Зазеркалье (СИ) - Katerinka_Pel

— Уэнсдей, я умер, защищая свою мечту. И для меня не было ничего важнее, — ответил он дрожащим голосом. — Ты когда-нибудь поймешь меня и отпустишь всё это…

— Отпустишь? — задрожал её подбородок. Губы жалобно опустили уголки вниз. — Отпустишь?.. Тайлер, когда ты поймешь? Когда ты услышишь меня? Я так не смогу. Я вообще не могу без тебя жить. Не могу даже думать об этом. Я живу лишь тем, что завтра открою глаза, а рядом будешь лежать сонный ты. Мы вместе выпьем кофе, вместе примем душ… Будем дурачиться и бегать по дому, опаздывая на лекции, а потом выслушивать, как плохо мы влияем друг на друга. Будем трогать друг друга под партой в аудитории и игнорировать преподавателя. Будем вместе весь вечер и всю ночь. Любить друг друга… Как я привыкла. Как, скажи мне, как мне отказаться от этого????!!! От твоих объятий… От тебя…

— Тебе придется, Уэнсдей… — ронял он скупые слезы, слушая всё это. — Придется, потому что нужно жить дальше. Иногда мы — просто жертвы обстоятельств…

— Галпин… — опустила она голову к зеркалу, и он тоже уткнулся в него лбом. — Ты разлюбил меня? Дело в этом?

Тайлер лишь немного усмехнулся, шмыгнув носом, но потом понял, что её выражение лица совершенно серьезное, и даже немного растерялся.

— Уэнсдей. Я никогда бы тебя не разлюбил, — коснулся он губами её отражения, и она сделала тоже самое. Холод стекла и его твердость вызывали отчаяние. — Я помню вкус твоих губ. Их тепло и мягкость… Я помню каждый твой изгиб. Каждую родинку. Я помню всё. И я всегда буду любить тебя, моя малышка…

— Нет… Нет… Мне это не подходит. Ты должен любить меня здесь, а не в отражении, — тряслись её скулы от напряжения.

— Ты всегда была такой упрямой… Но, пожалуйста, попытайся принять мой выбор, — прошептал он с молящим взглядом.

— Твой отец знает правду? — спросила она настырным тоном.

— Конечно, нет. Я никому и ничего не говорил. Не пытай никого. Это бесполезно… — улыбнулся он, глядя на нее. — Знай одно… Если бы я знал, что это случится, я бы сказал тебе заранее. Но сейчас я могу лишь огородить тебя от этого…

— Сейчас ты можешь рассказать мне. Сказать чертову правду… — уставшим голосом промолвила она, вытирая глаза.

— Что это изменит? Верно… Ничего… Уэнсдей, я очень тебя прошу. Не лезь в это. Закрой эту дверь. Тебе это не нужно… Давай мы поговорим о тебе… О экзаменах. О твоих успехах. Попробуй сходить куда-то с друзьями… — вымаливал он, рассматривая её измотанное лицо и поникшие от боли глаза. — Ты обстригла свои красивые волосы…

— Они вернутся. В отличие от тебя, — резко и холодно ответила она. — Я никуда не пойду… Вообще никуда. Я останусь здесь. Я останусь… — судорожные руки нащупали неподалеку подушку и плед, и она подползла обратно к зеркалу. — Я никогда и никому тебя не отдам. Ни Господу, ни Дьяволу. Никому.

— Уэнсдей Аддамс… — прилег он рядом. — Мне жаль, что я тебя подвел. Что разочаровал… Я видел, что ты ходила в кино с Ксавье… Может, это шанс?

— Это вообще не то, что ты подумал, — начала она оправдываться, сморщив лоб от напряжения. — Даже не говори мне об этом!!!

— Уэнс… Я очень рад, что ты вышла из дома. Развеялась. Надеюсь, фильм понравился, — смотрел он на нее без устали, не отрывая глаз.

— Совсем нет… — сонным голосом сказала она. — Дурацкое снотворное. Хочу спать… Не дай мне уснуть. Я смотрела фильм около пятнадцати минут и ушла.

— Жаль… И я, наоборот, хочу, чтобы ты поспала… — сказал он с толикой сожаления.

— Нет, нет… Я не буду спать, — отрицала она. — Не сейчас. Я хочу говорить с тобой. Видеть тебя… Я столько тебя не видела.

— Давай я расскажу тебе что-нибудь, — задумался он, пытаясь переключить её настроение.

— Например, как ты умер. Из-за чего, — пробормотала она с недовольством.

— Нет… Не это… Помнишь, нас с тобой не впустили на пару по английскому… — звучал в тишине его приятный голос. — Я так волновался, а ты тогда потащила меня в спортзал…

— Я помню это… — тихо промолвила она. — Помню тот день… Он реально был прекрасен. Если бы ты только знал, как сильно я мечтаю прикоснуться к тебе.

