На краю света - Эбби Гривз

– Прости. Прости. – Мэри быстро нажала на кнопку.

– Нет, это ты прости. Тебе уже пора ехать?

Она помотала головой. Ей все равно не нужно сдавать багаж. Джим наклонился вперед и коснулся ее колен.

– Нет, Мэри, правда. Я серьезно. Прости меня. Этот день должен был пройти совсем не так. Я хотел завершить выходные совсем по-другому. Я вообще хотел, чтобы они не кончались. Никогда. А знаешь, что во всем этом хуже всего?

Она не могла представить, куда еще мог завести их этот разговор. Ей хотелось только обнять и прижать к себе Джима, этого тридцатишестилетнего человека, который вдруг, перенесшись на двадцать лет назад, превратился в напуганного, потерянного подростка.

– Я думал, лучше бы умер я, а не Сэм. Он сумел бы прожить гораздо лучшую жизнь. А я провел большую часть жизни, мечтая, чтобы все это кончилось. Чтобы я покончил со всем этим.

Как он мог думать такое? Если бы Джим умер вместо Сэма, они бы никогда не встретились, и Мэри так и осталась бы лишь тенью той женщины, в которую превратилась всего за месяц их знакомства. Она поежилась. Что бы тут ни произошло, она была уверена, что оно было глубже, тревожней, беспокойней.

– Звучит словно неблагодарность, да? Но дело не в этом. Это постоянное давление. Ожидание. Да, от родителей, конечно, когда Сэма не стало; но есть еще и работа, и друзья. Я не могу допустить промаха. Иногда я думаю, какой могла бы быть моя жизнь, если бы я позволил себе какое-нибудь несовершенство. Иногда было просто тяжело вставать с постели по утрам, не говоря уж о том, чтобы делать вид, что я во всем успешен.

Мэри удержалась, чтобы не стиснуть руку, лежащую на ее колене, и не прошептать: Ну и не надо. В этот момент она поняла, что любит его. Что он будет всегда ей нужен – делая вид или нет.

– А потом я встретил тебя, – сказал Джим.

– П-п-прости?

– Я встретил тебя. Я понимаю, пока еще рано – я знаю. Я, знаешь, последний человек, который будет надеяться… в таких делах. Но я впервые за очень долгое время ощутил себя собой, увидел что-то, ради чего все это имеет смысл.

– Ах, мне ли не знать. – Мэри готова была возненавидеть себя за этот автоматический, стандартный ответ. Но как выразить то, что она чувствовала? Все происходило слишком быстро, как бы ей ни хотелось, чтобы это было не так.

– Ты, Мэри, совсем другая. – Должно быть, она недостаточно убедительно скрыла выражение своего лица, потому что Джим быстро поправился. – В хорошем смысле. Ты такая… не знаю, основательная. Строгая, когда стоишь на своем и ставишь на место меня. Мне так это нужно. Но мне кажется, что я-то совсем не нужен тебе. И, более того, я не знаю, захочешь ли ты быть со мной. Нельзя ожидать, чтобы я стал каким-то другим. С тобой я чувствую себя свободным. Ну, более свободным.

Джим улыбнулся. Или Мэри показалось, что улыбнулся. Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.

– Мы могли бы спастись.

– Что?

Джим, хмурясь, откинулся в кресле. Мэри охватило жуткое ощущение, что она засунула ногу в рот.

– Почему бы нам не уехать? – предложила она. – Ты же говорил, что всегда хотел этого, так?

Джим посмотрел на нее, прищурившись, словно пытаясь оценить, насколько она сама верит в свой внезапный выплеск. Мэри пока так и не успела привыкнуть к пронизывающей силе его взгляда.

– Ну, попробуй меня удивить.

Эти слова так и продолжали звучать у нее в ушах, когда она приземлилась тем вечером в Белфасте.

– 9 –

2018

Придя на работу, Элис, избегая болтовни на кухне, прямо направилась к своему столу, неся большой стакан кофе, купленный по дороге. До того как в ее вены попадет кофеин, она не могла быть приятным собеседником, а уж сегодня утром, при том что она спала всего полтора часа, вообще было чудом, что она жива, не говоря уж о том, что сумела добраться до работы.

С того момента, как вчера вечером она рассталась в пабе с Мэри, мозг Элис разрывался на части. Где-то с час она беспокоилась, сумеет ли Мэри нормально добраться до дому. Хотя внешне она казалась суровой, яростно охраняющей свое личное пространство, в пабе Элис увидела и другую, более уязвимую ее часть. Она же не наделает глупостей? Элис бы надо было взять у нее телефон, но она была слишком поглощена исчезновением Джима, чтобы сообразить.

Когда же беспокойство рассеялось, его место в роли помехи сну Элис заняло любопытство. Ей не много удалось выяснить у Мэри, но это не мешало Элис изнывать от желания узнать, что же случилось с Джимом. Она была уверена, что тут крылась какая-то слишком большая и невосполнимая потеря, чтобы ее можно было забыть, и было ясно, что Мэри с трудом справляется с ней. Если бы Элис удалось добыть хотя бы чуть больше информации, может быть, она бы смогла восстановить всю историю, как-то помочь Мэри…

– А, вот ты где! – заглянул в ее кабинку Джек, главный редактор и босс Элис. В уголке губ у него были следы чего-то, похожего на засохшие бобовые консервы. Она хотела сказать ему об этом, но передумала. Его было легко обидеть. – На пару слов.

– Конечно. – Элис вытащила из-под стола сложенный стул.

– В моем кабинете.

У нее свело желудок. Кажется, Джек ни разу не вызывал ее в свой кабинет за все эти годы. Иногда она заходила туда по собственной инициативе, когда хотела помахать у него перед носом какой-нибудь особенно удачной работой в попытке добиться прибавки к жалованию, но никогда не заходила по приказу. Что она могла сделать не так?

– Это быстро, – сказал Джек, когда дверь за ними закрылась. – Присаживайся.

Он явно нервничал. И был взволнован – больше, чем обычно. Что бы там ни было, новости будут плохими. Элис чувствовала такие вещи. Кондиционер в кабинете не работал уже давно, так что на него нельзя было списать холодок, пробежавший у нее по спине.

– Боюсь, Элис, что дела в нашей газете идут неважно. – Ну, это не новости. Кто вообще покупает «Горн», кроме пары местных пенсионеров, которым нечего больше делать? – Начиная с будущего сентября нам предстоят сокращения, а ты была принята на работу самой последней.

– И с самой низкой зарплатой, верно?

Но Джек не принял шутки. Он взъерошил волосы.

– Это значит, что твоя работа под вопросом.