Ку-дар (СИ) - Рави Ивар

Несколько раз свернув между улочек, Бежу вышел к большому двухэтажному дому, от которого за версту несло постоялым двором. Справа к нему примыкали несколько хозяйственных построек, откуда слышалось ржанье, хрюканье и другие характерные звуки.

— Стой здесь, — Бежу толкнул дверь, входя в здание с вывеской, изображающей накрытый яствами стол. Прошло около двадцати минут, прежде чем он вышел в сопровождении помятого мужика с небольшой миской в руках.

— Вон хлев, спать можешь там. Здесь еда, — мужчина протянул миску с кашей, в которой виднелись куски мяса.

— Это мясо кварка? — мой вопрос заставил Бежу улыбнуться и поймал мужичка врасплох.

— Не знал, что ко мне пожаловал Сирдарий ку-даров, подожди, сейчас зарежу лучшую «даха». — Смеясь, мужик с Бежу вернулись внутрь, оставив меня с миской в руках. Спасение утопающего, дело рук самого утопающего, — вспомнилось мне крылатое выражение. Моя цель попасть в Гардо-Ач достигнута, пусть Бежу думает, что я тупой и завишу от него. Пожить я могу в любом хлеве, пока не решу вопрос, ради которого с радостью поперся в Гардо-Ач — поступление в школу военного дела, чтобы перейти в касту «ихи-ри».

Глава 9. Желток

За прошедшую неделю Бежу я видел всего дважды: один раз он подозвал меня к себе и сказал, что за еду для меня он платит, но не собирается платить за мои пищевые пристрастия, дескать, ешь, что дают. Второй раз Бежу так напился, что, наверное, не смог бы найти свой член. Сирд уже садился, когда «хозяин», падая и спотыкаясь, приплелся к постоялому двору. На следующий день меня подозвал владелец постоялого двора «Сирд чревоугодия» и сообщил, что Бежу с самого утра собрал свои вещички и уехал, а потому оплата за еду закончилась. Выселить меня из хлева он не имел права, но, чтобы питаться, придется работать. Все это Кутас сообщил, буравя меня маленькими злыми глазками.

Я был готов к такому исходу с первой минуты, когда увидел этого неприятного «дех-ни». Неделю я потратил с пользой, досконально изучил больше половины города, отметил несколько мест для проживания. Единственное, что меня еще удерживало на постоялом дворе — надежда, что Бежу снова встретится с инквизиторами убившими Напусу. Но, к моему большому сожалению, на третий день нахождения в Гардо-Ач я узнал, что инквизиторы покинули город, отдохнув в нем всего два дня. Легвуа не отдавал никому отчета, их дальнейший маршрут остался неизвестным. Удалось узнать, что, выйдя из города, они ушли на север по мощенной дороге. Продолжили ли они охоту, или инквизиторы возвращались к Сирдарию, осталось неизвестным. Столица Сирдаха город Бура-Ач находился именно на севере.

Кивнув Кутасу, что его слова поняты, я через десять минут шагал на заранее облюбованное место, к своей новой временной хозяйке по имени Камисса, вдове местного купца убитого сезон назад во время торгового путешествия. Кроме торговли она содержала образцово чистый хлев с пятью кварками и одним ку-даром. Последний сегодня лишался своего места жительства, нечего двум ку-дарам уживаться в одном хлеву. Камиссу я видел дважды: ее паланкин встретился мне на второй день проживания в Гардо-Ач. Паланкин несли вольнонаемные «дех-ни» не сумевшие заплатить «абрал». Я как раз поравнялся с ними, когда шедший впереди «дех-ни» запнулся и упал, выпустив ручку паланкина. Сидевшая в нем Камисса вылетела и, не будь меня, грохнулась бы о камни мостовой. Молодая розовощекая женщина попала в мои объятия и на секунду замерла, вглядываясь в мои глаза.

— Ку-дар... — в ее голосе прозвучала еле различимая досада.

— К вашим услугам, украшение Гардо-Ач, — моя вычурная фраза заставила женщину вспыхнуть.

— Разговариваешь, как самые благородные дех-ни, но я же вижу, что ты ку-дар, — женщина мягко высвободилась из моих объятий, — но должна поблагодарить, ты спас меня.

— Это было так приятно сделать, — улыбнулся я женщине. В ней есть что-то человеческое, она не смотрела с презрением или как на раба, мелькнула лишь досада, что спаситель оказался кастой ниже.

