Удачная подмена - Евгения Черноусова

– Я её убью!

– За что?

– Это сколько же мы времени потеряли!

– Не потеряли, а использовали на то, чтобы оценить мой литературный гений и твою инициативность. И у нас получился не голый секс, а единение душ и тел, а следовательно, настоящая любовь.

– Ага, ещё я оценила твою скромность и правдивость. Я же прекрасно видела, что ты с первого взгляда решил мне отказать, и только раздумывал, как сделать это деликатно! И если бы не Ирка Медникова со своей протеже, ты бы меня на работу не взял!

– Ну да. Я был тогда женатым человеком. Это же мазохизм – терпеть под боком такой соблазн!

– Так, понятно, значит, вожделел ты меня с первого взгляда. Что же потрясающего ты разглядел в толстухе с грушевидной фигурой?

– Отвечаю честно: больше всего потрясло то, что на противоположном от черенка конце. Хотя и черенок тоже ничего.

– Так… имей в виду, я человек уравновешенный, сразу не убиваю, сначала обиду анализирую и кару назначаю.

– Тяжело мне с тобой придётся…

– Это следует понимать, что мы будем встречаться?

– Даже не рассчитывай!

– Что?!

– Мы не будем встречаться, мы будем вместе жить.

Выходные заканчиваются, Лине завтра на работу. Иван скомандовал:

– Сейчас ко мне, я тебя утром на твою квартиру завезу, чтобы переодеться. А вечером будем переезжать.

– Вань, мне определённость нужна, не хочу сюрпризов. Ответь честно, что у тебя с Мариной? И на каком крючке держит тебя Ирка?

– Всё у меня с Мариной. Официальный развод, раздел имущества. Возврата не будет. Не веришь? Давай честно расскажу. Мы прожили почти десять лет. У обоих второй брак. Поженились уже зрелыми и по любви. У меня первый брак был студенческий, гормоны играли. Быстро разбежались. Потом я долго жил один… ну, как один, скажу так, со многими и ни с кем. А Марина… с ней потянуло на стабильность. Как ответственные люди договорились, чтобы никаких измен, если кто захотел налево – лучше уходи. Через пару лет я по пьяни с Иркой переспал. Когда глаза продрал и понял, что натворил, извинялся, прощения у Ирки просил, и чтобы Марине не рассказывала. Она обещала, они ведь подружки были. И всё. С тех пор я бежал от неё как чёрт от ладана. И не пил почти, боялся бдительность потерять. А она, оказывается, сразу Марине рассказала. Ну, надеялась, наверное, что разбежимся, сказала, что любовь у нас взаимная. А Марина решила простить и молчать. Любила тогда… ну, а потом Ирка стала рассказывать, что у меня и с той, и с этой, и не могу я с одной партнёршей, скучно мне. А она верила подружке, а не мне. Изменила раз в отместку, потом два, в общем, пока я пытался загладить одну-единственную вину, рога мои становились всё ветвистее. Мы с ней перед судом поговорили, и она призналась, что без этого уже не может. Последние два года мы жили по инерции. Хоть о её закидонах и не знал, но чувствовал, что чужой она стала. Поэтому на тебя так остро среагировал, ощутил себя живым рядом с тобой. А запил не потому что в отчаяние пришёл, когда эта история со сменой партнёров вскрылась, а потому что растерялся. Привычный мир рухнул. Пьянице проще: пьёшь – чувствуешь кайф, а как проспишься, сосредоточен только на мысли о предстоящем кайфе. А завязал когда ты меня алкашом назвала. Понял, что, если тебя потеряю, в жизни держаться не за что будет. Работу я найду…

– Не спеши. Давай сделаем недельную паузу? Мне кажется, если ты не будешь просить, то сами всё предложат и сами всё дадут.

Так и случилось, предложили сами. А Лина твердила одно: не спеши, будут и ещё предложения, тогда будет из чего выбирать. Действительно, предложения воспоследовали, Иван Ильич взял паузу на обдумывание. А пока отдыхал, вечерами заезжая за Линой и держа в тонусе весь дом печати. Народ изнывал от любопытства, наблюдая, как Санталов подъезжает к выходу, молодцевато выскакивает из машины и бережно усаживает свою спутницу на переднее сиденье.

В «Губернской газете» тоже вакансия. Временно исполняет должность главного редактора Сергей Сергеевич, а Ира Медникова даже с лица спала, так она жаждет определённости. Но её нет, и даже каких-то предположений никто не выдвигает. Похоже, администрация поддалась на интриги желающих занять это кресло, не подготовив резерва.

Когда Милана принесла в редакцию новость о том, что Иван Ильич возглавит PR-отдел Нефтеперерабатывающего завода, в приёмной перебывала почти вся редакция. Лина подшивала документы с непроницаемым выражением лица, на намёки не реагировала. А на прямое утверждение Миланы вяло пробормотала:

– Ну, это вряд ли…

– Мама точно знает, что его приглашали!

– Ну, приглашали…

Милана фыркает: ну да, знает она, что коммерческий телевизионный канал тоже звал его, и должность неплохую предлагали, заведующим отделом новостей, но нефтеперерабатывающий круче! Лина трёт виски и терпеливо ждёт звонка. И вот он, абонент «Любимый»!

– Всё в порядке? Утвердили? Я тебя поздравляю!

На жадные расспросы коллег спокойно отвечает, что утверждён Санталов собкором солидной московской газеты по четырём областям, в том числе Энской, и встаёт вопрос, в какой из областей жить. Милана негодует: как можно из трёх вакансий выбрать самую незавидную?

– Есть ещё такая штука как призвание, – бормочет себе под нос Лина.

– А нефтяную зарплату не жалко? – спрашивает Лера.

– Работа не только для зарплаты, но и для души. Иван Ильич – человек пишущий. Я думаю, работай он говорящей головой или рекламщиком чёрного золота, у него бы глаза не горели, – ответила она ей.

Маленькая хрупкая Лера обнимает рыхлую Лину за талию и говорит:

– Ох, не хотела я, чтобы ты с Иваном сходилась. Старый он для тебя. Но ему с тобой повезло. Уж Маринка горящие глаза в расчёт никогда бы не приняла.

Глава тринадцатая

Два месяца прошло, а Сергей Сергеевич по-прежнему ио. Ходит злой как чёрт, не догадываясь, что участь кресла давно решена, главным будет назначен их же собкор из дальнего района, только вот эпидемическая обстановка подвела. Сначала в больницу попал, теперь в отпуске долечивается в санатории. Может быть, администрация уже жалеет о своём предложении, но переигрывать неловко.

Работать Лине надоело. Если раньше она шла в дом печати, зная, что там Санталов, который расскажет что-нибудь интересное или хоть улыбнётся ей на ходу, подколет как-нибудь необидно, предложит чая попить, то теперь видит она только хмурую физиономию зама. Даже девчонки лишний раз не забегут, потому что он непременно сделает замечание. Если раньше она не спешила в свою пустую квартиру, то теперь рвётся в Жаброво всей душой. Лина вздыхает: оказывается, она, дура такая, давно в Ванечку влюблена была, только не понимала себя. Заходит Оля, толкается в дверь зама,