Весеннее равноденствие - Михаил Барышев

Андрей Алексеевич терпеливо выслушал Анну Семеновну, сказал, что разберется в ее заявлении, свяжется с военкоматом, что могила сына непременно отыщется и об этом ей сообщат письменно.

— Спасибо вам… Поговорила вот и легче стало. Теперь ведь редко так поговоришь. Все куда-то торопятся, вроде как от смерти хотят убежать. Свои дела делают, а про других никакой заботы нет…

Розоволикий ухоженный старик деловито положил на стол заявление, отпечатанное на десяти страницах машинописного текста.

— Прошу вас, как депутата, поддержать. Много наслышан о вашей отзывчивости и внимании к людям. Ваша ответственная должность…

— В чем я вас должен поддержать?

— Ходатайствую о назначении персональной пенсии за активную и многолетнюю общественную деятельность.

Из объемистого портфеля сама собой, как голубь из рукава циркового фокусника, появилась прошнурованная папка, тут же подвинутая к Готовцеву.

Андрей Алексеевич наугад раскрыл объемистый фолиант, на обложке которого было аккуратно указано количество содержащихся в нем документов.

— Не понимаю, простите… А это зачем?

— Справка, товарищ Готовцев. В двадцать втором году я вел на мельнице кружок политграмоты. Активно, так сказать, пропагандировал Советскую власть. Это нельзя сбрасывать со счетов.

— Бережливый вы человек… Ну а направление на протезирование зубов зачем потребовалось прилагать?

— Вы вчитайтесь, товарищ депутат. Вчитайтесь. Кем оно выдано? Облисполкомом! Ходатайствовали за меня как за ценного работника… В тридцать втором году. Как раз меня тогда направляли в совхоз для общего руководства.

— Как так для общего? Ага… вот написано. «Здоровье не позволяет заниматься усидчивым умственным трудом»… Знающий человек вам эту справку написал. А после совхоза вы где работали?

— На руководящих должностях. Театром заведовал, возглавлял водопровод и канализацию в райцентре, старшим инспектором областного общества слепых… Во время войны был мобилизован на трудовой фронт.

— Да, тоже справка имеется…

Почти часовой разговор между ним и депутатом выявил совершенно различные точки зрения собеседников в вопросе о назначении персональных пенсий, хотя бы и местного значения.

— Рановато вы обюрократились, — с угрожающими нотками в голосе заявил ходатай, укладывая в портфель фолиант, документировавший заслуги на ниве служения обществу. — Буду вынужден сообщить о вашей черствости к людям в соответствующие инстанции.

Готовцев тихо вздохнул, понимая, что угроза непременно будет реализована, что этот хапуга настрочит длиннющую жалобу и придется на ту жалобу писать оправдание, доказывать, что черствости не проявлял, что выставил с приема вымогателя, приноровившегося эксплуатировать Советскую власть, поскольку она запретила эксплуатацию людей. Придется тратить время и нервы, доказывать истину, что черное есть черное, а белое есть белое. А что делать? Быть слугой народа — это не значит ходить по ровненькой, аккуратно заасфальтированной дорожке.

Окончив очередной прием избирателей, Андрей Алексеевич вздохнул с явным облегчением.

Удача! В человеческой жизни она редка, как розовая чайка. Она умеет испытывать терпение, умеет поманить и ускользнуть из-под носа неизвестно куда. Надеяться на удачу — это мечтать о сборе урожая там, где ты не посеял. Искать ее — это пытаться наткнуться на огурец среди капустной грядки, полагая, что именно туда могло свалиться ненароком с неба огуречное зернышко.

И все-таки удача существует на свете. Вера в нее заставляла людей бродить по бескрайней тайге, перемывая сотни тонн песка в надежде, что на дне лотка останутся золотинки, заставляет покупать билеты денежно-вещевой лотереи в надежде получить за тридцать копеек автомобиль «Жигули» и угадать шесть цифр в Спортлото. Удача помогает людям быть оптимистами и активизирует их жизнеутверждающую энергию.

Удачу приходится терпеливо ждать. Она не выскакивает к тебе из-за угла, как стосковавшаяся в разлуке любимая девушка, и не кидается на шею. Умеет долго испытывать твое терпение. Ты уже теряешь в нее веру, а она, вдоволь покапризничав, скромно выходит навстречу. Иной раз удача бывает большая, оглушающая, переворачивающая жизнь, а много чаще — обыденная.

