Невинный убийца - Джеймс Чейз

– Что еще за книжка?

Зинесон сплюнул на бетон двора и осторожно растер плевок ботинком.

– Тебе еще придется познакомиться с ней. Генерал отмечает в ней все, что ему не нравится: каждый твой промах, каждую ошибку, каждое пятно – и потом он передаст эту книжку со своими инструкциями майору Кэю, и все это выльется на твою голову. Однажды я получил три дня дежурства на кухне только за то, что забыл вычистить пепельницы. Но работа на кухне – это еще отдых.

Я смотрел на многочисленные детали хромированной отделки машины, и мое мужество понемногу исчезало.

– А ты поедешь с нами? – спросил я.

– Я? – Зинесон усмехнулся. – Это мой первый отпуск. За четыре месяца. Уж я использую его на все катушку вдвоем с какой-нибудь красивой девчонкой. Желаю тебе приятного времяпрепровождения!

Я открыл дверцу и бросил взгляд внутрь. Это была самая лучшая из всех машин, которые я когда-либо видел, не говоря уже о тех, на которых мне приходилось ездить. Там было все: от встроенного бара до автоматически поднимающихся стекол.

– Неужели этот генерал и впрямь так страшен, как ты мне его описал? – спросил я.

– Нет, он намного страшнее, – ответил Зинесон. – Знаешь, что меня удивляет?

– Ну?

Оглядевшись по сторонам, он заговорил шепотом:

– Меня поражает, как ему удалось прожить так долго. Меня удивляет, почему его до сих пор никто не пристукнул. – Зинесон, посмотрев на меня с надеждой, продолжал: – Может быть, ты как раз тот человек, которому суждено это сделать? Ты в течение 14 дней будешь с ним один на один. Вдруг у тебя лопнет терпение – и ты воткнешь этой свинье нож в брюхо. Если это произойдет, то уверяю тебя, все здесь, в штабе, начиная от полковника и кончая мной, будут благодарны тебе по гроб жизни.

– Майор распорядился, чтобы ты рассказал мне все, что я должен знать, – холодно сказал я. – Это все или есть еще что-нибудь?

Зинесон вытащил из кармана свернутую бумажку.

– Вот здесь я записал для тебя все. Если ты допустишь ошибку хоть в одном пункте, прощайся со своими нашивками. Слушай. Генерал встает в семь часов. Ты обязан разбудить его именно в это время: ни секундой раньше, ни секундой позже. Особое внимание обрати на ботинки. Они должны быть вычищены до блеска. При каждой чистке вынимай шнурки. Если генерал обнаружит на них ваксу, то тогда поднимется скандал. Вода в ванне для генерала нагревается ровно до двадцати пяти градусов. – Заглянув в записи, Зинесон усмехнулся и продолжал: – Свою вставную челюсть он кладет в стакан на столике рядом с кроватью. Ты должен эту запчасть генерала вынимать. Это тоже один из его «пунктиков». Если она не будет блестеть, как перламутр, то генерал вытащит на свет свою книжечку. Едва он встал с постели – завтрак уже готов и подается. Это кофе, стакан с виски на два пальца (Бат-69) и ломтик торта. Температура кофе постоянная – тридцать три градуса. Иначе кофе будет выплеснут тебе в физиономию. Пока генерал одевается, ты стой и жди его у двери. Но держи ухо востро: он зовет только один раз, и то не слишком громко. Потом он сообщит тебе дневную программу. Ты не имеешь права ничего записывать, а должен все запоминать, иначе он опять занесет твой промах в книжечку. Если у тебя в комнате нет никаких дел, то стой навытяжку. Ему это нравится. Руки по швам, голова поднята, глаза смотрят вперед, а не по сторонам. И ни одного движения. Говорить ты имеешь право только тогда, когда тебя спросят. Даже если во время поездки эта чертова машина загорится, ты обязан молчать, ехать вперед как ни в чем не бывало, пока генерал не прикажет остановиться. Все понял?

– Да, – мрачно ответил я.

– Вечером он не прочь выпить, – продолжал Зинесон. – Иногда он допивается до того, что уже не знает, где он находится. Тут наступает твой черед. Он надеется, что ты отвезешь его домой и уложишь в постель. В пьяном виде генерал опасен, как динамит. Я как-то раз видел, как он сломал одному парню руку за то, что тот недостаточно быстро уступил ему дорогу. Если генерал сам сядет за руль, то считай, что пробил твой последний час. Он самый отчаянный водитель в мире. Ему все равно, как он едет, главное, чтобы доехать. Я не говорю, что он плохо водит машину. Но если он позволяет себе на скорости сто километров в час проезжать по узким улочкам, то сидящим в машине бывает, конечно, невесело.

Я взглянул на часы. Через две минуты мне нужно было явиться к майору Кэю.

