Тишина в замке Блэкбёрд - Стефани Бахман

что-то пугающее. Я уверена, что любой хоть немного здравомыслящий человек испытывал бы то же самое, что и я.

– Иди сюда, птичка, – едва слышно позвала я и вопросительно посмотрела на миссис Кантакер.

– Не так. Дай ему имя! Прикажи ему!

Я, прищурившись, посмотрела на ворона, который разгуливал по глобусу, громя когтями целые страны. Он словно мерил его шагами, нетерпеливо поглядывая на меня, и я подумала, что он вылитый потрёпанный, немного сварливый викарий в зимнем пальто. Так я его и назову. Вик. Или Викар. Викерс?

– Сюда, Викерс! – позвала я, пригласительным жестом распахнув дверь клетки. А потом крикнула погромче: – Викерс! Сейчас же иди сюда!

Это сработало. Ворон взлетел, и мне пришлось собрать все свои силы, чтобы от страха не подкинуть клетку в воздух и не выбежать с криками из комнаты. Вместо этого я застыла на месте и позволила ему опуститься мне на плечо. Он был очень тяжёлый. Я чувствовала, как его когти впиваются в кожу через накидку, и сначала мне показалось, что сейчас меня начнёт бить крупная дрожь и ворону снова придётся взлететь. Но тут он потёрся головой о мою щёку и заклекотал. Голова его оказалась на удивление мягкой и тёплой, а блестящие перья отливали насыщенным тёмно-синим оттенком.

– Привет, – прошептала я. – А ты не такой уж и злой.

В следующую секунду он уже порхнул в клетку и, взъерошив перья, с мрачным и грозным видом уставился перед собой, как если бы все задания на сегодня были выполнены и он хотел, чтобы его оставили в покое.

Я с любопытством разглядывала ворона. Миссис Кантакер смотрела на нас обоих с выражением, которое, я уверена, означало зависть.

– И что мне с ним делать? – спросила я, просунув палец сквозь прутья решётки и гладя ворона. Сначала у него был недовольный вид, но потом он снова заклекотал и повёл крыльями так, что я невольно улыбнулась.

– Ты научишься призывать его с большого расстояния, разговаривать с ним без слов, отправлять его с важными посланиями… Но не сегодня. Сегодня он нам ни к чему. Закрой клетку и выброси птицу из головы.

Я сделала как было сказано: закрыла клетку и повернула маленький ключ в замке на дверце. Что-то подсказывало мне, что Викерс очень умён и если захочет, то легко сбежит: сам повернёт ключ или даже взломает замок. Он понимающе посмотрел на меня, словно говоря: «Мы оба знаем, что это всего лишь формальность, и я улечу в любой момент, когда сочту нужным».

Я кивнула ему и подмигнула. И вот, как только миссис Кантакер проинструктировала меня насчёт подобающего ведьминского этикета в одежде (исключительно чёрные пуговицы, туфли всегда начищены, волосы обязательно собраны в косу или пучок, потому что распущенные легко могут за что-то зацепиться, загореться или духи и ведьмы-соперницы могут использовать их во всевозможных зловредных целях), час настал. По всему замку колокольчики, гонги и старинные часы пробили девять часов. Миссис Кантакер поставила меня, умытую и причёсанную, в чёрной накидке и остроносых туфлях, в центр комнаты. Начался мой первый урок в качестве Бриджборн Блэкбёрд.

– Философ, – говорила миссис Кантакер, меря шагами кабинет: чёрные каблуки постукивали, рубиновые юбки шуршали вокруг её ног, – это тот, кто пытается ухватить и сформулировать вселенские истины настолько дословно, что они становятся трудны для понимания. Писатель – это тот, кто пытается ухватить и сформулировать вселенские истины так завуалированно, что они становятся очевидными всякому, кто читает его книгу.

– А ведьма? – спросила я, сидя на стуле с пером в руке.

– Ведьма убивает мёртвых.

– А-а-а, – протянула я, многозначительно кивнув.

– И это необходимость, – отрывисто сказала миссис Кантакер, будто заподозрив, что я ей не верю. – На самом деле без ведьм не было бы ни философов, ни писателей. Мы тоже ухватываем истины – только наши истины обычно оказываются наполовину сгнившими, с множеством зубов и глаз. Не будь нас, мерзейшие существа из подземного мира давно бы вышли за его пределы, поглощая души и разнося тьму и туман по всему земному шару.

Усвоить всё это зараз было непросто, но миссис Кантакер как ни в чём не бывало продолжала, словно мы обсуждали погоду или географию:

– Большинство людей умирают и сразу отправляются к своему последнему пристанищу, наверх или вниз – в зависимости от того, какой жизнью они жили. Уполномоченные инстанции определяют их путь, указывают нужное направление, и путешествие проходит без всяких помех. Но у некоторых умерших нет необходимых атрибутов, у кого-то остались незавершённые дела в мире живых. И чем дольше они пребывают меж двух миров, тем сильнее они… меняются. Они забывают облик, который был присущ им при жизни, и начинают принимать истинное обличье своей души – а оно порой может быть действительно чудовищным. Задача ведьмы – давать отпор всем, кто возвращается. Случалось ли тебе видеть обитателей мира духов, Зита? Не считая вчерашнего инцидента?

– Я не уверена…

– Отвечай конкретно, девочка, да или нет. Ведьма не знает, что такое неуверенность.

– Хорошо. Нет.

– Ответ неверный, – сказала она, улыбаясь довольно ядовито. – Ты могла не осознавать, что видишь их. Ты могла только почувствовать, как холод медленно ползёт у тебя по рукам, или заметить быструю тень. Но уверяю тебя: ты видела их. Скорее всего, ты просто недостаточно натренирована и образованна, чтобы понять это.

Размышляя над её словами, я прокручивала в голове воспоминания, пытаясь отыскать лица мёртвых среди вихря розовощёких живых. В подвале приюта действительно был такой мужчина, который никогда не разговаривал, но иногда переставлял банки с вареньем и соленьями. А ещё в котле в саду у миссис Боливер обитало нечто. Я думала, что это просто большая вредная кошка, но она всегда была там, и в дождь, и в жару – ни одна кошка не стала бы вести себя так глупо. И конечно силуэт в лесу, силуэт на портрете безумной королевы Магдебур III…

– А-а-а, – протянула миссис Кантакер. – Ты начинаешь понимать. Тебя смущают масштабы твоего невежества? Должны бы. Духи повсюду: в домах и лавках, скитаются в топях, сидят на фонарных столбах и прыгают с печных труб как жабы. Особенно в наше время и эпоху, когда влияние величайших ведьминских семейств подорвано. Границы остались без присмотра, за проходами никто не смотрит. Всё больше и больше духов остаются здесь или просачиваются обратно. В городах, с их электрическими лампочками, газовым отоплением и полицейскими на каждом углу, люди не боятся мёртвых. Они думают, что им ничто не угрожает! – она хмыкнула. – Но они просто слепы.

Я кивнула, жуя кончик