Черные кипарисы - Анатолий Мошковский

Хитрец! Хочет завести блат в кино.

Во дворе было тихо, и Феликс слово в слово слышал, как Ваня говорил:

— Так пойдем сегодня вместе купаться?

«Вместе — это кого он имеет в виду? — вдруг подумал Феликс. — Не нас ли всех?»

— Не знаю, — слегка рисуясь, ответила Нонка, — У вас ведь есть Нюшка! Вам с ней не скучно…

— А кто это? — спросил Ваня.

— Не знаешь? — послышалось с Нанкиного балкона, и толстушка в майке и коротенькой юбочке появилась из балконной двери. — Анька! Она всех умней и красивей, куда нам с ней тягаться!

— Ну бросьте вы, — сказал Ваня, — и ты, Нана, идем с нами, вы ведь сами хорошие девчонки, и Нину позвали бы…

— Ты в своем уме? — спросила Нанка. — Ты здесь новенький и ничего не знаешь.

— А что тут знать? — сказал Ваня. — Вы когда-нибудь спускаетесь на землю? Или только Нонна?

— Иногда… Они колотят нас… Злющие — ужас!

— Да, да, — подтвердила Нонка и вдруг стала пугливо оглядываться по сторонам. — А за что? Как будто мы какие сплетницы, а мы любим, чтоб все было справедливо…

«Ну и лгуньи! — подумал Феликс. — А он губы и распустил!»

— Приходите ко мне в гости, а потом — с ребятами на море…

— Побьют!

— А вот нет. Даю слово, что нет.

Феликс чуть не подпрыгнул. Клянется! И недели не прожил здесь, а уже такой уверенный. А кто сам-то? Может, какой-нибудь подкидыш, без отца-матери рос. Даже крикнуть захотелось это… Но нет. Нельзя. Что бы ни случилось между ними, а этого Феликс не крикнет. Отца не подведет. Да и подло попрекать такими вещами…

Резкий запах гари коснулся ноздрей Феликса, он бросился на кухню, где его ждала на сковородке сильно подгоревшая картошка и полуобуглившаяся котлета. Он так и не узнал, решили они пойти на пляж или нет, но понял: надо действовать! Он стоял и подслушивал ребят за деревом — это же позор! А вчера, как глупо вел он себя вчера! Хотел сделать им хуже, а кому сделал хуже? Ребята ведь любят его, ценят, а он… Эх, дурак!

Феликс быстро съел все, что осталось съедобного на сковороде, поставил ее под кран, налив воду, чтобы матери легче было отмыть, потуже затянул ремень, посмотрелся в зеркало и вышел из квартиры.

К Димке и Артему он не пойдет — глупо идти к ним, но к другим сходить нужно, и немедленно. До того, как Ваня потащит на берег балконных крыс…

Феликс уже спустился на второй этаж и тут решил — и ему стало немножко стыдно от того, что он решил и поддался примеру Вани… Он вернулся к себе. Отодвинув на подвешенной к стене полке стекло, достал спрятанную за томами Анатоля Франса книгу в синем переплете — повести Киплинга. Это было редкое довоенное издание, и Феликс не давал читать книгу товарищам, потому что с книгами всякое бывает.

С Киплингом под мышкой сбежал он по лестнице.

Во дворе уже не было Вани с Нонкой, балконы были пусты, и Феликс быстро зашагал к подъезду корпуса, где жил Аркаша… Интересно, встал он уже?

Аркаша уже встал и даже успел позавтракать.

— Есть Киплинг, — небрежно бросил Феликс. — Волнует?

Аркаша вырвал из его рук книгу и раскрыл.

— Откуда взял? Спасибо… Ох ты! — он поскреб голову рукой.

— Отцова… Когда учился в Ленинграде, купил.

— Чего так долго зажимал?

— Забыл про нее… Завалялась…

— А больше ничего не завалялось? — После броска в горы Аркаша казался еще более худым и бледным.

— Не знаю, надо покопаться.

— Будь добр, — попросил Аркаша.

Да, он был хил, его могла обидеть даже муха, был он незаметен, тих, не принимал участия в шумных спортивных соревнованиях, но ребята за это не презирали его и не считали ниже себя… Где там — ниже! Они по-своему любили Аркашу, побаивались его всезнайства и острых, как шило — не напороться бы! — глаз, бегали к нему за советом, расспрашивали о том о сем, и в жизни двора всегда чувствовалось его присутствие и даже влияние…

— Отдышался от вылазки? — спросил Феликс. — Сошло?

— Кажется… Что это ты пер как сумасшедший! Говорил ведь, что гонки не будет…

— А разве была гонка? Не заметил. Чего ж тащиться по-черепашьи? Напрасно ты с нами пошел. Да и ничего интересного не было! — А сам подумал: «Сидел бы ты дома со своими книгами и не рыпался».

А книг у Аркаши было великое множество. Отец собрал. Он был журналистом, работал в газете в Кипарисах, и маленькая квартирка их буквально начинена замечательными книгами, которые, конечно, и сыграли свою печальную роль с Аркашей — вон во что превратили его!

