(Не)любовь (СИ) - Ти Эллин

— В таком случае не приближайся больше к моей дочери! — летит мне злое в спину, когда отхожу от него на пару метров. Через ещё пять шагов слышу, как хлопает дверь машины, и он уезжает.

А меня колотит от злости. Хочется срочно сделать что-то, желательно что-то ударить, чтобы выплеснуть эмоции. Потому что это пиздец как-то.

Я понимаю, он переживает о своей дочери, ну так блядь забери её себе! Охраняй её дома. Сам сюда переедь. Задрочи полицию, чтобы следили за ней и словили преступника. В крайнем случае найми охрану без её ведома, чтобы по пятам ходили, но незамеченными оставались.

А он решил пойти простым, и самым тупым путем. Заплатить кому-то, чтобы он был рядом с ней двадцать пять на восемь. А если я сам маньяк, бля? Изнасилую её завтра в подворотне, чё он делать будет? Как можно быть таким беспечным, сука, она дочь твоя! Он нихуя меня не знает, зато готов отлистывть по сотке каждый месяц, чтобы я делал вид дохера заботливого соседа и бегал за Дашей точно так, как за ней носится Вольт по квартире.

А с чего он решил, что я бесплатно не буду ей помогать больше? Зачем вообще было сводить все к деньгам? Было бы гораздо адекватнее сказать спасибо за то, что дочь ещё цела и невредима, всё! А не нести херню про прогулки за деньги. Жениться мне на ней за сотку в месяц не надо? Детей родить? А чё, удобно! Найти мужа дочери за бабло, чтобы точно знать, что она всю жизнь будет а безопасности. И похер, что это может быть такой же первый встречный, как я. Классный же вариант, да?

Пиздец какой-то!

Глава 16. Лёша

Мне не спится эту ночь. Я ворочаюсь на кровати, встаю, хожу по квартире, иду в душ, чтобы расслабиться в горячей воде, обратно ложусь и снова ворочаюсь.

После разговора с отцом рыжей моим нервам нужен был выплеск и я поехал в спортзал, колотил грушу час без перерыва. Руки отваливаются, устал пиздец как, но уснуть все равно не могу.

Потому что после того, как перестал психовать, покопался в голове, понял, почему меня вся ситуация так зацепила, и сделал то, что не делал уже больше двух лет. Зашёл на страницу к бывшей.

Она как прятала лицо дочери, так и продолжает прятать. Выставляет фотки с ней только спиной или полубоком, поэтому все мои знания о ребёнке заканчиваются тем, что у неё золотистые волнистые волосы, её зовут Полина, и ей почти восемь лет, и… Всё.

Наша история простая как мир, я бился за возможность видеться с ребенком больше года, но когда наши ссоры начали пугать дочь, я отступил. Понял, что бессмысленно, и что война эта принесет гораздо больше минусов, чем хоть каких-то плюсов.

Заставил себя уйти, понимая, что ребенка мне в любом случае видеть не удастся, и долгие годы пытался с этим смириться. И мне казалось, я смог. Был уверен, что отпустил. Ничем, кроме алиментов я не был связан с ними. Я исправно плачу деньги Полине, думаю о ней постоянно, желаю счастья и надеюсь, что с ней все в порядке. И я реально думал, что у меня отболело все давно, сгнило, отвалилось, прахом по ветру рассыпалось. Думал, давно пережил отсутствие малышки в моей жизни, но… Нет.

Папа рыжей беспечным отношением к своей дочери заставил меня снова вспоминать, жалеть, винить себя. Что отпустил, что перестал бороться, что бросил ребенка, который уже шесть лет живёт без отца.

Я поэтому психанул на него так сильно, потому что была бы моя дочь рядом, я бы весь мир к её ногам положил, голыми руками бы от всех защищал, рядом был бы каждую сложную минуту, а тут… пиздец какой-то, короче.

И уснуть не могу до самого рассвета, хорошо, хоть завтра тренировка только вечером. Отрубаюсь на пару часов, но потом встаю от боли в руке: потянул плечо, походу. Бля… надо сгонять в аптеку за мазью и обезболом, тренировки с растяжением я не вывезу.

Пытаюсь ожить, что-то жру, ещё раз принимаю душ, но уже холодный, чтобы освежиться, и иду в тачку, чтобы поехать в аптеку. Тут недалеко, но пешком не вариант: ливень снова. Он у нас летом часто.