— Покуда мы — одно целое, ты можешь касаться меня везде, — сказал он, не моргая.

— Это другое… — громко выдохнула она, глядя в потолок.

— Нет… То же самое. Тебе нужно расслабиться. Разденься для меня, — попросил он её, и она вопросительно взглянула на него, но промолчала. — Я буду говорить. А ты исполнять… Раздевайся.

Уэнсдей сама не поняла, как руки стянули футболку и шорты, и она осталась в одних трусиках, прикрытая одеялом.

— Нет… Это бред какой-то, — сказала она, простонав себе под нос.

— Покажи мне… — настаивал он, и она сбросила с себя одеяло.

— Так? Ты серьезно думаешь, что тебя можно заменить? Мне не хватает всего и сразу, — резко сказала она расстроенным голосом.

— Иногда концентрация на чем-то одном может помочь… Ощутить рядом то, чего нет, — снял он с себя футболку.

— Это нечестно… Я умру в попытках представить твоё тепло, — захныкала она, глядя на него.

— Мы ведь уже делали так. Я смотрел на тебя. Что изменилось? Это та же видео связь. Просто… Дай мне возможность помочь тебе, — сказал он очень и очень нежно. Но она всё равно думала о том, что его нет рядом. — Закрой глаза, Уэнс… Дыши. Я и сам готов скулить, когда вижу тебя голой…

— Тогда сними дурацкие джинсы, — с недовольством сказала она, состроив жалобное лицо.

— Ладно, — потянулся он к пуговице и уже через несколько секунд остался в одних черных боксерах. — Готова?

— Ты говоришь так, будто сейчас коснешься меня… Будто нас действительно что-то ждет… — с грустью промямлила она себе под нос. — Но это не так.

— Тсссс… Повернись ко мне спиной, — сказал он спокойным голосом. — И заведи одну руку назад. Помнишь… Мои поцелуи на своей шее?

— Разумеется помню…

— Я бы сейчас… Убрал твои волосы за уши. Коснулся тонких плеч кончиками пальцев… Провёл губами по твоей нежной коже… Или оставил на ней своё дыхание. Чтобы ты знала, что я рядом… Погладил бы твою охрененную попу… Слегка стянул вниз непослушное кружево… Которое оставляет красивые следы на твоей коже. Я бы играл с тобой так долго, пока твои ноги не начали бы подкашиваться. Пока ты бы не начала выпрашивать… Чтобы низ твоего живота ныл, а глазки начали бы жалобно смотреть на меня, уповая на то, что я вот-вот прикоснусь к тебе… Потрогай себя для меня, — настоятельно сказал он, пока она стояла, слушая его голос, который волнами разбредался по всему телу.

Её рука всё же потянулась вниз, несмотря на то, что она не верила в то, что сможет представить его. Но зато верила в силу его слов. Пожалуй, это было единственным, во что она верила.

— Расставь ноги шире… Представь, что я стою перед тобой на коленях. Как раньше. Как я целую тебя, ощущая самый прекрасный на свете запах твоей кожи. И то, как ты мокнешь от моих поцелуев… — она трогала себя, пытаясь фантазировать о нём. Вспоминая настойчивость его языка, тепло широких ладоней, длину его члена. Словно вспоминая между своих ног любимый фантом.

— Ты ведь стала влажной? — спросил он, закусив губу.

— Немного, — ответила она честно. — Мне хочется большего.

— Это уже хорошо. Повернись ко мне и открой глаза, — прозвучал его голос, и она взглянула на него. Он уже сидел перед ней полностью раздетый и медленно водил ладонью по своему члену.

— Что ты бы сейчас сделала со мной? — смотрел он на её напряженную грудь и приспущенные трусики, и сходил с ума от того, что не мог прикоснуться. Однако не показывал этого.

— Села бы сверху, — ответила она, мечтая об этом. Его член был таким аккуратным, длинным и эстетически привлекательным, что она становилась всё мокрее.

— Ляг на пол и разведи колени до упора. Смотри на меня, — указал он прежде, чем она начала делать это. — Хочу трахать тебя всю ночь.

— Если бы ты только знал, как я этого хочу… — её пальцы скользили по клитору, изредка проникая внутрь.

— Представь, как мой член упирается в тебя, как я вожу им вокруг твоей мокрой дырочки, — на её лице появилась легкая ухмылка. Эти грязные названия во время секса всегда вызывали у неё ступор, но не сейчас. Сейчас она лишь сильнее почувствовала, что он рядом. От вот этих самых неловких и гадких слов.