— Ничего интересного? Да я б каждый день лазил на Гору Ветров. Ох, если б я был покрепче!..

— Стал бы Пржевальским? Магелланом? Миклухо-Маклаем?

— Неплохо бы. Всегда хочется стать тем, кем невозможно.

— Не всегда… — заметил Феликс. — Наш Артем не прочь сделаться дворником.

— Ну нет, сомневаюсь… Он не так прост, как кажется. Ох, если б я…

— Ты все прибедняешься, — пожурил его Феликс. — Ты, конечно, не Геракл, но голова у тебя будь здоров! И знаешь, чего хочешь…

— Ничего я не знаю! — сказал Аркаша. — Вот Ваня — тот знает…

— Ванька? — Внутрь Феликса неожиданно потек холодок. — А что он знает?

— Ты не разговаривал с ним?

— А что с ним разговаривать? До тебя ему, как до звезд.

— Ошибаешься… Ты слышал, у него вчера кровь носом пошла?

— Кровь?.. Отчего?

— Рапаны с Витькой доставал с лодки, глубина большая — не рассчитал. Какие-то сосудики лопнули, что ли…

У Феликса что-то стронулось внутри.

— Разве они так знакомы с Витькой?

— Долго ли ему? У Нанки уже дома побывал, и у меня утащил книгу про Микеланджело, и знаешь, что еще?

— Мне надоело о нем слушать. — Феликс потер глаза. Все в нем так и ходило. Пока он вчера сидел дома и ждал к себе чуть не делегацию, этот самый успел подцепить на крючок не одних балконных крыс. — Ну, мне некогда, я пошел. — Феликс двинулся к выходу.

— Феля, спасибо за книгу! — крикнул Аркаша в спину ему. — Большущее! Будет цела, не бойся…

— Это ты бойся, а не я! — ответил Феликс, и голос его прозвучал резко и несправедливо: чего ж должен бояться Аркаша?

Лучше бы не носил ему книгу, а то может подумать, будто хотел подластиться к нему, угодить… Зачем Феликсу это? И потом, Аркаша не Витька, хотя и тому он дает кое-что просто так, из-за доброты…

Глава 21

ВИТЬКИНА ФАБРИКА

Вначале Феликс хотел сразу же сходить к Витьке, но после встречи с Аркашей раздумал: сгоряча мог накинуться на Витьку и все напортить. И Феликс решил сходить сперва к Захарке. Уж с ним не надо ломать голову, что и как сказать.

Адъютант жил рядом — в соседнем доме. Увидев Феликса, его мать засуетилась, заулыбалась, забегала глазками по его лицу, зачем-то оглянулась внутрь комнаты и сбивчиво объяснила, что Захарки дома нет, что он скорее всего у моря, в бригаде, и, наверно, через часок-другой вернется.

Феликс пошел к рыбацкому причалу.

Здесь, у Скалистого, было мелковато, и сейнеры швартовались в Кипарисах, а тут к берегу жалась разная полуржавая, полуизношенная мелочь: мотофелюги и бесчисленные байды и баркасы, с которых и велся прибрежный лов.

Феликс спустился к сараям и вошел в один. В нем женщины латали и перебирали лиловатые капроновые сети. Кто-то храпел возле стены на этих самых сетях. У двери кто-то смачно жевал бутерброд, заедая зелеными перьями лука, запивая молоком из бутылки.

— Захарки Семеркина тут не было? — спросил Феликс у рыбака в драной, выбившейся из штанов рубахе, который чинил треснувшее весло.

Тот оглянулся и полушепотом сказал:

— Как же… Был тут с утра, когда с моря пришли… Братец ему свежья полную сумку наложил… На рынке ищи его!

«Ловкачи ж они! — подумал Феликс. — Своего не упустят, и Витька правильно крыл тогда Захарку, но…» Но только один он, Захарка, годился ему в адъютанты…

Идти за ним на рынок? Нет уж. Сам прибежит.

И Феликс пошел к Витьке. Витька жил у городского скверика, где было крошечное фотоателье, весы и кафе-мороженое. И здесь, у весов, Феликс неожиданно встретил Лену с отцом — ту самую длинноногую девчонку, ради которой, если разобраться, и ходили ребята на дикий пляж в определенное время и на одно и то же место.

— Пап, взвешусь! — Лена скинула туфли и босиком прыгнула на весы.

Весовщица в белом халате передвинула на шкале гирьку и что-то сказала.

— Ой, хорошо! Похудела на килограмм! — засмеялась Лена, и ее тонкие брови подпрыгнули вверх. — Плати двушку!

Лена спрыгнула с весов, с лету попала узкими ступнями в стоящие рядом туфли.

— А что скажет мама? — спросил отец. — Не пущу больше так далеко заплывать.

— Попробуй! — Она капризно крутнулась всем своим легким точеным телом в синем платьице, и по этому движению вдруг стало видно, какая она спортивная и сильная. — Вот познакомлюсь с теми мальчишками, будешь ходить один.