— Я могу отплатить добром, — она засунула руку в декольте, вытащив оттуда расшитый кожаный мешочек. Распустив завязку маленького кошеля, женщина вытащила несколько монет.

— Возьми, — ухоженные руки протянули мне деньги.

— Нет, не нужно. Для меня честь, что я смог помочь тебе, — меня несло, но я даже не делал попытки остановиться.

— Ты точно ку-дар, может, ты просто сделал что-то с глазами и разыгрываешь бедную женщину? И падение моего дех-ни тоже может не случайность? — В голосе Камиссы звучала надежда.

— Я ку-дар, пока что ку-дар, но твердо намерен стать «ихи-ри», а потом посмотрим, — туманно пообещал я и себе, и красивой женщине напротив меня.

Мы поговорили еще пять минут и расстались: Камисса объяснила, где находится ее лавка, заверив, что я могу в любое время прийти за помощью. Второй раз я увидел ее спустя три дня, и случилось это по вине цветка. В Гардо-Ач есть цветы, точнее цветущий кустарник, который местные называют «кархал». Его высаживают в небольших глиняных горшках и постоянно поливают. Цветет он всего два дня в году, увидеть или подарить цветущий «кархал» считается лучшим пожеланием счастья. Проходя мимо одного дома в районе, где жили зажиточные купцы и горожане, заметил на подоконнике два горшка с «кархалом». Растение в одном горшке выпустил голубые пятиконечные цветы, собираясь раскрыться полностью. Хотя кража в Сирдахе — серьезное преступление, не смог удержаться, чтобы не своровать горшочек.

Когда Камисса увидела мой подарок, в ее глазах я прочел обещание всего. Именно тогда и решил переселиться к ней, если потеряю след инквизиторов. Камисса очень обрадовалась и повела меня в свой хлев, где настала очередь удивляться мне. Хлев был разделен на две части: в одной содержались кварки, во второй части хранилось сено, солома и инструменты. Чистота, царившая в хлеве, пожалуй, соответствовала уровню провинциальных гостиниц в российской глубинке.

Проигнорировав взгляд Камиссы, готовой прямо в хлеву опробовать соломенный тюфяк, пообещал ей вернуться через пару дней. Не хотелось с ней торопиться, быстрые победы часто приводят к быстрому расставанию.

Камиссы дома не оказалось, она отправилась в город по делам. Пройдя в хлев, доступно объяснил местному ку-дару, что я индивид и не люблю проживания в коммуналке. Через десять минут компанию мне составляли только кварки, а еще час спустя в хлев влетела раскрасневшаяся Камисса, уже будучи в курсе моего переезда к ней. Интимные подробности нашего первого сексуального контакта опущу, но удовлетворенная женщина клялась Сирдом, что не встречала мужчины лучше и искуснее. Определенно, в Сирдахе женщины не избалованы мужским вниманием, моя бывшая все время ворчала, что я в постели не Казанова.

— Какие у тебя планы, Желток? — спросила Камисса, приводя себя в порядок.

— Желток?

— Ну, да. Я не могу называть тебя ку-даром, пусть у тебя желтые глаза, но душа и поведение настоящего «сен-ара».

— Хоть горшком называй, только в печь не ставь, — отшутился я, довольный тем, что меня повысили до мнимого «сен-ара».

— Я пришлю слугу с едой, не скучай без меня, Желток, — улыбающаяся Камисса выпорхнула из хлева.

Еду принесли довольно быстро: Паис, личный слуга Камиссы, втащил поднос, уставленный различными яствами: хлеб, сыр, мясо, молоко в глиняной бутылке и небольшой кувшинчик.

— Это галернское вино, из личных запасов госпожи, — непонятно, звучит в голосе Паиса восхищение проходимцем ку-даром или осуждение госпожи, тратящей такое вино на меня. Я протянул кувшинчик Паису:

— Выпей Паис, я все равно не очень люблю вино.

Слуга даже оробел от моего предложения, оглянувшись, быстренько хлебнул, закатывая глаза:

— Ваш-та! — вырвалось у него, слово «ваш-та» в Сирдахе могло означать что угодно, но всегда обозначало превосходную степень. «Ваш-та» говорили при виде великолепного сига или красивой женщины, при пробе вина или увидев цветущий «кархал».