Чужая (СИ) - Слета Екатерина

Следующие пару часов Айя собирала свой нехитрый скарб в красный рюкзак. Мерила шагами свой чердак, тряслась от страха, но решительности не потеряла. Это было ее особенностью. Еще будучи ребенком, Майя отличалась ослиным упрямством — если решение было принято, девушка шла до конца.

И Айя шла. Натянула на себя самое теплое, из того, что было. Замоталась в шаль и, накинув рюкзак на плечи, спустилась вниз. За окнами уже царил поздний вечер, Шорс стоял в дверях своей каморки, переминался с ноги на ногу, недовольно бурчал что-то в свои усы.

— Ты точно все решила, дочка? — как-то робко спросил конюх.

Айя только кивнула, поправляя ботиночки и шерстяные носки.

— Отговаривать не буду, — снова протянул старик, — просто, хочу, чтобы ты знала, что мне очень жаль, Майя, что все сложилось, как сложилось. Я хочу тебе помогти, девочка, но это не по силам такому, как я. Поэтому, вот, на, это тебе. Бери, не ершись. Бери-бери.

— Спасибо, — прошептала Айя, принимая из рук Шорса увесистый узелок.

Не выдержала, порывисто обняла старика, уткнувшись носом в пушистую, пропахшую потом и табаком бороду.

— Спасибо, деда. Береги себя…

И выскользнув из его рук, практически вылетела за тяжелую дверь, прямиком в морозную ночь. Скривилась от боли в потревоженных ранах и от пронизывающих порывов переменчивого, северного ветра.

Оно и к лучшему.

Он заметет и скроет следы маленькой, строптивой служанки, что отважилась ослушаться своего господина.

Айя шла всю ночь, не обращая внимания ни на боль, ни на холод, ни на страх. Желание выжить и быть свободной было в разы сильнее. Поэтому, незамеченной выбравшись за территорию имения, девушка ринулась в сторону рощи, что сопровождала главный тракт по всей его протяженности. По дороге идти не рискнула, а вот среди деревьев и кустарников, укутанных в покрывала снегов, служанка чувствовала себя уверенней. Периодически в разрывах снежных туч появлялся здоровенный полумесяц, серебря землю и освещая беглянке путь средь лесных сугробов. А Айя шла, шла не чувствуя усталости и забив на боль и дискомфорт. Холода и вовсе не ощущала, разгоряченная преодолением снежных заносов и бурлящим в крови адреналином.

По сторонам и вовсе старалась не смотреть, опасаясь увидеть в глубине рощи силуэты какой-нибудь живности и людей. Как ни странно, а в голову вдруг начинали лезть услышанные в детстве от бабушки страшилки о всякой нечисти, что насмехаясь, пугала возгордившихся людишек. О бесах и ведьмах, что обращались в домашний скот и стращали мирный люд. От этих мыслей делалось не по себе и то и дело хотелось озираться по сторонам. Айя боролась с собой.

Ближе к утру тракт сворачивал с прибрежной линии и уходил вглубь смешанных лесов. А горные вершины оставались далеко позади, как и опостылевший двор господина. Чем дальше Айя уходила от него, тем легче девушке дышалось.

Когда день окончательно сменил собой утренние сумерки, служанка позволила себе присесть на поваленное дерево и отдохнуть. Залезла в узелок, что дал ей Шорс, и не сдержала благодарной улыбки. Старик, видимо, отдал ей все свои ценные запасы. И завернутый в плотную бумагу кусок сала, и краюху свежего хлеба, головку чеснока, пару яблок и небольшую бутыль красного вина. На самом дне Айя нашла небольшой мешочек с горстью монет и самодельный, аккуратный нож. Смахнула непрошенную слезу благодарности, отрезая себе небольшой кусочек сала и запихивая его в рот.

Жуя, подняла лицо к небу. К обеду, наконец, распогодилось, и низкие, серые тучи уплыли дальше на север. Высоко и ярко блестел диск солнца, приятно касаясь робкими лучами обветренного девичьего лица. Вокруг все искрило и блестело, а смешные краснопузые птички звонко пели, перелетая с одной ветви на другую. Вокруг было тихо и спокойно. Айя жевала, блаженно жмурясь и прислушиваясь к звукам леса вокруг.

Утолив голод и передохнув, двинулась дальше.