Сегодня удача пришла к Готовцеву в форме повестки, извещающей депутата о заседании комиссии, на котором предстояло рассмотреть ходатайство станкостроительного завода об отводе земельного участка для реконструкции и расширения производственных площадей. К повестке прилагалась копия ходатайства, подписанного директором завода, и план-схема с испрашиваемым для строительства участком.

Андрей Алексеевич достал из папки план своего избирательного округа и внимательно сравнил его со схемой, приложенной к ходатайству. Среди прямоугольников, обозначающих жилые дома, скверы и объекты культурно-бытового назначения, среди пересекающихся лент улиц и переулков были обозначены и корпуса завода, о расширении которого ходатайствовал директор Агапов. Максим Максимович мыслил здраво. Земельный участок для строительства он просил отвести севернее сборочного цеха, где на плане была обозначена пустующая территория.

Бережно, как крупную денежную купюру, Андрей Алексеевич сложил повестку предстоящего заседания депутатской комиссии и спрятал ее в карман.

Служебный день был закончен.

На улице ликовал светлый вечер. Солнце, смягчившее дневной пыл, дотлевало в небе перезревшим, истратившим внутренние силы оранжевым апельсином. Великолепные облака, отретушированные всеми мыслимыми и немыслимыми розовыми оттенками, без движения стыли в поднебесье. Липы в сквере пахли свежими, промытыми недавним дождем листьями, и газоны с зеленой подстриженной травой упрямо не утрачивали первозданный запах речных, пойменных лугов с раздольем сытых трав.

Все это вдруг навалилось на Андрея Готовцева, заставило его умерить шаги, пойти с той ленивенькой развальцей, с какой ходят отдыхающие после трудового дня люди; незримо подчинило его неспешному ритму вечера, сбило логику размышлений, ради которых и отправился сегодня начальник ОКБ домой пешим образом, чтобы обдумать возникшую ситуацию и внимательно, как шахматист, проанализировать позицию, обдумать ходы и комбинации, в результате которых директор Агапов должен был получить мат.

Рассчитать все было не просто, потому что замысел Андрея Алексеевича, хотя и укрепившийся в заборской командировке, продолжая оставаться несколько расплывчатым, не обрел еще четких практических контуров. Выношен он был пока лишь в основных чертах.

Главным было сейчас перейти от размышлений к действиям. Одолеть внутренние сомнения и сделать первый шаг в неизвестность, которая приведет либо к успеху, либо к выговору с занесением в личное дело. Андрей Алексеевич колебался, раздумывал, но знал, что такой шаг он все равно сделает. Характеру его не подходила житейская мудрость, утверждающая, что если держаться подальше от Фени, то и грехов будет помене. Андрей Готовцев понимал, что во всяком деле есть риск и возможность получить синяки. Как и всякий здравомыслящий человек, от лишних оплеух он старался уберечься и хотел обеспечить успех с максимальной возможностью. Должность начальника ОКБ, давшая ему право на творчество, предоставляла полную возможность активных и самостоятельных действий. Они были и увлекательны и опасны, как хождение по не окрепшему еще льду. Такое смешение ощущений привлекало Готовцева, с одной стороны, подталкивая его поторопиться, не откладывать ничего на будущее, с другой — остерегало и призывало к благоразумию.

Вышагивая по теплым плитам тротуара и рассеянно скользя глазами по прохожим, он пытался подчинить мысли главному и отмахнуть в сторону то, что исподволь отвлекало от нужных размышлений. Он не хотел допустить сбой в мыслях, не имел права откликнуться на смущающие душу запахи летнего вечера, на оптические эффекты стынущих в поднебесье облаков, представляющих не что иное, как скопления взвешенной в воздухе водяной пыли, на стук женских каблуков, на девичьи цветастые одеяния…

Но как утверждают распространенные и выверенные временем слова, «слаб человек, и велики беси».

Отвлечение все-таки состоялось. Наткнулся на него Андрей Алексеевич также неожиданно. Погрузившись сверх меры в размышления, Готовцев потерял на минуту ориентировку в пространстве, допустил нечаянный сбой движений и налетел… на Тамару, несостоявшееся светило парикмахерского искусства, которое мать по доброте характера приняла в собственную бригаду, чтобы переквалифицировать на сборщицу микроламп..

— Здравствуйте, Андрей Алексеевич, — растерянно откликнулась Тамара и смущенно улыбнулась.

— Простите меня, пожалуйста, Тамара, — произнес виновато Андрей Алексеевич и удивился, что помнит имя однажды виденной им девушки.