Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - Петр Хомяков

– Ничего ужасного. Обычный эротический крем, который продается в любом магазине интимных услуг на Западе. Но он дает гарантию, что удовольствие от полового акта получает не только мужчина, но и женщина.

Знаешь, ты, конечно же, мужик что надо, но не всегда мужская сила сама по себе приносит радость партнерше.

А мне нужно, чтобы твоя молодая жена была от тебя без ума.

Разве в таком пожелании счастья со стороны доброго друга есть нечто плохое? И разве ты сам всегда не утверждал, что надо переводить беспредметную гуманитарную болтовню, например, те же пожелания счастья, на язык физиологии и фармакинетики? Что ты застыл? Или я не прав?

– Прав. Побочных эффектов нет? Я говорю откровенно и без уверток. Здоровьем своей жены и своих будущих детей я рисковать не намерен. Даже ради нашей дружбы.

– Узнаю романтика-рационалиста. И отвечаю по существу. Побочных эффектов нет. Единственный дополнительный момент, крем не совместим с противозачаточными таблетками. Он их нейтрализует.

– Значит, он не только возбуждает женщину, но и увеличивает ее фертильность?

– Да.

– Тогда подарок принят.

Он взял у Валерия тюбик и листок. И положил их в карман. И совершенно спокойно спросил:

– Знаешь, я думаю, что вся эта интрига с точки зрения твоего профессионализма была гораздо сложнее, чем внедрение агента во вражеский Генштаб. Я прав?

– Не то слово, дружище. Не то слово. Гораздо сложнее. По сравнению с тем, что мы провернули, внедрение в чей-то Генштаб это детские игры. И ты с интуицией дилетанта это прекрасно понял.

Кстати, настоящая работа спецслужб это не стрельба и похищения. Так рисуют нас тупые вояки, которые все меряют на свой аршин. Да еще авторы тупых боевиков.

Настоящая же работа это то, что мы с тобой провернули.

А вообще интриги в византийской системе, а наше государство это Византия ХХ века, самые сложные.

И, уж, кстати, ты не представляешь, как точно и четко ты провел свою партию. И как много было у тебя конкурентов, которые просто не успели начать игру. И, в сущности, как ты рисковал бы в этом случае.

Так что наслаждайся своим призом.

Ты его заслужил.

– Здорово мы выступили, а неандерталец?

Ольга весело обернулась к Петру. Ее фигура, обтянутая белым атласом смотрелась сзади просто потрясающе. Она стояла в центре комнаты его съемной квартиры. Между тем, как Петр только что вошел в эту комнату, задержавшись, запирая двери.

– Не то слово, дружище, – почему-то повторил Петр формулировку Коваленко. – Не то слово. Мы не просто выступили, мы всех на уши поставили.

– Да, нестандартное поведение для жениха и невесты.

– Зато в другом все более чем стандартно.

– О чем ты?

– О том, что мы впервые полноценно займемся любовью только после свадьбы. И это правильно, товарищи! – поспешил добавить он, боясь, что последняя фраза может быть понята ей как некий упрек.

Ольга засмеялась.

– По какому сценарию будем действовать? Ты сейчас будешь меня насиловать, или мне показать стриптиз?

– Пожалуй, по смешанному сценарию, не исключающему экспромты.

Он обошел ее, и, целуя сзади в плечи, расстегнул молнию на платье. Оно сразу с тихим шорохом упало вниз.

– Удобно, правда? – спросила она полуобернувшись.

– Да, ты просто чудо. Не только чертовски красива, но и предусмотрительна даже в мелочах.

– Да, я такая!

Она переступила через упавшее к ногам платье. И обернулась к нему. Белое кружевное свадебное белье подчеркивало ее сексапильную фигуру и гармонировало с розовато-белой нежной кожей.

– Знаешь, эти трусики смотрятся на тебе гораздо эротичнее, чем смотрелось бы, например, бикини. То, что они не столь малы, обуславливает некую интригу. Хочется заглянуть за эту завесу тайны.

– Будем и дальше теоретизировать, или заглянем за завесу тайны практически?

– Разумеется, практически!

Неизвестно, что подействовало, неуемный темперамент Петра, усиленный великолепием его молодой жены, или крем, подаренный Коваленко. Но в эту ночь Ольга впервые испытала оргазм. Причем не один раз.

Она многого ожидала от своей первой брачной ночи.

Но действительность превзошла ее ожидания.

И теперь она не просто любила Петра.

Она втрескалась в него, как кошка. И готова была следовать любым его желаниям, советам и прихотям.

– Ну, что? Как идут дела? – спросил Борис Петрович у Коваленко через три месяца.

