Неинтересное время - Константин Костин

«Как-как…» — очнулся внутренний голос. Путем опроса местных жителей. Спрашиваешь, где, мол, у вас колдуны или там ведьмы живут? А тебе и говорят; «Иди-ка ты, мил человек…». И называют адрес. Ничего не получится.

А не пошел бы ты, уважаемый внутренний голос, в пешее эротическое путешествие. Так уж и пошлют. Вон, сидит один местный житель, возьми да спроси, проведи эксперимент. Правда, откуда в деревнях колдуны? Стоп! То есть как это откуда? Да ведь все колдуны из деревень!

— Анисим Никитич…

— Ась?

— А у вас в окрестностях колдуны есть?

— Колдуны?? В Козьей Горе??

— Да нет, вообще, в окрестностях…

Никитич задумался.

— Нее, колдунов нет…

…Что и требовалось доказать.

— Колдовка есть.

…Что?!

— Колдунья?

— Колдовка.

— Где?? В Козьей Горе??

— Да нет, — усмехнулся Никитич, — в окрестностях. В Загорках, то есть. Живет там одна… Аленой зовут.

— И что, колдует?

— Ну как… Иногда… Травами еще лечит, сглаз, опять же, снимает, и так, по мелочам…

Ничего себе! Под боком живет колдунья.

— А она не шарлатанка… в смысле не жулик?

— Какой жулик? Говорю же тябе, колдовка.

— А можно к ней съездить?

— А тебе зацем?

— Да, так… Нужна она мне…

— Так цего няльзя. Вон, в воскрясенье, и иди.

Вредный Никитич наверняка не отпустил бы работника в другой день, но в воскресенье-то, сам бог велел отдохнуть. А уж если бестолковому «Сяреже» охота бить ноги — пусть идет. Может, Алена сделает с ним что-нибудь, чтоб стал понормальнее.

— Только ты смотри, — хихикнул Кузьмич, — с Аленой осторожнее. А то приворожит — будешь под окнами у няе по ночам стоять…

Юмор был непонятен, а учитывая сгущающуюся темноту — становилось страшновато. Блин, может не ходить? Чер… в смысле, кто ее знает эту старуху, еще действительно заколдует. Сходить к другой… А где ее найдешь? Может, эта Алена вообще последняя на всю округу… Сходить? Страшно… Или не ходить?…

В баню они успели.

Укладываясь спать, Сергей решил, что все будет зависеть от настроения. Захочет идти к колдунье — пойдет. Не захочет — останется дома.

Завтрашнее утро у Сергея началось очень даже удачно. Проклятые беспризорники сегодня не пришли, впервые за все время пребывания в прошлом Сергей не вскочил с криком, обливаясь потом, а проснулся под утро, самостоятельно и даже выспавшимся. Настроение правда было препаршивое: сон был хоть и не о беспризорниках, но все равно отвратный.

Снился тот момент, когда он согласился стать батраком у Никитича. Вернее, как раз во сне он и не согласился, гордо отказался и ушел в сторону заката. Точнее, в Загорки. Потом, как это бывает в снах, он оказался на каком-то железнодорожном вокзале, в обличье бомжа, спящим под лавкой в грязно-вонючих тряпках. Потянулся дрожащей рукой (грязной, с обломанными черными ногтями) к валявшейся рядом бутылке с мутно-белой бормотухой, отхлебнул… От мерзкого вкуса проснулся.

Тихо. Ранее утро. Сергей спал на сеновале, на собственноручно скошенном, собранном и уложенном в сарай сене. Пахло одуряюще… Становилось понятно, почему крестьяне предпочитали любовь именно на сеновале. Правда, возникало подозрение, что после окончания сенокоса от одного запаха сена начнет тошнить.

Где-то рядом заорал петух. Петух у Никитича был знатный: огромный, черный, с роскошной красной короной-гребешком. В деревне подхватили другие пернатые будильники. Эхма, пора вставать…

Уже выползая из сарая, Сергей вспомнил, что работ пока не предвидится. Конечно, сено не стало бы ждать, но ночью точно прошел дождик, шуршал по крыше, а значит, по крайней мере до обеда скошенное должно высохнуть. Пчел по такой сырости везти к малине, наверное, бессмысленно.

То есть можно было и отдохнуть, но спать совершенно не хотелось. Сказался не столько ранний подъем в течение последней недели, сколько выработанная привычка вставать в пять утра, чтобы успеть на метро. Чер… проклятый (вот фобия появилась…) начальник в фирмочке «Купи-продай энд корпорейшн» требовал, чтобы работники появлялись точно к начала рабочего дня. То есть к восьми утра. Тирану-то что, он жил в двух шагах, а вот планктону приходилось просыпаться кому в пять, кому в шесть.

Интересно, Никитич уже поднялся? Сергей проскрипел по ступенькам крыльца и бесшумно открыл дверь. Привычки стучаться здесь не было.

