Борьба миров (без указания переводчика) - Герберт Уэллс

Снаряд ударил прямо в лицо марсианину: колпак треснул и разлетелся на множество исковерканных кусков красного мяса и сверкающего металла.

— Есть, — не то вскрикнул, не то взвизгнул я.

В ответ послышались крики людей, стоявших в воде невдалеке от меня. От восторга я готов был выскочить на сушу.

Обезглавленный треножник пошатнулся, как пьяный великан, но не упал, сохранив каким-то чудом равновесие. Никем не управляемый, с высоко поднятой камерой, испускавшей тепловой луч, он быстро, но не твердо, зашагал по Шеппертону. Его воплощенный разум — марсианин, сидевший под колпаком, — был убит, разорван в клочья, и чудовище стало теперь слепой сложной машиной, которая неслась навстречу собственному разрушению. Треножник шагал никем не управляемый, по прямой линии, но вдруг натолкнулся на колокольню шеппертонской церкви, раздробил ее, словно таран, отшатнулся и с грохотом рухнул в реку.

Раздался взрыв, и целый смерч воды, пара, ила и обломков металла взлетел высоко к небу. Камера теплового луча погрузилась в воду, и вода закипела. В следующий миг огромная волна, такая горячая, что в ней почти можно было свариться, покатилась по берегу вверх против течения. Я видел, как люди барахтались и старались выбраться на сушу, и слышал их кряки и вопли, заглушаемые шипеньем кипящей воды и громыханьем бившегося треножника.

Не обращая внимания на жар, забыв про опасность, я оттолкнул какого-то мужчину в черном костюме и поплыл по бурлящей реке, пока не добрался до поворота. Штук шесть пустых лодок качались беспомощно на волнах. Упавший марсианин лежал поперек реки немного дальше вниз по течению. Почти весь целиком он был под водой.

Густые облака пара поднимались над местом его падения. Сквозь туманную пелену я разглядел гигантские члены чудовища, бившегося в воде и выбрасывавшего в воздух фонтаны жидкой грязи и пены. Щупальца вздымались и бились, как руки, и если бы не беспомощная бесполезность этих движений, то можно было бы подумать, что какое-то раненое существо борется за жизнь среди волн. Густая струя красновато-коричневой жидкости била вверх из машины.

Мое внимание было отвлечено от этого зрелища ужасным ревом, напоминавшим рев паровой сирены. Какой-то человек, стоя по колени в воде, невдалеке от тропинки, по которой ходят с бечевой, что-то кричал мне и на что-то указывал. Оглянувшись, я увидел другого марсианина, огромными шагами приближавшегося к реке со стороны Чертси. Пушки из Шеппертона тщетно стреляли в него.

Я нырнул и поплыл, пока не стал мучительно задыхаться. Вода бурлила и быстро нагревалась.

Когда на секунду я высунул голову, чтобы перевести дух, откинул спустившиеся на лоб волосы и протер глаза, то увидел, что кругом белыми клубами поднимается пар, скрывший марсианина. Шум был оглушительный. Потом я заметил две серые колоссальные фигуры, казавшиеся сквозь туман еще огромнее. Они прошли мимо меня и остановились над пенящимися и бьющимися останками своего товарища.

Третий и четвертый марсианин стояли возле него в воде, один метрах в двухстах от меня, другой — дальше к Лелхему. Генераторы теплового луча были высоко подняты, и шипящие лучи скользили то туда, то сюда.

Воздух гудел от оглушительного хаоса звуков: пронзительный крик марсиан, грохот рушащихся домов, шипенье охваченных пламенем деревьев, заборов, сараев, вой и треск огня. Густой черный дым поднимался кверху и смешивался с паром, клубящимся над рекой. Когда тепловой луч начал скользить по Уэйбриджу, каждое его прикосновение отмечалось белою вспышкою, за которой следовала дымная пляска багрового пламени. Ближайшие дома все еще стояли нетронутые, ожидая своей участи, сумрачные, бледные, на огненном зыбком фоне.

Быть может, минуту стоял я по самую грудь в почти кипящей воде, совсем ошеломленный, потеряв всякую надежду на спасение. Сквозь пар я видел, как люди перебирались через камыши на берег, словно лягушки, удирающие по траве при появлении человека, и, охваченные Ужасом, разбегались в разные стороны.

Вдруг белые вспышки теплового луча стали приближаться ко мне. Дома рушились от его прикосновения, и их охватывало пламя, деревья с шумом превращались в огненные столпы. Луч скользил вверх и вниз по прибрежной тропе, сметая разбегавшихся людей, и наконец спустился до самой воды, метрах в пятидесяти от того места, где я стоял. Потом он перенесся на другой берег к Шеппертону, вода под ним закипела и стала превращаться в пар. Я бросился к берегу.

В следующую минуту огромная волна, горячая как кипяток, обрушилась на меня сзади. Я закричал и, полуслепой, обваренный, вне себя от боли начал карабкаться на берег. Поскользнись я, все было бы кончено. Наконец, совсем обессилев, я упал на глазах у марсиан на широкой песчаной отмели при слиянии Темзы и Уэя. Я считал себя уже погибшим.

Как сквозь сон помню марсианина, который прошел метрах в двадцати от моей головы, увязая ногами в гравии. Потом, после долгого промежутка два марсианина пронесли останки своего товарища. То совсем смутно, то немного отчетливее обрисовывались они сквозь пелену дыма, расползавшегося по реке и лугам. Только тогда я догадался, да и то не сразу, что каким-то чудом избежал гибели.

XIII

Как я встретился с викарием

Неожиданно получив урок, доказавший им силу земного оружия, марсиане отступили к своей первоначальной позиции на Хорзеллском лугу и второпях, обремененные останками поверженного товарища, вероятно, проглядели много таких же единичных и незначительных жертв, как я. Если б они бросили свою ношу и двинулись дальше, то на всем пути своем до Лондона встретили бы лишь несколько батарей двенадцатифутовых орудий. Они, наверное, появились бы в столице раньше, чем туда могла достичь весть об их приближении, и их неожиданный приход был бы так же губителен и ужасен, как землетрясение, разрушившее Лиссабон[6] сто лет назад.

Но они не торопились. Цилиндр следовал за цилиндром в межпланетном пространстве, и каждые двадцать четыре часа приносили им подкрепление. А тем временем наши военно-морские власти, уяснив себе наконец все грозное могущество противника, работали с бешеной энергией. Ежеминутно новые пушки прибывали на позиции, и еще до наступления сумерек за каждой рощицей, за каждым рядом пригородных дач на холмистых склонах между Кингстоном и Ричмондом уже скрывались подстерегающие черные жерла орудий.

На всем обугленном и опустошенном пространстве в пятьдесят квадратных километров вокруг лагеря марсиан на Хорзеллском лугу, среди куч пепла и развалин, под черными и обгорелыми остатками сосновых лесов, прятались отважные разведчики с гелиографами, которые должны были тотчас же предупредить канониров о приближении марсиан. Но марсиане поняли тактику нашей артиллерии и опасность близости людей: всякий, кто пытался подойти к одному из цилиндров ближе, чем на полтора километра, расплачивался за это своей жизнью.