Приручение. 2. Исцелю тебя (СИ) - Чепурнова Тата

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Настойчиво звонил во все приемные покои, пока не добился главного. Теперь я знал, в какой роддом ее увезла машина скорой помощи, но понять в каком состоянии она пребывала, мне не удалось. И был ли с ней кто-нибудь рядом, я тоже не выяснил.

Спустя двадцать минут, прибыл на место. Вышел из машины, быстро окинул взглядом неприметное серое здание, в сердцах чертыхнувшись.

Она должна была рожать не здесь. В нормальной клинике, под постоянным присмотром профессионалов, и со мной, черт возьми.

Да, я хотел быть на родах. Держать ее за руку. Шептать какие-нибудь приятные глупости и слова поддержки.

Но не всем мечтам суждено было сбыться…

Пройдя в приемный покой, поразился царящей там тишине. Помещение было абсолютно пустым. Нашел взглядом маленькое окно, заглянул внутрь, но там тоже было пусто. Нетерпеливо постучал по деревянной рамке окна. Через мгновение там показалась женщина.

— Меня интересует пациентка Князева Богдана Николаевна, — подавив панику, включил взрослого человека, а не напуганного юнца.

— Таких нет, — сразу отрезала женщина, даже не взглянув на списки.

— Вы уверены? — скрипнув зубами, выдавил спокойным тоном.

— Да, — хмыкнула женщина. — Больно уж имя красивое, запомнила бы.

— И все же посмотрите, — я практически вторгся в это окно, всем своим видом показывая нетерпение.

Женщина отпрянула, изменилась в лице, вероятно, испугавшись моей очевидной невменяемости, но все же выполнила просьбу. Бегло прошлась по спискам взглядом, потом пару раз щелкнула компьютерной мышкой и взглянула на монитор.

— Хм…

— Что значит ваше «хм»?

Боже, я терял терпение. Всегда собранный и спокойный Герман неизбежно терял почву из-под ног. От этого чувствовал себя почти на взводе.

— Да, ее к нам привозили, — немного смутившись ответила женщина. — Но ее муж категорически отказался от пребывания в нашем роддоме.

Муж… Отказался…

Слова просачивались в уши. Долетали до мозга. Но вызывали лишь отрицание.

Правда, больно ударила под дых, выбив весь воздух из легких.

— А письменный отказ? А документы, он хоть что-то вам показал… муж? — брезгливость растекалась во рту, и, я не мог заставить себя говорить тише.

— Уходите, или я вызову охрану!

Лишь когда я покинул приемный покой и сел в машину, буквально загнулся от понимания действительности.

Сжав затылок пальцами, уткнулся лбом в руль. Тело оцепенело. Каждая мышца стала натянутой струной.

Давид забрал ее из роддома и увез в неизвестном направлении. Это все, что прокручивалось в сознание, как пресловутая заезженная пластинка.

И теперь только Давид мог сказать мне, где она. Но я был почти уверен, что он не скажет.

Взяв телефон в руки, быстро нашел номер брата. Не задумываясь, позвонил и долго слушал гудки. В голове собирал воедино бессвязные мысли. Выстраивал наш будущий разговор, которому не суждено было состояться. Давид не взял трубку.

Черт…

Швырнул телефон на приборную панель, но он тут же ожил тихой вибрацией. С надеждой взглянул на экран, но звонил не Давид.

Это был врач Даны. Вероятно, хотел подтвердить наш сегодняшний прием, которому теперь тоже не суждено было состояться.

— Да, Сергей Анатольевич… Добрый день, — сухо поприветствовал врача, приняв вызов.

— Герман Адамович, — без приветствия обратился тот. — Что случилось с Богданой? Почему Вы не сообщили мне, что она рожает раньше срока? Вы же знаете, что ее сердце нуждается в наблюдении.

— Да, простите, — искренне повинился я. — Мы собирались сегодня к Вам… — я понятия не имел, как объяснить ему все, что сейчас происходило. Появление Давида и то, что потерял Богдану.

— Где Вы? — он властно перебил мои жалкие оправдания. — Сейчас Дана нуждается в Вас, как никогда. Постоянно спрашивает меня о Вас, потому что у нее нет с собой телефона. Как скоро Вы приедете? Что я должен ей ответить?