Шла до самого вечера, что наступил быстро. Зимние ранние сумерки, дышали ей в спину, снова погружая лес в пугающий мрак. К этому времени Айя знатно вымоталась и хотела спать. Встретив на пути широкий ствол, какого-то непонятного в сумерках дерева присела отдохнуть. Плотнее укуталась в шаль и на секундочку прикрыла глаза…

А когда открыла вновь, месяц был высоко над головой, освещал все вокруг, отбрасывая причудливые тени. Где-то сбоку оглушающее громко треснула ветка, и Айя истошно взвизгнула, испугавшись до трясучки. Подскочила с места, озираясь по сторонам и совершенно не обращая внимания на боль в затекших от неудобной позы конечностях. Какая-то птица неподалеку недовольно ухнула, и перелетела подальше, на другое дерево. А служанка еще несколько долгих минут переводила дыхание. Так перепугалась.

Решила, что с отдыхом хватит, и, выудив из узелка яблоко, двинулась дальше. Пока шла, напевала себе под нос какую-то попсовую песенку, так было спокойнее. В который раз за время пути вспомнила добрым словом маленькую Рин, что убедила ее купить плотные штаны и тунику, а шаль была неимоверно теплой. Все время своего пути Айя не выпускала из вида тракт. Шла параллельно, скрытая тенью леса. Пару раз ей встречались одинокие всадники, и семья в крытой повозке. Девушка, их заприметив, уходила глубже в лес и продолжала свой путь как можно бесшумнее. Обгоняли они ее быстро.

Вторая ночь в пути далась сложнее. К утру Айя с трудом волочила ноги, но останавливаться себе запрещала. Слишком много стояло на кону, чтобы поддаваться усталости. Перекусывала тоже на ходу, запивая терпким, горячительным напитком. Лишь пару раз останавливалась, справить нужду, и дальше в путь. К шансу на вольную жизнь. Шла, шла и шла, пока бледное солнце не перевалило за горизонт. А тем временем, лес по ту сторону тракта заканчивался, и начинались широкие поля, утопающие в балках и снова поднимающиеся и уходящие вдаль.

Перейдя заснеженную, широкую дорогу с виднеющимися вдали указателями, Айя двинулась по полю, проваливаясь чуть ли не по колено в сугробы. На открытой местности чувствовала себя неуверенно и откровенно трусила, то и дело опасливо оглядывалась по сторонам.

И не зря трусила. Опасность, скорее, даже не услышала, а почувствовала всем своим существом. Просто в один миг несчастная замерла, вздрогнув всем телом, а сердце, казалось, пропустило удар. А потом Айю кинуло в жар, а сердце бросилось вскачь, пробивая грудную клетку. Девушка озиралась по сторонам, но ничего не видела. А ужас тем временем сковывал все сильней и сильней, накрывал беднягу с головой. Сделалось трудно дышать, в ушах шумело и стучало, к лицу хлынула кровь. Айя замерла, как вкопанная, среди обдуваемого ветрами поля, обернулась, глядя на виднеющийся вдали лес. Принялась лихорадочно шарить по нему глазами, не помня себя от дикого страха. На мгновение показалось, что в нос буквально ворвался запах кедра.

— Нет, — прошептала Айя в пустоту проносящемуся мимо ветру.

А глаза выцепили среди деревьев что-то огромное, мощное, движущееся прямо на нее. Девушка испуганно вскрикнула прижимая руки ко рту…

На освещенное зимним солнцем поле из темной рощи выскочило нечто. Большое, встрепанное, злое. Существо и действительно оказалось огромным, больше двух метров в холке. Белое, словно только что выпавший снег, с серыми подпалинами на спине и мощных лапах. Больше всего оно напоминало помесь снежного барса и полярного волка. Только на спине, вдоль позвоночника виднелись длинные, словно шипы, кожистые наросты, а хвост длинный, с короткой шерстью и в таких же наростах. На морде, между серых глаз, что-то вроде панциря. Начинался он от пышущих горячим паром ноздрей и тянулся вверх, между длинных ушей с кисточками и уходил прямо к наростам на спине. Несмотря на шерсть, Айя видела, как перекатываются мышцы существа при каждом его движении. Как мягко и плавно, пружинят мощные лапы с длинными черными когтями, как скалится пасть, демонстрируя острые, длинные клыки. А глаза… Несмотря на расширившийся вертикальный зрачок, эти глаза Айя узнала бы из миллиона других глаз.