Настроение в заднице, кручу в голове всё произошедшее за последние сутки. Рыжая, папа её бестолковый, бывшая, редкие фотки дочери, и то без лица. Херня какая-то отовсюду. А мне казалось, что светлая полоса в жизни началась. Зря казалось, походу.

На улице серое все, людей нет почти, редкие машины проезжают. Стою на светофоре, от методичного звука капель дождя и тихой мелодии по радио буквально отключаюсь на тридцать секунд, пока красный горит. Приеду домой и буду спать до самой тренировки, ни черта не хочется. Даже жрать, что удивительно.

Загорается жёлтый, медленно трогаюсь с места, дорогу все равно никто не переходит, трясу головой, чтобы взбодриться и не уснуть за рулем, и резко торможу, чуть прокатываясь по мокрой от дождя дороге.

Потому что происходит лютый пиздец!

Рыжая несётся на проезжую часть, не смотрит по сторонам, просто бежит прямо под колёса!

Я просыпаюсь в секунду, когда она налетает на мой капот, и выбегаю под ливень, пытаясь понять, что происходит и что вообще делать.

Поднимаю её с земли, но удариться она, кажется, не успела, просто сама влетела в машину и упала от этого. Она мокрая вся от ливня, дрожит как цыпленок на ветру, а в глазах тот же самый ужас, который был тогда у дома, когда мне пришлось ее целовать.

Да что за пиздец!

— Рапунцель, блядь, ну какого хера ты творишь! — нервы с головой кроют, я сам не соображаю ни черта кроме того, что я был в секунде от ужасной трагедии. Трясу её за плечи, на дождь уже похер, бегло осматриваю на предмет повреждений, но вроде бы все в порядке. Она меня в могилу сведёт. — Болит что-то? — рявкаю, мне некогда бороться с её истерикой, мне надо узнать, ехать ли нам в травмпункт, но Даша оживает немного, головой отрицательно качает, отвечая на вопрос. — Ты не горе, рыжая, ты блядь катастрофа ходячая!

Хватаю за руку, усаживаю в машину на заднее, быстро сворачиваю во дворы, паркуюсь у какого-то дерева, чтобы не мешать никому. Пересаживаюсь к ней, все ещё плачущей и дрожащей назад, самого колотит от всего пиздеца, нервы на пределе, такими темпами придется пить успокоительные.

— Так, быстро успокоилась сейчас, — хватаю её за плечи снова и заставляю смотреть в глаза, — и рассказала, где ты потеряла свой мозг, что решила броситься под колеса. А если бы я тормознуть не успел? А если бы не я был? Ты, блядь, понимаешь, что могло случиться? Очнись, рыжая, мать твою, ты чем думала?

Даша замирает, глаза округляет в страхе, и резко перестает плакать. Мокрая, испуганная, грязная от падения в лужу, жёлтый сарафан на тряпку похож больше, чем на приличную одежду.

— О-он… — наконец-то оживает, и говорит, заикаясь, — он меня за руку схва-ти-и-ил, — опять рыдать начинает и тянет руку, показывает. Запястье красное. Сука! — Я вышла Вольту з-за кормом, ничего не успела, а он за руку, я убежала, а-а он за мной, а тут машина, и ты…

— Так, все, успокоилась! — в психах луплю по переднему сиденью, сидя сзади рядом с Дашей. — Тут сиди, я пойду найду его и оторву ему все, что отрывается.

Хватаюсь за ручку, реально собираюсь найти этого чмошника и втоптать его мордой в землю, но Даша цепляется за руки и плечи и снова начинает хныкать.

Господи, ну что я ж тебе сделал такого, а? За что мне весь пиздец этот в жизни?

— Лёшенька, Чудовище, не ходи пожалуйста, не бросай меня одну тут, мне так сильно страшно, я умру тут, Лёшенька, я тебя очень прошу! — тянет рыжая меня назад, за спину обнимает, за шею, на колени ко мне заползает, как будто бы реально умрёт, если я уйду. Это какой-то непроглядный пиздец просто.

И её отец хотел, чтобы я не приближался к ней? Каким, блядь, образом? Она на мне как обезьяна повисла и не отпускает никуда, в шею воет.

— Да всё, ну всё! — психую, кулаки сжимаю, но сажусь нормально, доказывая, что никуда я не ухожу. — Остался, хватит сопли пускать, дыши глубже!

И она дышит. Прямо в шею мне дышит. Обнимает крепко, сидит на мне боком, мокрая вся, ледяная, а дыхание горячее, как солнце, и… и пиздец.