Я оторопел. В неверии посмотрел на экран, убедившись, что звонок врача реальный, а не плод больной фантазии.

— Она у Вас? Черт, скажите, что она у Вас!

— Да, она в перинатальном центре. И довольно скоро, ее отвезут в хирургию на кесарево, — с волнением отозвался врач. А потом он понизил голос до шепота: — Она не хочет этого. Говорит, что может справиться сама. А я все жду, что Вы на нее как-то повлияете… Герман Адамович, Вы должны принять решение за вас обоих!..

— Я должен принять решение?

Я не понимал, чего именно хотел от меня Сергей Анатольевич. Дана объяснила и ему, и мне, еще в свой первый прием, почему считает, что должна рожать сама.

Она была сильной. И храброй. Может, немного наивной в силу возраста, но все решения она всегда принимала взвешенно.

Я завел мотор, дал задний ход и быстро вырулил на шоссе. Паника немного поутихла, собирая бессвязные мысли в единое целое.

— Я не могу принять решение, которое противоречит словам Богданы, — отрезал твердо. — Если она хочет рожать сама, значит должна… попробовать сама.

— Что значит попробовать? — возмутился врач. — Герман Адамович, Вы хоть понимаете каковы риски?! Зачем они нужны? Их можно просто исключить!

Я понимал, о чем шла речь. Плохой исход! Очень плохой исход, но все же не мог иначе.

С трудом сдержал порыв огрызнуться в трубку, устав от нажима врача и этого чертового дня. Лишь пообещал, что скоро буду и тут же скинул вызов. Когда въехал на большую парковку перинатального центра, не спешил припарковаться. Сначала объехал территорию, высматривая машину Давида. Но ее здесь не было.

Брат определенно затеял какую-то игру. Он нашел Богдану. Возможно, сопроводил ее на скорой до роддома… А потом?..

Как она попала сюда, я не знал. И решил, что это может подождать.

Через короткое мгновение ворвался в центральные двери приемного покоя. Здесь посетителей было значительно больше, чем в роддоме, в котором мне довелось побывать меньше получаса назад. Сергей Анатольевич ждал меня возле широкой лестницы.

— Она уже в предродовой, — заговорил он взволнованно, суетливо преодолевая ступеньки. — Вам можно к ней зайти на минуту, — на ходу протянул мне халат и бахилы. — Но присутствовать на родах нельзя, потому что сегодня немного нестандартная ситуация.

Он с легкостью завуалировал словосочетание «рискованная ситуация». Хотя нестандартная — мне нравилась определенно больше!

— У вас еще есть время переубедить ее и настоять на кесаревом сечении, — тихо взмолился мужчина. — Как только ребенок станет в родовые пути, этого будет сделать нельзя.

Я шел по коридору в полнейшем смятении. Переубеждать Богдану мне не хотелось, но волнение слишком туго стягивало грудь.

Тихо постучав в дверь палаты, позволил себе войти, не дождавшись ответа. Мне не терпелось оказаться рядом с ней. Слишком много вопросов, все еще были без ответов, но я не знал, стоит ли задавать их сейчас.

Когда вошел, все проблемы этого дня, отошли на второй или даже десятый план.

Богдана стояла крепко уперевшись ладонями в стену. Слегка раскачивалась и тихо постанывала, вероятнее всего, закусывая при этом губы. На ней уже была одета больничная просторная рубашка. Волосы собраны в небрежный хвост. А пара прядок, выбившись, налипла на впалую щеку. Она выглядела как-то чужеродно посреди больничных стен. Такая маленькая, хрупкая, перепуганная.

— Дана, — глухо позвал ее.

Бесшумно приблизился. Положил ладони на поясницу, сразу почувствовав как Богдана прогнулась в спине, позволив мне массировать затекшие мышцы.

— Герман, я не хочу кесарево. Я сама хочу родить, — отстранившись, развернулась ко мне лицом. Вымученное выражение, усталость в глазах и застывшая боль на искусанных губах не дали мне шанса начать противоречить Богдане.

— Как ты себя чувствуешь? Как малыш?

«И как ты сюда попала?»- вот что еще мне не терпелось узнать.

— Я чувствую себя хорошо, если не считать, что сын торопыжка спешит появиться на свет… Спасибо… Что приехал, — привстала на носочки и поцеловала меня в щеку.