Сказания Дарины. Книга вторая. - Галина Маслова

- Но это же магия! - воскликнула бабка.

- Да никакая это не магия. Обычная энергетическая работа, направляемая мыслью и волей.

- Объясни.

- Да нет ничего проще, баба Марфа. Мысль - это своего рода электро-магнитное колебание, которое взаимодействует с окружающей средой. Концентрированная мысль, то есть сосредоточенная мысль представляет собой определенный пучок такого колебания. Организм человека - это сумма разных электро-магнитных потенциалов. Яд, в том случае с Ольгой, был в виде чужеродного потенциала, который вторгся в организм. Вы послали пучок своих мыслей на помощь организму и он, отозвавшись на эту помощь, вытолкнул агрессора обратной дорогой назад, а заодно и ту часть крови и лимфы, которую успел изменить яд и они стали такими же чужеродными, как и сам яд. Видите, баба Марфа, никакой магии, обычная наука.

Бабка жадно слушала, глаза светились, тело подалось вперед.

- И все можно так вылечить? -нетерпеливо спросила она.

Я засмеялась.

- Конечно же, нет. Если бы все было так просто, то болезней бы не было.

- А ты много таких штучек знаешь? - заговорчески понизила голос Марфа.

- Немножко знаю. - кивнула я - Только вот показать не могу ничего. Пока у меня все только в теории. А теория без практики мертва.

- Почему не можешь? Ты же мне на практике показала.

Я посмотрела в окно. Солнышко пригревает, легкий ветерок колышет листву. Ольга с Мариной судачат у колодца...

- Силы у меня магической нету, баба Марфа. Если бы я сама это сделала, а Вы наблюдали, тогда показала бы. А я только Вам говорила что и как делать, вы делали, а сама ничего не смогла. Поэтому это всего лишь теория с моей стороны.

Марфа задумчиво жевала губы, поглаживала пальцем хрупкую фарфоровую чашечку, смотрела в никуда. Наконец, встрепенулась, решительно вздохнув, и сказала:

- Возьми меня в ученицы, Дарина. Такие знания на дороге не валяются, а в нашей глуши всегда пригодятся.

Я опешила.

- Баба Марфа, так я же учить не умею! И чему? Как яд змеиный вытягивать Вы теперь знаете, а чему еще я Вас научить могу? Любое знание ведь только тогда нужным оказывается, когда ситуация соответствующая складывается. А что может быть тут полезным я даже не знаю.

- А ты учи всему, что сама знаешь, а жизнь покажет, что пригодится.

Марфа напряженно ждала моего решения.

- Ой, баба Марфа, ну Вы и сказанули...

Я представила себя в роли учителя и мне стало нехорошо. Делать из Марфы магиню-воина в ее возрасте... Это ж надо такое придумать... Неее, я на такие подвиги не способна.

- А что такого-то? - возмутилась она - Старая для таких дел, что ли?

Ну и как ей сказать, что старая? Обижать не хочется. Да и не поймет она, расстроится. Но соврать я не могла, поэтому все же сказала:

- Баба Марфа, этому учат с пупенка, с пятилетнего возраста. Чтобы в суть человека вошло, пока расти будет, формироваться, как личность. Это даже не обучение. Это жизнь такая у человека получается. Он и другой-то не знает. А когда вырастет, тогда и учиться идет, образование к уже развитым умениям добавляет.

- Тебя так учили?

Я кивнула, глядя в окно.

Бабка расстроилась:

- Поздно, говоришь, мне науку эту постигать... А может попроще чего смогу? - не сдавалась она.

Я подумала и предложила:

- Баба Марфа, а давайте я Вас костоправить научу? Это не так уж и сложно, только свое и чужое тело надо научиться слушать. Это Вам может пригодиться. Если у кого какая травма случится, Вы помочь сможете. Да и заработок не плохой. Все легче жить будет и хутору и Вам.

- А ты и костоправить умеешь? - то ли недовольно, то ли удивленно пробурчала она.

- Умею немного - улыбнулась в ответ.

- Был тут у нас один костоправ в соседнем хуторе - махнула она рукой в сторону Дубравки - да помер лет пятнадцать назад. Уж у него-то в очереди народ по несколько суток стоял. Даже у нас на хуторе квартировались. Ехали к нему со всего мира. И всем помогал... - Марфа помолчала немного, потом спросила - А сама-то чего не займешься? Известной бы стала, как сыр в масле каталась, глядишь и мужа бы себе хорошего нашла...

Я расхохоталась ее логике. Ох уж эти бабы! Им бы только про мужей для молодых девок думать!

- А потому не занимаюсь, баба Марфа, что ни славы не хочу, ни мужа. Рано мне про такие глупости думать. А Вы, если хотите, воспользуйтесь оказией, и слава будет, и деньги, и провизия, и может быть даже муж...

Теперь мы смеялись обе.

Отсмеявшись Марфа спросила:

- И когда учить меня начнешь?

- Баба Марфа, давайте я вам на практике показывать буду, когда случай выпадет, а то иначе я не умею? А пока книжки по анатомии человека полистайте, чтобы представляли себе как скелет устроен, как мышцы и сухожилия лежать должны, как вены и нервы плетутся в теле, в общем где и что у человека находится и быть должно, хорошо? Тогда нам с Вами сразу все простым покажется и много времени тратить на объяснения не понадобится.

- Хорошо, Даринка, хорошо - Марфа поднялась со смешком - Пойду я. В библиотеку. Учиться никогда не поздно, как говорится. Засяду за книжки, молодость вспомню.

У порога она оглянулась:

- Спасибо за ласку, детка. Только напрасно ты Марфу в старухи записала. Я бы смогла твоей магии научиться. Ну да ладно. Костоправить уметь тоже хорошо. Только не обессудь, когда звать буду, если что-то колдовское появится, а я справиться не смогу. Все равно учить тебе меня придется...

Она подхватила клюку, оставленную за дверью, и молодецки зашагала к своему дому, забыв по-старчески на нее опираться.

* * *

Следующие несколько недель промелькнули незаметно. С утра ходили за грибами всей толпой хуторских женщин. После обеда мариновали, солили, развешивали сушиться грибы. Ночные дожди охлаждали утренний воздух, но грибной сезон удался на славу. Мужчины возили распиленные еще в лесу дрова и сваливали их перед дворами. Все были заняты по горло.

Потом убирали урожай капусты, свеклы, морковки, позднего чеснока, последних помидоров, тыквы. И снова засолки, маринады, мочения.

Мена как бы приехала ко мне в гости. Хуторянам представила ее подругой. Даже сделала вид, будто встречать ее на автостанцию ходила. Теперь она жила у меня совершенно официально, как говорится. Марфа сначала относилась к ней настороженно, а потом более, чем радушно.

Но Мена почему-то с каждым днем начала выглядеть все хуже. Сначала исчез румянец, свойственный ее коже, потом она побледнела, потом начала худеть не по дням, а по часам. Я внимательно наблюдала за ней, но молчала до тех пор, пока однажды после обеда, когда вернулась в дом из леса, увидела, что она так и не встала с дивана, где обычно спала. Присела с ней рядом, прослушала пульс, присвистнула. Дело было плохо.