Ошейник для невесты - Наталья Александрова

Пенелопа лежала в углу дивана и тихо постанывала от стыда и унижения. Глядя на ее страдания, Маргарита Павловна чувствовала, что у нее разрывается сердце, а ведь она даже не могла утешить свою девочку, потому что у самой не было никаких душевных сил. И разумеется в трудную минуту она вспомнила о Ляле Кукушкиной — Это ужасно! — завопила Маргарита в телефонную трубку. — Это ни на что не похоже, это полный, окончательный разрыв!

Ляля на том конце провода предположила, что Маргарита разводится с мужем. Однако она не стала высказывать это предположение вслух, да Маргарита и не дала бы ей этого сделать.

— Все пропало, все, все рухнуло, это полный крах! — вопила Маргарита, и Ляля подумала, что ее предположения насчет развода были ошибочны, и что скорей всего лопнула косметическая фирма Маргаритиного мужа, в честь любимой супруги называемая «Марго».

Надо отдать должное Ляле, в самый первый момент она не испытала злорадства, как сделала бы любая нормальная женщина на ее месте, Ляле Кукушкиной Бог дал и вправду ангельский характер, хотя для какого черта он это сделал, видно, и сам не знал, потому что пользы Ляле от ее характера не было никакой, а только один вред.

— Бедная девочка теперь погибнет! — причитала Маргарита, и Ляля подумала, что Маргарита совершенно ополоумела от горя, и под девочкой понимает себя.

Она попыталась вставить слова утешения, но Маргарита снова не дала ей этого сделать.

— О, я этого не переживу! — вопила Маргарита. — Это такой удар, такой удар!

Бедная Ляля не знала уже, что и думать. В конце концов она решила покориться неизбежному и просто слушать, авось Маргарита опомнится и начнет говорить связно.

Слово за слово, выяснилась вся история про коварного жениха, который обманул все ожидания невинной Пенелопы, и втоптал в грязь чувства самой Маргариты Павловны.

У самой Ляли начальник с утра метал громы и молнии, грозил увольнением, соседка сверху забыла выключить кран с горячей водой, и теперь на кухне расползлось по потолку огромное ржавое пятно, и еще Лялина престарелая тетка сломала шейку бедра, и нужно было дежурить возле нее каждую ночь.

Но, разумеется, Лялины мелкие проблемы не шли ни в какое сравнение с несчастьем Маргариты. Изредка вставляя в гневный монолог Маргариты робкие реплики типа: «Ах, какой ужас!», «Ах, бедная девочка!» и «Как я тебе сочувствую!» Ляля напряженно раздумывала о своих делах.

Ее тетка живет близко от Лялиной работы, так что удобнее всего Ляле будет переехать на это время к ней. Она перестанет зависеть от капризов общественного транспорта, не будет больше опаздывать на службу, и начальник немного поутихнет.

С другой стороны, не нужно будет рассматривать пятно на потолке и мучительно размышлять, где взять денег на ремонт. Решив про себя, что не все так плохо, Ляля повеселела, и это ее настроение, очевидно, передалось Маргарите через телефон.

Маргарита бросила свое обычное «пока» и отключилась. Она чувствовала себе вполне способной утешить свою драгоценную Пенелопу.

— Это замечательное местечко, Лола-джан, — ворковал Аветик Ованесович, подруливая к бревенчатому зданию ресторана, — здесь так готовят бастурму — вах! Пальчики оближешь!

Ашотов делал одновременно три дела: управлял машиной, пожирал свою симпатичную соседку выразительными темными глазами и сжимал ее ручку свободной рукой.

— Аветик Ованесович, — проговорила Лола, осторожно высвобождая руку, — не отвлекайтесь, а то врежетесь в стену!

— Вместе с вами, Лола-джан, я готов погибнуть! — пылко воскликнул господин Ашотов.

— А я предпочла бы остаться в живых, — отозвалась Лола.

«Ах, Пу И, паршивец! — думала она. — Что мне приходится терпеть из-за твоего скверного поведения! Ладно бы еще ресторан, так ведь этот престарелый Ромео несомненно потребует продолжения.., ну ладно, как-нибудь постараюсь отвертеться, не впервой».

Аветик Ованесович помог Лоле выбраться из машины, захлопнул дверцу, и они направились ко входу.

Ресторан, выстроенный в стиле охотничьего домика из огромных бревен, выглядел уютно и гостеприимно. Швейцар распахнул перед гостями дверь, и они оказались в зале. Помещение, не очень большое, было рассчитано не больше чем на двадцать посетителей. В огромном камине потрескивали дрова, по стенам красовались оленьи и лосиные рога, пол застлан шкурами. Пожилой длинноволосый пианист негромко импровизировал за роялем.

