он не стал ничего больше спрашивать, чтобы не спугнуть первую робкую радость, охватившую его после ее ответа. Просто сказал:

– Приезжайте. Я буду ждать.

По такому случаю он встретил ее возле главного входа и провел через темный вестибюль. Усадив на диван, спросил:

– Кофе, фрау Бергер?

– Возможно, попозже. Я, пожалуй, начну.

Ему понравилась ее деловитость. Улыбнулся и сказал:

– Как вам будет угодно. Только, пожалуйста, не торопитесь. Я хотел бы знать все подробности. До сегодняшнего дня я не представлял, что такая непростая история через столько лет может иметь приемлемое завершение. А если вы еще и скажете, что беседовали с прямым потомком этого русского, то сочту это обыкновенным чудом.

Она же сухо сказала:

– Давайте не будем забегать вперед. Расскажу все до последней точки. Потерпите.

Ее голос мягко зажужжал, и он мог поклясться, что это жужжание лучшее в мире. Она сама вдруг представилась ему пчелкой с золотистой головкой и двумя парами мягких лапок. Передние она скрестила на коленях, обтянутых розовыми брюками "три четверти", задние были обуты в мягкие тапочки-кроссовки розового же цвета. Кофточка кремового цвета с рукавами "фонарик" превратилась его разыгравшейся фантазией в пару крылышек. Это видение длилось недолго, потом в его тело вновь вселился сыщик Вундерлих, который просто внимал словам помощницы.

– Как легко догадаться, я начала с Московского высшего технического училища. Сначала я обратилась в отдел кадров. Там мне сказали, что у них есть общественный совет, который занимается подобными вопросами.

– Какими? – быстро вставил Макс.

– Совет хранит и собирает новые сведения о выпускниках, не вернувшихся с войны. Я застала двух членов этого совета. Показала им фотографию и сказала, что меня