Попалась, ведьма! - Елена Михайловна Малиновская

После чего прищелкнул пальцами.

Мгновенно моего отца окружила вуаль какого-то зеленоватого заклинания.

– Что за… – успел прошептать отец.

И тут же его глаза остекленели, как будто он заснул на ходу.

– Не стоит, Криста, – предугадал мое движение Шейн, когда я покачнулась, готовая броситься на помощь. – С твоим отцом все в полном порядке. Но я не хочу на него сейчас отвлекаться.

Опять прищелкнул пальцами – и отец, все так же абсолютно безучастно глядя перед собой, двинулся к креслу странной шаркающей походкой. Буквально свалился в него и замер.

– А теперь поговорим без лишних свидетелей, – продолжил Шейн, с интересом разглядывая Валенсию. – Эмилия, твой спектакль окончен. Ты ведь понимаешь, что я не уйду отсюда без тебя.

Эмилия?

– Да-да, твою симпатичную соседку на самом деле зовут Эмилия Тревос, – ответил на мой мысленный вопрос Шейн. – К слову, ей около семидесяти лет.

– Сколько? – неверяще переспросила я.

– Эмилия неплохо выглядит для своего возраста, не так ли? – Шейн фыркнул, как будто с трудом сдерживал смех.

Чудной он все-таки какой-то. Ах да, я уже говорила об этом. Но во имя всех богов, почему он так веселится, спрашивается?

– О, Криста, у меня есть все основания для радости, – сказал Шейн. – Я охотился за этой дамочкой без малого два года. И наконец-то поймал.

По губам Валенс… ох, простите, Эмилии скользнула даже не улыбка – лишь тень ее, как будто ее чем-то позабавили слова блондина. И тут же он подобрался, вновь все свое внимание обратив на женщину.

– Слушай, может быть, договоримся? – неожиданно предложила она. – Мы ведь, так сказать, не чужие люди друг другу. Долгое время играли на одной стороне и служили одной хозяйке. Отпусти меня – и моя благодарность не будет знать границ.

– Отпустить тебя? – с сарказмом переспросил Шейн. – Одну из сильнейших ведьм Грега, которая уже распробовала вкус крови невинных? Не думаю, что это хорошая идея.

Эмилия – сильнейшая ведьма? Неужели это правда? На моей памяти она ни разу не использовала магию.

– Я отказалась от дара. – Эмилия пожала плечами. – Со времени нашей последней встречи я не создала ни единого заклинания.

– Да неужели? – Шейн презрительно фыркнул. – Прямо-таки ни единого?

И многозначительно посмотрел на книгу, которая мирно лежала по центру письменного стола.

– А, это… – Эмилия криво ухмыльнулась. – Считай, что это акт моего милосердия. Девочка так хотела стать ведьмой, что я решила ей помочь. К тому же это и впрямь обидно, когда потомок знаменитой ведьмы по досадной превратности судьбы оказывается лишен дара.

– Милосердия? – переспросил Шейн с коротким злым смешком. – Эмилия, я был рядом, когда Криста призвала демона. Собственно, только по этой причине она еще жива.

Эмилия нахмурилась – и вновь ее лицо самым загадочным образом словно поплыло. Знакомые черты задрожали, искажаясь. И через искусно наведенную иллюзию я увидела ту женщину, которой она и являлась на самом деле. Седовласую, морщинистую, со зло поджатыми губами.

Однако и на этот раз наваждение не продлилось долго. Эмилия тряхнула головой – и все вернулось на круги своя.

– Зачем ты это сделала? – полюбопытствовал Шейн. – Ты два года жила в этом небесами забытом Вильморе. Тихо, не привлекая ничьего внимания и действительно забыв о былой силе. Я бы уехал отсюда сегодня вечером, так и не поняв, насколько близко был к цели. Но ты по какой-то неведомой причине начала действовать.

– Если бы я знала, что ты в городе, то отложила бы задуманное, – честно призналась Эмилия.

Я обиженно насупилась. В голосе Эмилии не слышалось ни тени раскаяния. Лишь сожаление о том, что ее план не увенчался успехом.

Шейн, словно почувствовав мои эмоции, бросил на меня быстрый взгляд. Тут же вновь посмотрел на Эмилию.

Та стояла очень спокойно, до невозможности выпрямив спину. И только мелкая дрожь пальцев, которые она сцепила перед собой в крепкий замок, выдавал ее истинные эмоции.

– Так по какой причине ты хотела убить Кристу? – очень тихо спросил Шейн. – Только не говори, что действительно собиралась выйти замуж за него.

И с немалым пренебрежением кивнул на моего отца, который мирно дремал в кресле.

Я немедленно оскорбилась. А кто дал ему право говорить о моем отце с такой оскорбительной интонацией? По-моему, мой отец – прекрасная кандидатура для возможного брака. Респектабельный, состоявшийся, с уже взрослым ребенком. Многие одинокие дамочки среднего возраста с превеликой радостью согласились бы разделить с ним жизненный путь.

– Мачехам свойственно избавляться от детей своих мужей, – продолжил Шейн. – Это, наверное, заложено в женской натуре. Всегда и во всем быть первой. Мало кто из вас потерпит конкуренции.

Эмилия медленно перевела на меня взгляд, как будто только сейчас вспомнив о моем присутствии. И я невольно сделала шаг назад, пытаясь окончательно спрятаться за спину Шейна.

Потому что посмотрела на меня точно не женщина. Скорее, некое существо, по иронии судьбы заключенное в обычную человеческую оболочку. И я вдруг с замиранием сердца осознала: она реально хотела меня убить. И убила бы, если бы не появление Шейна. Более того, даже не вспомнила бы никогда о содеянном. Так люди давят назойливых насекомых, не страдая после никакими угрызениями совести.

– Да причем тут этот остолоп, – фыркнула Эмилия. – Эдвард мил, конечно. Мне было с ним хорошо и приятно. Но… Истинная цель моего появления в этом Вильморе иная. И ты знаешь, какая.

– Гримуар Ивы Петерсон, – без тени намека проговорил Шейн.

– Вот именно.

В комнате после этого воцарилось томительное молчание.

Я то и дело переводила взгляд с улыбающегося Шейна, который словно забавлялся всем происходящим, на хмурую сосредоточенную Эмилию.

– Тереза Гремгольд всю жизнь положила на поиск гримуара теней. – Голос Эмилии прозвучал на удивление сухо и безэмоционально. – Она не добилась успеха. Твоя ненаглядная Тесса переиграла ее и уничтожила. Поэтому я решила действовать иначе. Найти тот гримуар, о котором все забыли. Никто не верил, что он существует вообще, потому что Ива прилюдно якобы уничтожила его. Даже не спрашивай, скольких трудов мне стоило втереться в доверие этому глупцу Эдварду. Как тяжело мне было терпеть его тупую и бездарную дочь. Но я знала, что гримуар где-то рядом. И чувствовала, что хранитель его присматривается ко мне.

Я даже не обиделась на то, что я «тупая и бездарная дочь», по мнению Эмилии. Я во все глаза наблюдала за ее преображением. Маскировочные чары слезали с нее подобно шкурки с перелинявшей змеи. И куда только делась та женщина, которой я украдкой восхищалось все это время? Передо мной стояла настоящая старуха. И очень злобная,