Детективное путешествие - Татьяна Витальевна Устинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Доброе утро, милая, ты спозаранку уже за уборку?
Андрей!
Я отставила щетку и объявила:
– Ты напугал меня!
– Правда? Прости, я не хотел, даже не стал среди ночи стучаться, лег тут. – Муж сел на качелях, потер лицо краем пледа. – Волновался, как ты здесь одна.
Одна ли? Я посмотрела на коробку с останками погубленной лампочки.
– Это ты убрал стекло?
– Какое стекло?
Понятно. То есть, наоборот, непонятно. По-прежнему есть две версии: бомж и домовой.
За забором зашуршало, скрипнуло, хлопнуло, пикнуло, и в калитку вплыла Лизавета с корзинкой, а за ней – убирающий в карман автомобильные ключи Митяй.
– Ой, а чего это вы тут? – увидев на веранде нас с Андреем, подруга захлопала глазами. – В доме кровати неудобные?
– Может, людям захотелось сделать это на свежем воздухе, – ответил, как сам понял, Митяй и подтолкнул застывшую супругу к ступенькам. – Давайте завтракать уже, а то спозаранку на ногах на одном только кофе!
Мы всей компанией переместились в дом и расположились на кухне. Приятно удивленный кот наскоро отыграл миниатюру «Голодаю и скитаюсь» специально для Лизки с ее корзинкой и получил кусок колбасы. Всем остальным подруга выдала пироги и бутерброды, а я – чай-кофе.
За чинным завтраком повели подобающую светскую беседу.
– Чуть свет уж на ногах? – Я деликатно поинтересовалась, чего это Синеглазовы подорвались в такую рань после бурной романтической ночи, и подула на горячий чай.
– По поводу заявления ездили, – коротко объяснила Лизавета.
– Подали?
– Нет. – Подруга досадливо стукнула чашкой о блюдце. – Я посмотрела на этих горе-угонщиков – вообще незнакомые дети. И та история, которую они рассказывают…
– Один пацан собирался ехать на автобусе, но опоздал к рейсовому, – вмешался Митяй. – Пришел на остановку, там никого, только стоит одна-одинешенька машинка без водителя, ключи в замке зажигания. Дверь потянул – открыта! А пацан тот в своем ПТУ – или как теперь это называется, колледж? – как раз водительские права получил. Такое искушение, как удержаться. Ну он и сел за руль. По дороге дружку своему позвонил, второму остолопу, ему тоже дал покататься…
– Короче, глупых пацанов я сажать не хочу, считаю нужным найти ту подлую бабу, настоящую угонщицу, – подытожила Лизка.
– А она, выходит, на Лягушонке твоей только до ближайшей остановки доехала и там на автобус пересела? – удивилась я.
– Прикинь, странная, да? – Лизка, которая искренне не любит общественный транспорт, пожала плечами.
– Чего удивляться, в деревне сейчас полно самых разных придурков – лето же, понаехали всякие, – посетовал наш участковый. – И дачники, и грибники, и любители пикников – кого только нет! У Соломиных художники полдома сняли, ходят по окрестностям, картинки свои рисуют. У Лосевых на постое какие-то просветленные, те по жнивью босиком ходят, среди стогов в позе лотоса медитируют. У Лукьянихи внук живет, ботаник, все собирает чего-то.
– Фамильное дело бабки-знахарки перенять собирается? – заинтересовалась я.
– Что? А, нет, вряд ли, он ботаник в том смысле, что умник-заучка, диссертацию пишет, козявок каких-то изучает.
– Энтомолог, значит, – подсказала я правильное слово.
– Да хоть вирусолог. Все равно времени нет толком со всеми этими понаехавшими познакомиться, хоть и надо, конечно.
– Со всеми – не надо, – вступил в беседу мой муж. – Я, кстати, поздравляю тебя, Митяй: пришла и к нам цивилизация, откуда не ждали. В Пеструхине завелся собственный маньяк!
– Какой еще маньяк? – неприятно удивился участковый.
– Боюсь, Митяй, что сексуальный, – вздохнул Андрей. – Представь: налетел на меня среди ночи, пытался штаны стянуть!
– С себя? – уточнила Лизавета.
– С меня!
– А, тогда это не маньяк! – обрадовалась я. – Это Виктор Седин.
– Ты что? Витек нормальный мужик, – возмутился Митяй. – У него жена…
– Вот именно! – кивнула я. – У него жена, у жены его тайный любовник, а у любовника на филейной части родимое пятно – по этой пикантной примете ревнивый муж и пытается его найти. Будь, Митяй, готов к новым жалобам со стороны приезжих мужчин, Дятлиха мне сказала – Витька не успокоится, пока всех подозрительных городских без штанов не увидит.
– Витек такой, упорный, – согласился Митяй и вытер пот со лба. То ли от чая упарился, то ли в предчувствии долгой и трудной работы. – Мало мне дурацких жалоб, можно подумать! Вчера только бабка Мызина прибегала, требовала, чтобы я ее пропажу нашел: у нее с бельевых веревок во дворе тряпье постиранное сперли. Какую-то скатерть цветастую с бахромой, ночнушку бязевую, панталоны… А вы ту бабку видели, нет? – Он оглядел присутствующих и помотал головой, изображая неверие. – Кому ее панталоны понадобились? Она же как дуб столетний – в два обхвата, ее исподнее разве что слону цирковому впору будет!
– То есть тебя можно поздравить и с тем, что в Пеструхине завелся собственный фетишист-извращенец, – хохотнул Андрей. – Смотри, малая родина уверенно становится продвинутым населенным пунктом, заботы у тебя уже не те, что у простого деревенского участкового!
– Оно мне надо? – кисло усмехнулся Митяй.
– Послушайте, а эта Седова, у которой таинственный любовник и муж-ревнивец, какая? Прям роковая женщина, что ли? – Лизка накрутила на пальчик рыжую прядь.
Любит, любит моя лучшая подруга лирико-драматические истории.
– Кто, Галка-то? – Митяй закатил глаза, посмотрел на жену с ее мечтательным прищуром и погрозил пальцем: – Но-но, Лизавета, не создавай себе кумира! Таких, как Галина Седова, у нас в деревне не самыми хорошими словами называют. Моральный облик у нее не особо устойчивый, по молодости, говорят, вообще интимом за деньги занималась. Не у нас в Пеструхине, конечно, а в областном центре, но это недостаточно далеко, чтобы слухи не просочились.
– Путана, что ли, бывшая? – вытаращилась Лизка.
Митяй развел руками и неожиданно напел с придыханием в надкушенный пирожок, как в микрофон:
– Путана, путана, путана! Ночная бабочка, ну, кто же виноват? [2]
И тут у меня в голове отчетливо звякнуло – будто увесистая монета в копилку упала.
– Повтори! – потребовала я, вперив взгляд в Митяя.
– Что, понравилось, как пою? – Брат приосанился, откашлялся и протянул с рычанием и подвыванием: – Я, словно бабочка к огню! Стр-р-р-ремилась так неутомимо! В любовь, волшебную страну… [3] А, есть у меня голос, да?
– Голос есть, но я не понял, у тебя в репертуаре все песни про ночных бабочек? – спросил Андрей.
Митяй, почуяв плохо скрытую критику, поморщился, но ответить не успел. Я опередила его, объявив:
– А вот я, кажется, поняла! – и стукнула в ладоши, будто ту самую бабочку прихлопнула. –