Когда за ним закрылась дверь, из курятника высунулась жена Никитича. Обвела острым носиком двор. Пусто. Решила, что шаги послышались, Сергей, наверное, еще спит. Анисим просил не пускать его в дом…

На кухне было пусто, видимо, жена Никитича спала. А вот в горнице за занавеской слышались голоса. Откуда гости с утра пораньше? Знакомый только одни: Никитича. Вот только незнакомые подобострастные интонации…

— …не знаю я, господин хороший, уж простите старика. Не говорят мне таких вящей. Так, дружбу водят… Ну иногда помогают, но против присяги не пойдут, не смогу я уговорить…

Как подчиненный на ковре у начальства. Интересно…

Не подозревая плохого Сергей откинул ткань.

За столом сидели трое. Рядом маялся на ногах четвертый… Ба, знакомый! Андрюха из деревни. Что здесь за сходка?

В «красном углу» — Никитич. Сергей уже знал, что место под иконами — самое почетное и занимается либо хозяином либо очень уважаемым гостем. Вот только хозяином Никитич не смотрится — опущенные в стол глаза, улыбка приторная как эта… сладкая тянучка… да, патока. Рядом с ним и напротив — двое незнакомцев.

По левую руку, почти упираясь плечом в хозяина сидел мужик лет сорока, в отличие от местных жителей — бритый. Правда, не до синевы, щетина проступала тенями на щеках и горле. Из под черной кепки торчал крупноватый нос. То ли кавказец, то ли еврей…

Напротив развернулся на табурете в сторону вошедшего второй, помоложе. Сергей взглянул в лицо и понял — сейчас хозяин он. Подбородок как броня у танка, плотно сжатые губы и взгляд… Как у Терминатора из первой части.

— Это кто у нас тут? — прохрипел первый.

Командир (да… судя по взгляду именно командир. Это — отряд) промолчал, разгладил большим пальцем усы, с интересом и даже с юмором рассматривая Сергея. Как биолог крысу…

Молчал и Никитич. На лице за сладенькой улыбкой ясно читалось «Ну и чего ты приперся?».

— Сяктант… — злобно прошипел Андрюха.

Похоже, встрял… Только во что?

— А-а, сектант, — произнес Командир (они не представились, а надо же как-то идентифицировать), — твой батрак, Анисим?

— Плямянник… — обреченно промолвил Никитич. Судя по тому, что назвали его по имени, сейчас он на вторых ролях.

Сергея бы это покоробило — он не любил, когда пренебрежительно относятся к людям, которых он уважает… Но не сейчас…

— Племянник? — нарушил паузу Командир.

— Врет, — да с чего Андрюха-то смотрит волком? — Не плямянник это, нет у Никитича плямянников. Батрак это. Он его плямянником зовет, чтобы с Советами не ссориться…

— Ай-я-яй, Анисим, как же так. Нехорошо власть обманывать. Тем более народную, — голос Командира сорвался на злость, — самими же выбранную…

Сергей стоял в проеме, как дурак на кастинге. Что это за братва? Может Никитич со своими ночными делишками связался с криминалом? Пообещал, теперь не может исполнить?

Командир лениво мотнул головой. Хриплый встал, подобрал со стола… Вот блин!!! Только сейчас заметил, что на столе перед ним лежит… Револьвер!!!

«Ой-е-ей!!! Бандиты!»

Хриплый подошел к замершему Сергею, направил ствол ему в переносицу. От ствола пахло железом и смазкой. Мерзкий запах… В животе похолодело, противно обмякли ноги…

— Запомни, сектант. Ты нас не видел, сюда никто не приходил, ты ничего не знаешь о нас…

Какая-то глупая часть паникующего мозга отметила, что ни Хриплый ни Командир не «якают» и не «цокают». Значит, не местные. Вот только как это спасет от пули?

— Ты меня понял?

— Д-да, — судорожно закивал Сергей. Неужели пронесло, отпустят живым?

Хриплым повел револьвером вправо, Сергей, как загипнотизированный, сдвинулся за дулом.

— Ну что, — поднялся Командир, — хорошо у тебя, Анисим, но пора и честь знать. Заглянем к тебе еще разок дня чрез два, может быть образумишься. Пойдем, — махнул он рукой Андрюхе.

— Господин капитан, — внезапно заговорил тот, — Дозволь сяктанту ребра пересцитать?

…Стойте! Погодите! За что?!

Командир взглянул с недоумением.

— Это еще зачем? Не замечал… Ах, да… Ты же, помню, рассказывал. Ну давайте. Только быстро.

Стойте! Стойте-стойте-стойте!

Хриплый переложил револьвер в левую руку…

Блямс!!! Сергей отлетел к стене…

— Ох, Сярежа, Сярежа… — безмолвная жена промывала побитую как пасхальное яйцо физиономию Сергея, а неугомонный Никитич прохаживался туда-сюда, капая на и без того пострадавшие мозги.