– Генерал Кузьмин настоял на увеличении финансирования всех работ по созданию геофизического оружия в четыре раза.

– Неплохо, неплохо. Надо заканчивать с этими молниями. И начинать уже работать с землетрясениями.

– Но эти работы будут сильно зависеть от района предполагаемых воздействий. Что это? Европа, США, Китай, Афганистан? Как будем закидывать туда наших экспериментаторов.

– Никаких закардонных операций не нужно. Чувствую, что скоро нам придется трясти нашу милую родину.

– Хорошо. Но проект опять выходит за намеченные рамки.

– Интересно, что там теперь наметилось?

– Кузьмин пытается продавить идею о том, что провоцирование геофизических катаклизмов с помощью малых воздействий, с точки зрения приемов этих воздействий сродни всем экстрасенсорным методикам воздействия на организм.

Поэтому целесообразно отдать под его кураторство и эти работы.

– На многое замахнулся. Не подавится?

– Его поддерживает в этом двоюродный дед Блохинова.

– Ну, тогда это, возможно пройдет. Но, черт побери, если мы и это подомнем под себя, то у нас все Политбюро в кармане будет!

Кстати, а идея чья?

– Буробина, разумеется. Кузьмин теперь с ним во всем советуется. И говорит, что более умного человека не встречал ни разу в жизни.

– Да, отрабатывает свой хлеб волхв. Отрабатывает. Заслужил, питекантроп прелести Олюни Кузьминой.

– Он повышен до неандертальца.

– Повышения заслуживает, – сказал генерал так, словно наложил резолюцию. И засмеялся собственной шутке.

– Кстати, к изучению малых биорезонансных воздействий на здоровье Кузьмин намерен привлечь свою младшую дочь. Она ведь медик по образованию.

– С ума сойти! Да, Валера, таких перспектив я не ожидал.

– Вот такие последствия может иметь одна грамотно и вовремя организованная свадьба.

– Согласен с тобой. Это высший пилотаж.

Глава 9. Резонанс

– Это здорово, Петр, просто здорово.

Кузьмин и Буробин сидели в домашнем кабинете генерала. Юрий Тимофеевич рассматривал фотографии, на которых были запечатлены результаты одного из экспериментов. Грозы над аэродромом, где стояли списанные самолеты.

Имитировался обычный полетный день. Подготовка к полетам, заправка, выруливание на старт. Неожиданная гроза при ясном небе нанесла немалый урон этому аэродрому условного противника.

– Юрий Тимофеевич, – заметил Петр, – хотел бы обратить ваше внимание на ряд трудностей. Для отчета это, конечно же, великолепно. Но до практического применения, тем более в боевых условиях, далековато.

– Самокритичен ты Петр к себе.

– Так, Юрий Тимофеевич, я же не на отчете. Это эксклюзивные пояснения для вас лично.

– Ладно, ладно. Что ты думаешь, я не понимаю всех проблем? Я все же практик, в первую очередь. И большую часть жизни провел не в штабах.

– Да я знаю, Юрий Тимофеевич. И, признаюсь, удивляюсь, как вам все же удалось прорваться.

– Ох, и бестактен же ты, Петр. Я все же ответственный сотрудник ЦК КПСС, а ты мне чуть ли не открытым текстом брякаешь, что не веришь в справедливость нашей системы.

У Петра с тестем сложились совершенно не типичные доверительные и, насколько это вообще возможно в их ситуации, чуть ли не дружеские отношения. Для генерала, человека мужественно и резкого, но все же профессионально дисциплинированного, и, по-советски, в меру острожного, было просто немыслимо раньше общаться с кем-либо с такой же степенью откровенности.

Похоже, с зятем он отводил душу.

– Да вы сами в нее не верите, Юрий Тимофеевич.

– Проехали, Петр.

– Проехали, так проехали.

Буробину и без откровений генерала было в целом все ясно. Конечно же, генерал был очень толковым и безупречным служакой. И стал генерал-майором только благодаря своим заслугам. Но вот дальнейшая его карьера была бы невозможна без стечения обстоятельств. Родственное знакомство с семьей мужа своей старшей дочери стало той каплей, которая круто изменила судьбу Кузьмина.

Политический клан, куда входил двоюродный дед Влада Блохинова решил продвинуть Кузьмина, ставшего их родственником. Разумеется, сделав из него вполне своего человека. Простоватый армейский служака вполне подходил на роль управляемой фигуры, которую не грех, продвинув, потом использовать в зависимости от обстоятельств.

И из генерала, которых в огромной Советской Армии было изрядно, он превратился в сотрудника Генштаба, а затем и ЦК КПСС. И теперь входил в политическую элиту красной империи.