Царь Соломон - П. Люкимсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Величайший комментатор Танаха Раши[41] пишет о решении Соломона принести жертвы в Гаваоне с откровенным осуждением: дескать, было бы куда лучше, если бы царь, не откладывая, приступил к строительству Храма и именно в Храме молил бы о ниспослании ему Божественного Откровения.
Видимо, знакомый с этими претензиями оставшийся неизвестным автор Второй книги Паралипоменон пытается объяснить, что же именно привело Соломона именно в Гаваон:
«И пошли Соломон и все собрание с ним на высоту, что в Гаваоне, ибо там была Божия скиния собрания, которую устроил Моисей, раб Господень, в пустыне. Ковчег Божий перенес Давид из Кириаф-Иарима на место, которое приготовил для него Давид, устроив для него скинию в Иерусалиме. А медный жертвенник, который сделал Веселеил, сын Урия, сына Орова, оставался там пред скиниею Господнею, и взыскал его Соломон с собранием. И там перед лицом Господа, на медном жертвеннике, который перед скиниею собрания, вознес Соломон тысячу всесожжений. В ту ночь явился Бог Соломону и сказал ему: проси, что Мне дать тебе» (2 Пар. 1:3-7).
Вот оно, оказывается, в чем дело! Давид действительно перенес Ковчег Завета в Иерусалим, но Скиния, то есть Переносной храм в виде огромного шатра, который был сооружен евреями в пустыне под руководством Моисея, со времен едва ли не Иисуса Навина (Иешуа бин Нуна) находился в Гаваоне. Там же стоял медный, набитый изнутри землей жертвенник, на котором приносил жертвы еще сам первосвященник Аарон.
Понятно, что за четыре столетия шатер сильно обветшал, но все равно почитался общенациональной святыней и к нему постоянно стекались толпы людей. Таким образом, если следовать Баруху Каплинскому, жертвоприношение в Гаваоне понадобилось Соломону, чтобы показать, что он уважает мнение народа, чтит те же святыни, что и весь народ, и таким образом сплотить вокруг себя лидеров всех колен. А родившийся в этом месте рассказ о Божественном Откровении, дескать, как нельзя лучше позволял обосновать, что нахождение Соломона на троне угодно Богу.
Но попробуем взглянуть на этот рассказ глазами религиозного человека.
Не исключено, что поход в Гаваон был для Соломона своего рода жестом отчаяния. Он знал, а точнее, истово верил, что в момент помазания на царя должен сойти «Руах а-кодеш» – Святой Дух. Этот Святой Дух был с Саулом, пока Бог не лишил его права на царство и пророк Самуил не помазал Давида. Этот же Дух осенил его отца Давида, наделяя того пророческим даром и вдохновляя на написание великих псалмов. Однако после помазания Соломона у Гионского ключа этого снисхождения он не почувствовал. Правда, тогда это было объяснимо – пока был жив Давид, он оставался законным царем и Божественный Дух был с ним.
Но вот Давид умер. Соломон стал с трепетом ждать Откровения Свыше, но ничего не происходило. Минуло 30 дней траура по его венценосному отцу – и снова ничего! Это отсутствие ожидаемых мистических перемен невольно напугало Соломона. Не исключено, что он стал даже сомневаться в законности своего права на трон. И вот тогда-то он и решает двинуться в расположенный в десяти километрах от Иерусалима Гаваон, чтобы обратиться к Всевышнему у той же святыни, возле которой некогда молились Моисей и Аарон.
Официальной целью похода в Гаваон в сопровождении огромной свиты придворных («всего собрания») было принесение жертв в честь того, что Соломон приступил к самостоятельному управлению страной. Но одновременно Соломон продолжал надеяться, что в Гаваоне произойдет то самое чудо, которого он так страстно желал.
И чудо происходит. После принесения тысячи жертв всесожжения, которые, очевидно, совершались в течение не одного дня, а недели, а то и больше. Господь открывается Соломону во сне и произносит сакраментальную фразу: «Проси, что мне дать тебе».
Все исследователи Библии отмечают, что ни одного из ее героев Бог не спрашивал, чего тот хочет, и не предлагал выполнить его желания. Соломон стал первым. В самом этом вопросе Творца слышится своеобразный ответ на мучивший Соломона вопрос, почему Всевышний не открывается ему так, как открывался его отцу Давиду Наконец, то, о чем Соломон так мечтал, произошло – и теперь Бог спрашивает, зачем Он понадобился Соломону; чего последний от Него хочет.