– Благодарю, – сказал я. – Это все, что меня интересовало. Даже если твой рассказ наполовину преувеличен, и то он звучит достаточно страшно. Надеюсь, что у тебя по крайней мере будет приятный отпуск. Судя по всему, ты его заслужил.

Зинесон подмигнул мне.

– Все в порядке. Она смуглая, страстная и влюблена в меня до чертиков. В ближайшие две недели меня никто не увидит. Как только вы покинете Болонью, я сейчас же смотаюсь.

Усевшись в машину, я подъехал к главному входу в штаб и, выйдя из нее, доложил майору Кэю.

– Подождите около машины, Чизхем. Генерал выйдет через две минуты.

Я вышел из штаба. Перед главным входом застыли, как статуи, четверо военных полицейских в белых касках. Зинесон тоже подошел к машине и стал навытяжку рядом с дверцей. Я подошел к нему и стал в такую же позу. Две минуты спустя из штаба вышли три офицера: два полковника и майор. Затем появился генерал. На нем был серый штатский костюм и белая шляпа в руке. Генерал был среднего роста, крепкого сложения, с широкими плечами. Лицо тоже было широким и имело цвет красного дерева. У него были тонкие губы и бледно-голубые глаза, блестевшие холодно и угрюмо. Генерал вяло прошел по тротуару к машине, казалось, ни на что и ни на кого не глядя, но от его взгляда ничего не укрылось. Добрых две минуты он осматривал машину со всех сторон, а потом подошел ко мне.

– Чизхем?

Его голос звучал слабо. Нужно было как следует прислушаться, чтобы понять, что он сказал:

– Да, сэр.

– Поднимите капот.

Я повиновался, и генерал внимательно оглядел мотор.

– Это масло, сержант? – спросил он, указывая на головку распределителя.

Я заглянул во внутренности машины. Мне пришлось хорошенько вглядеться, чтобы заметить крошечное масляное пятно. Генерал вынул носовой платок и протер им головку распределителя. В результате – черное пятно на белом генеральском платке.

– Это масло, сержант?

– Да, сэр.

– Кто готовил машину?

– Я, сэр, – с трудом выдавил из себя Зинесон.

– Ага, Зинесон, это опять вы. Сколько раз я повторял вам, что после осмотра машины на моем платке не должно быть ни пятнышка? – Генерал скомкал платок. И тут же вперед выступил майор.

– Да, сэр?

– Две недели на кухне моему денщику. Отпуск аннулировать.

– Слушаюсь, сэр.

Генерал посмотрел на меня. Я открыл дверцу машины прежде, чем он успел сказать мне что-нибудь. Он окинул меня испытующим взглядом и уселся в машину. Первый раунд я выиграл. Я закрыл за генералом дверцу, сел за руль и запустил мотор. Тихий голос позади меня пробормотал:

– Поезжайте.

Я нажал на педаль газа и отъехал от тротуара. Краешком глаза я успел заметить, как оба полковника и майор Кэй взяли под козырек. Последнее, что я увидел, было бледное вытянутое лицо Зинесона.

Генерал тихо просидел за мной всю дорогу от Болоньи до Флоренции, как будто его и не было в машине. Несмотря на это, я все время ощущал его присутствие. До меня доходил запах его сигарет, я слышал его покашливание и чувствовал, когда он менял позу. От малейшего шума сзади я сразу начинал волноваться. Ровно в 13.00 мы подъехали к Гранд-отелю, находившемуся на берегу Арно. Не успела машина как следует остановиться, я уже выскочил и распахнул дверцу. У входа генерал еще раз испытующе посмотрел на меня.

– Передадите багаж швейцару, – сказал он, – а сами отгоните машину в гараж, она нам сегодня больше не понадобится. Я распорядился, чтобы вам оставили комнату. После обеда ждите меня в 14 часов у столика портье.

– Слушаюсь, сэр.

Я наблюдал за генералом, пока он не исчез за дверью отеля. Он держался прямо, но шел медленно, как человек, страдающий какой-то скрытой, внутренней болью. Я вспомнил все то, что говорил лейтенант Роулинг об обычном отпуске генерала, о насыщенной программе отдыха, и мне пришло в голову, что лейтенант ошибся. Затем я вынул чемоданы из багажника и передал их отдельной прислуге, наказав, чтобы с ними обращались поосторожнее, а сам отогнал машину в гараж. Прежде чем запереть машину, я оглядел ее. Она сильно запылилась, а внутри на полу лежало много пепла. Генерал сказал, что машина ему сегодня больше не понадобится, но он мог и изменить свое решение, поэтому я решил половину своего обеденного времени потратить на то, чтобы привести ее в порядок: снять пыль и вымести пепел. Хотя я и спешил, на это ушло полчаса. Когда я загонял «Кадиллак» обратно в гараж, пот лил с меня градом. Потом я побежал в отель и поднялся в свою комнату. Едва я успел съесть пару бутербродов, умыться и почиститься, как уже подошло два часа. Я появился в вестибюле одновременно с генералом.