Сын цирка - Джон Уинслоу Ирвинг

Раджа, Визирь, Мама, Бриллиант, Шенкер, Корона, Макс, Хондо, Хайнес[9], Лилли Мол, Лео и Текс. Знал он и львят – Зита, Гита, Джули, Деви, Бим и Люси. Львы были наиболее опасны между первой и второй кормежкой. От жирного мяса лапы их становились скользкими; пока они расхаживали в своих клетках в ожидании второй порции, они часто поскальзывались и падали на пол или же пытались протиснуться между прутьями клетки. После второй кормежки они успокаивались и вылизывали жир со своих лап. Со львами можно было рассчитывать на что-то определенное. Они всегда были самими собой. Львы не старались быть тем, кем они быть не могли, размышлял доктор Дарувалла, в отличие от него, который настаивал на том, чтобы быть писателем, равно как и быть индийцем!

За пятнадцать лет доктор так и не нашел генетического маркера ахондропластической карликовости; никто его об этом и не просил. Но он продолжал поиски. Проект исследования крови карликов еще не умер; Фаррух не позволит ему умереть – хотя бы пока.

Потому что слон наступил на качели

Когда Дарувалле было уже далеко за пятьдесят, яркие детали его обращения в христианство полностью исчезли из его разговоров; как будто он постепенно становился необращенным. Но пятнадцать лет назад, когда доктор ехал к цирку в парке Кросс-Майдан, чтобы разобраться в травмах, полученных карликом, вера Фарруха была еще достаточно свежа, чтобы поделиться ее чудодейственными особенностями с Вайнодом. Если карлик действительно умирал, то доктор был по крайней мере слегка умиротворен воспоминаниями об их дискуссии на тему религии – поскольку Вайнод был всерьез религиозным человеком. В последующие годы вера Фарруха будет не столь всерьез умиротворять его, и однажды он начнет избегать любых религиозных дискурсов с Вайнодом. Со временем карлик поразит доктора своим подвижничеством на почве веры.

Но пока доктор был в пути, чтобы узнать, какое несчастье свалилось на голову карлика в «Большом Голубом Ниле», он обнаружил, что ему греет душу тема параллелей между индуизмом в интерпретации явно экзальтированного Вайнода и христианством в понимании доктора Даруваллы.

– У нас тоже есть своя Святая Троица! – воскликнул карлик.

– Брахма, Шива, Вишну – это вы имеете в виду? – спросил доктор.

– Все творение есть в руках трех богов, – сказал Вайнод. – Первый – это Брахма, бог созидания, ему есть только один храм в Индия. Второй – это Вишну, бог сохранения или существования. Третий – Шива, бог перемен.

– Перемен? – спросил Фаррух. – Я полагал, что Шива был разрушителем – богом разрушения.

– Почему все так говорить? – воскликнул карлик. – Все творение циклично, и ничто не имеет конца. Я предпочитать думать, что Шива – бог перемен. Иногда смерть – это тоже перемена.

– Понятно, – сказал доктор Дарувалла. – Это позитивный взгляд на нее.

– Вот наша Троица, – продолжал карлик. – Созидание, Сохранение, Перемена.

– Я все-таки не понимаю эти женские формы, – храбро признался Фаррух.

– Силу богов представлять женщины, – пояснил карлик. – Дурга – это женская форма Шивы, она богиня смерти и разрушения.

– Но вы только что сказали, что Шива – бог перемен, – вставил доктор.

– Его женская форма, Дурга, богиня смерти и разрушения, – повторил карлик.

– Понятно, – ответил доктор. Похоже, что лучше всего было сказать именно так.

– Дурга заботится о меня, и я молюсь ей, – добавил карлик.

– Богиня смерти и разрушения заботится о вас? – спросил Фаррух.

– Она всегда меня защищать, – настаивал карлик.

– Понятно, – сказал доктор Дарувалла, подумав, что пребывание под защитой богини смерти и разрушения обусловлено колесом кармы.

Вернувшись в цирк, доктор нашел Вайнода лежащим в грязи под трибуной, – видимо, карлик упал с высоты четвертого или пятого ряда, проломив деревянные доски настила. Служители цирка освободили от зрителей только маленький участок трибуны, под которой без движения лежал Вайнод. По первому впечатлению было непонятно, как и почему карлик там приземлился. Или это был какой-то клоунский номер с участием зрителей?

В дальней стороне цирковой арены пестрая кучка клоунов-карликов с бодрым видом старалась удержать внимание публики; это был известный номер с пукающим клоуном – когда один карлик через дырку в своих цветных штанах «пукал» тальковой пудрой на других карликов. Было непохоже, что они ослабли или что им стало хуже, когда они сдали доктору по пробирке крови после того, как Вайнод без стыда и совести убедил их сделать это; подобным же образом доктор Дарувалла без стыда и совести обманул их, буквально воспользовавшись советом Вайнода. Якобы кровь карлика нужна была, чтобы вернуть к жизни умирающего карлика; Вайнод даже подкрепил эту небылицу словами, что сам, к радости доктора, сдал ему свою кровь.

На сей раз инспектор манежа, к счастью, не известил по громкоговорителю о прибытии доктора. Поскольку Вайнод лежал под рядами кресел, большинство зрителей его просто не видели. Доктор опустился на колени прямо на грязную землю, усыпанную мусором, который оставляют зрители, – засаленными пакетиками, бутылками из-под освежающих напитков, скорлупой арахиса и ореховой шелухой бетеля. Изнанка трибуны над головой пестрела известковыми полосами от сдобного теста – так зрители вытирали под сиденьями свои пальцы.

– Думаю, я здесь не конец, – прошептал Вайнод доктору. – Думаю, я не умирать – просто изменить.

– Постарайтесь не шевелиться, – ответил доктор Дарувалла. – Только скажите, что у вас болит.

– Я не шевелить. У меня ничего не болеть, – ответил карлик. – Просто не чувствовать спина.

Как и положено глубоко верующему, карлик лежал, скрестив на груди свои руки-трезубцы, и стоически переносил страдания. Позже он пожаловался, что никто не осмелился подойти к нему, кроме продавца с подвешенным на шею лотком орехов. Клоун сказал ему, что у него онемела спина; следовательно, инспектор манежа решил, что карлик сломал шею или спину. Вайнод хотел, чтобы с ним поговорили или выслушали историю его жизни; чтобы кто-нибудь поддержал его голову или предложил воды, пока не явились с носилками санитары в грязно-белых дхоти[10].

– Все это Шива – это его рук дело, – сказал карлик доктору Дарувалле. – Думать, это не смерть, а перемена. Если это делать Дурга, тогда о’кей – я умирать. Но я думать, что я просто изменяться.

– Будем надеяться, что это так, – ответил доктор Дарувалла; он попросил Вайнода сжать пальцы. Затем потрогал сзади ноги Вайнода.

– Чувствовать, но только чуть-чуть, – откликнулся карлик.

– Я чуть-чуть и трогаю, – пояснил доктор.

– Значит, я не умирать, – сказал карлик. – Это просто боги давать мне совет.

– Что же они говорят? – спросил доктор.

– Они говорить, что я готов уйти цирк, – ответил Вайнод. – Во всяком случае – этот.

Постепенно вокруг них собрались разные представители «Большого Голубого Нила».