И, оправдываясь, Соломон отвечает, что единственное, чего он желает – это соответствовать своей миссии царя так же, как и его великий отец, но опасается, что ему, в том числе и из-за юного возраста, недостает для этого ни знаний, ни талантов: «Ты сделал рабу Твоему Давиду, отцу моему, великую милость; и за то, что он ходил пред Тобою в истине и правде, и с искренним сердцем пред Тобою, Ты сохранил ему эту великую милость и даровал ему сына, который сидел бы на престоле его, как это и есть ныне; и ныне, Господи, Боже мой. Ты поставил раба Твоего царем вместо Давида, отца моего; но я отрок малый, не знаю ни моего выхода, ни входа…»
Далее Соломон спешит признать, что подлинным царем еврейского народа является сам Всевышний, что он – лишь «раб Твой – среди народа Твоего, который Ты избрал».
И уже затем следует сама просьба. Причем просит Соломон «лев шемеа», то есть не разумное, как это звучит во всех переводах, а «слышащее сердце», позволяющее ему справедливо вершить царский суд. А в суд этот, как уже говорилось, попадали особо сложные дела, основанные на принципе «слово против слова», то есть когда ни у истца, ни у ответчика не было свидетелей, либо были веские основания считать, что свидетели подкуплены. Решающую роль в таком суде играли как способность судьи к логическому мышлению, к придумыванию способа вывести тяжущихся на чистую воду, так и интуиция, способность «слышать сердцем», на чьей стороне правда.
На наделении его этой способностью соединять разум и чувства для того, чтобы в мире торжествовала справедливость, и просил Соломон Господа в своем вещем сне в гаваонскую ночь.
Разумеется, почти все комментаторы Библии считают предложение Бога Соломону дать ему все, что тот пожелает, испытанием, которое Соломон с честью выдержал. Устное предание, правда, говорит, что в том же сне Соломон обратился к Богу еще с двумя просьбами: сделать так, чтобы в течение всего времени его царствования его подданные не знали ни мора от эпидемии, ни голода. Но в любом случае он ничего не просил для себя лично, и потому «хорошо было в глазах Господа, что Соломон просил это».
И в ответ Бог сообщает, что он не только уже выполнил его просьбу, но и в будущем даст ему славу и богатство, а также – в случае, если Соломон будет верно исполнять Его заповеди – и долголетие.
В целом рассказы Третьей книги Царств и Второй книги Паралипоменон о ночи в Гаваоне совпадают, но если в одной Всевышний дает Соломону «сердце мудрое и разумное», то в другой объявляется, что Соломону даются «премудрость и знания» (2 Пар. 1:12).
Классические комментарии утверждают, что в гаваонскую ночь Бог в награду поднял Соломона на сорок девятую из пятидесяти ступеней мудрости, то есть открыл ему те величайшие тайны мироздания, которые до этого открывал только Моисею, а после Соломона не открывал уже никому.
В авторитетном издании Танаха со сборными комментариями Иегуды Киля говорится, что классическая еврейская философия различала четыре вида мудрости.
Первое проявление мудрости – это мощь интеллекта, аналитическое мышление, позволяющее вершить справедливый суд, принимать верные решения в области управления государством и т. д. Впрочем, сюда же можно отнести и деловую и практическую сметку.
Второй вид мудрости – это природные способности и таланты человека, проявляющиеся в различных областях творчества – от музыки и до изобретения новых видов техники.
Третий вид – «мудрость сердца», умение не просто различать добро и зло, но и делать выбор в пользу добра, идти «путями Бога».
Четвертый вид – «Божественная мудрость», то есть способность постигать сокровенный, скрытый смысл заповедей Всевышнего и Его деяний; законы, по которым Он управляет мирозданием; все то, что обычно определяется как эзотерические знания.
По мнению раввинистических авторитетов, все эти четыре вида мудрости были в равной степени присущи царю Соломону, что, впрочем, как мы увидим дальше, не мешало ему порой и ошибаться.
Что же касается того, как относиться к истории о посетившем Соломона во сне Откровении, то это и в самом деле вопрос веры. Закоренелый атеист, разумеется, заявит, что Соломон попросту придумал этот сон, чтобы внушить легковерным подданным мысль о своей необычайной мудрости и особых отношениях с Богом. Рационалист, не верящий в Бога, но убежденный, что в основе любого мифа лежит некое реальное событие, может предположить, что Соломон так жаждал Божественного Откровения, что в итоге после пережитого им во время жертвоприношения религиозного экстаза это желание воплотилось во сне, в реальность которого он тут же сам свято поверил.