Дальняя дорога - Юрий Тупицын

- Это ради славы ты шелестишь на машинке?

- А что? Если эта капризная особа обратит на меня свой благосклонный взор...

- А если не обратит?

- Ну и черт с ней! Перетерплю как-нибудь.

Они уже несколько раз обменивались пытливыми взглядами. Чуткий Дюк догадался, что Лорка зашел к нему неспроста, и ждал, а Федор все медлил, не решаясь начать.

- Наверное, уже виделся с Эллой? - довольно равнодушно спросил Игорь.

- Пока еще нет.

- Ты знаешь, - открыто глядя на Лорку, Игорь с некоторым недоумением пожал плечами, - я ведь доволен тем, что мы расстались с Эллой. Хотя это ее инициатива.

- Доволен? - не поверил Лорка.

- Не пойми меня ложно. Конечно, это меня огорчило, к тому же отчислили из состава экспедиции. Но прошло время, и я понял, что разрыв был не только неизбежен, но и нужен.

- Почему?

Дюк внимательно взглянул на него.

- Экий ты сегодня настырный, все-то тебе нужно знать. Любовь бывает разная, Федор. Одна помогает жить и трудиться, другая мешает. Хотя и та и другая любовь - настоящая, искренняя. - Он помолчал, пожал плечами. - У нас с Эллой была типично та самая любовь, которая мешает. Ты можешь не поверить, но всего за два месяца я сделал, - Дюк кивнул в сторону пишущей машинки, - раза в три больше, чем за предшествующие десять лет, проведенные рядом с Эллой. До работы ли, когда рядом такая женщина? То райское блаженство, то нестерпимый ад, то нежность, то озлобление, то ссора, то примирение, да такое, что весь мир готов бросить к ее ногам.

У Лорки постепенно складывалось мнение, что Игорь говорил не столько для собеседника, сколько для самого себя.

- В космосе я был многогранным человеком с широким кругозором, на Земле Элла заслоняла собой добрые полмира. Меня это не тяготило, мне это было любо, но не хватало времени оглянуться назад, подумать и выбрать дальнейший путь.

Лорка сдержал улыбку. Игорь Дюк играл без нажима, почти незаметно, но играл. Небрежная поза, изящные, чуть расслабленные движения, легкая грусть во взоре, ироническая усмешка на губах - прямо-таки сноб, явившийся сюда из далекого прошлого. Игорь всегда принимался играть какую-нибудь роль, когда начинал откровенничать. Игра служила ему своеобразным щитом против психологических царапин.

- А теперь я осмотрелся, - продолжал Игорь. - Черт побери! Как слабо мы продвинулись вперед в овладении личным счастьем, хотя ради человечества в целом перевернули вверх дном кучу чужих миров.

- Может быть, это хорошо, что не для себя, а для человечества? поддразнил Лорка.

- А не пора ли всерьез, на самом высшем научном уровне, заняться каждым отдельным человеком?

Он покосился на Лорку.

- Мне иногда кажется, Федор, что счастливым сейчас стать труднее, чем в каменном веке. Как тогда все было просто! Огонь в очаге, много жирного прожаренного мяса, безопасная пещера и женщина на звериных шкурах, жаждущая твоей ласки. Вот и счастье! А теперь? - Игорь скептически поморщился и махнул рукой.

- Кто спорит с тем, что счастливым сейчас стать труднее, чем в каменном веке, - тихо заметил Лорка.

- Тогда зачем все это? - сурово спросил Дюк, кивая головой на окно, за которым редкими иглами вздымались в небо многокилометровые здания.

И Лорка посмотрел в широкое окно.

- Счастье стало недоступнее, это правда, но оно и выше. Как эти дома выше средневековых хижин и даже небоскребов двадцатого века.

- Выше еще не значит лучше, - буркнул Игорь.

Лорка, приглядываясь к нему, засмеялся:

- Тебя бы на недельку в каменоломни, в Древний Рим или Египет.

- Ну а если без каменоломен и без рабов?

- Можно и без каменоломен. Любимая работа, хороший отдых, истинная свобода - разве это не полноценный фундамент для счастья?

- То-то и оно, что фундамент.

- А ты думал, счастье принесут тебе на блюдечке? Кому оно нужно такое, дареное? Настоящее счастье надо выстрадать, милый Дюк.

Игорь вдруг засмеялся.

- Вот уж куда-куда, а в страдальцы я не гожусь. - И с неожиданной проницательностью добавил: - Ну его к черту, это личное счастье. Скажи мне, рыжий ангел, почему ты смотришь на меня так испытующе? И о чем хочешь спросить, да никак на решаешься?

- Все боюсь потревожить твой душевный покой.

- А ты не бойся.

Лорка внимательно взглянул на него и деловито спросил:

- Перед тем как произошел окончательный разрыв с Эллой, - Федор сделал неопределенный жест рукой в воздухе, - с вами ничего необычного не происходило?

Дюк, присматриваясь к Лорке, усмехнулся.

- Не видели ли мы вещих снов и небесных знамений? Не сходила ли на нас Божья благодать или, наоборот, не являлся ли к нам Вельзевул с предложением пожертвовать наши грешные души в фонд безработных, голодающих бесов?

Лорка, любовно смотревший на Игоря, мягко попросил:

- Не дури. Необычное запоминается само собой.

- Да нет, ничего необычного, - Игорь пожал плечами, - разве что были накануне в гостях у Теодорыча и пробовали его самодельное вино.

- И как, понравилось? - с любопытством спросил Лорка.

- Так себе. А вот Элке понравилось, она ведь страшная любительница всякой экзотики.

- Это верно, так себе, - проговорил про себя Лорка и поднял глаза на товарища. - Ты меня прости, но еще один вопрос на ту же тему. Как у вас все-таки произошел с Эллой разрыв? Ведь обычно бывают не только причины, но и поводы.

Игорь с некоторым удивлением взглянул на Лорку: Федору вовсе не было свойственно копаться в интимной жизни своих друзей и товарищей. Да и вообще такое не было приятно!

- Появился у нее близкий друг, - неохотно сказал он вслух. - Уж есть у них любовь или нет - не знаю, но влияние он на нее имеет большое.

- Любопытно, - пробормотал Лорка.

Игорь Дюк смотрел на него с недоумением.

- Федор, - сказал он просительно, - ну зачем тебе копаться во всем этом?

Лорка мельком взглянул на него.

- Тим погиб, Игорь.

- Что? - шепотом спросил Дюк.

Лорка не удостоил его ответом, так и остался сидеть с опущенной головой.

- Тим? - Дюк неловко поднялся из кресла, оно упало. - Я думал, такие не погибают.

- Погибают.

Игорь поколебался, потом поднял кресло и пнул его ногой.

- Почему не сказал сразу? - спросил он, свирепея.

- Есть причина. - Лорка кивнул на кресло. - Садись. Да садись же и выслушай меня.

Лорка рассказывал не очень связно, а поэтому долго. Искреннее огорчение Дюка заставило его еще раз заново почувствовать всю нелепость и неотвратимость гибели друга. Рассказывая, он понемногу успокаивался и приходил в себя. Дюк, ошарашенный неожиданным известием и поглощенный собой, сначала слушал Лорку вполуха, но потом как-то вдруг он уловил странную и страшноватую логику цепочки несчастий и неудач, преследовавших руководителей кикианской экспедиции.