Представительный чопорный метрдотель усадил гостей за удобный угловой столик неподалеку от камина. На смену ему тут же явился официант и доверительно сообщил, что сегодня повару особенно удалась копченая оленина под черничным соусом.

— Хорошо, пусть будет оленина, а к ней — эльзасское вино.., какой у вас год?

— Есть девяносто третий, для эльзасских вин — один из лучших…

— Хорошо. Салат.., как это у вас называется — с рыжиками…

— Салат «лесовик».

— Вот-вот. А что посоветуете на десерт?

— Очень рекомендую томленую бруснику со сливками.

Официант принял заказ и удалился.

Лола огляделась.

Кроме них с Ашотовым в зале было еще человек десять. За соседним столиком сидела весьма колоритная пара — красивая и явно недалекая блондинка в очень открытом серебристом платье и здоровенный краснолицый мужчина с огненно-рыжими волосами. Этих волос у него было слишком много, они росли на каждом свободном клочке кожи — рыжими волосами заросли его руки, даже из-под манжет выбивались пучки рыжей шерсти.

С первого взгляда на него было ясно, что это муж, причем муж до безобразия ревнивый.

— Почему этот официант так на тебя смотрел? — допрашивал он жену густым утробным басом, не обращая на окружающих внимания.

— Витик, ну что ты так шумишь? — пыталась успокоить блондинка своего рыжего Отелло. — Ну как он так на меня смотрел?

— Он на тебя смотрел как на знакомую! — Муж надулся и побагровел. — Как будто он тебя знает!

— Витик, ну что ты выдумываешь? — Несчастная блондинка смущенно огляделась по сторонам. — Витик, ну неудобно же! Вокруг люди.., неужели ты думаешь, что я с официантом…

— Нет! Не думаю! Но ты здесь бывала с кем-то другим! — не унимался рыжий ревнивец, пыхтя и свирепея. — Ты в этом ресторане явно не первый раз, поэтому он тебя узнал!

— Витик, ну что ты говоришь!

— Я знаю, что я говорю! А если тебе неудобно перед людьми, надо вести себя так, чтобы не было…

Блондинка нагнулась к мужу и что-то зашептала ему на ухо. Он еще больше побагровел, но на какое-то время замолчал, только возмущенно пыхтел, как закипающий чайник.

На столе появились закуски, бокалы наполнились вином.

Как во всех хороших ресторанах, официантов почти не было видно, они возникали только в тот момент, когда были действительно нужны посетителям, и исчезали в ту же секунду, как необходимость пропадала. Блюда на столе появлялись как будто сами собой, и точно так же сами наполнялись бокалы и исчезали пустые тарелки.

Салат с рыжиками действительно был неплох, а оленина просто выше всяких похвал. Тихая фортепианная музыка создавала ощущение покоя и комфорта. Единственное, что несколько портило Лоле настроение, — это неуемный Аветик Ованесович, который буквально пожирал ее глазами и донимал навязчивыми и однообразными комплиментами. Кроме того, он успевал между делом бросать заинтересованные взгляды на блондинку за соседним столиком, жену рыжего ревнивца.

«Ах он, старый греховодник, — думала Лола, поглядывая на своего темпераментного спутника, — ни одной юбки не пропустит!»

— Аветик Ованесович, — сказала она вслух, — вы своими взглядами прожжете мне платье!

Рыжий Отелло тоже вносил свою лепту в культурную программу вечера, нет-нет и принимаясь снова за выяснение отношений.

Между мясом и десертом Лола решила «попудрить носик».

Поднявшись из-за стола, она направилась в сторону туалета.

Почти в то же мгновение рыжий ревнивец, снова распекавший жену, в сердцах неловко повернулся за столом и опрокинул на себя фарфоровый соусник. Густой ягодный соус растекся по серому кашемиру его костюма.

— Ах, черт! — рявкнул он, вскочил из-за стола и тоже направился к туалетам, топоча, как целое стадо ревнивых слонов.

Оставшаяся в одиночестве блондинка всхлипывала, растерянно оглядываясь по сторонам.

Любвеобильный Аветик Ованесович не мог не воспользоваться таким удобным моментом. Он козликом подскочил к расстроенной женщине и принялся утешать ее в свойственной ему слащавой и навязчивой манере.

— Ах, дорогая, не нужно принимать все так близко к сердцу! Чего не бывает между супругами, следует смотреть на такие вещи проще…

Блондинка суетливо рылась в сумочке, ища носовой платок и пудреницу, Аветик Ованесович совершенно распоясался и дошел до такой фамильярности, что протянул даме свой девственно чистый носовой платок.