Айтиот (СИ) - Каляева Яна

— У меня и снаряжения-то нет, — я вяло попробовал отмазаться.

— У нас все припасено, на себя, как говорится, и на того парня. Поделимся. Возьми удобную одежду для работы, ботинки крепкие обязательно, и термобелье для сна. Место есть в машине у моей подруги, выезд в девять вечера в пятницу, она за нами к офису заедет.

Вот как. «За нами». Ловко госпожа Дазурова взяла меня в оборот! С другой стороны… Сериалы, пластиковые упаковки с едой, фотография Петры в закрытом для меня профиле… Вроде терять особо нечего.

— А что там делать-то надо?

Глава 12

Мы выбираем этичные гели для душа

Август 2019 года

— Ничего сложного, — рассказывал здоровенный бородатый мужик с бензопилой. — Я буду эти бревна распиливать, а ты оттаскивай чурбачки в во-он ту кучу. Только рабочие перчатки надеть не забудь, а то без кожи на руках останешься.

Лесная идиллия огласилась ревом бензопил. Сперва было немного обидно, что мне досталась работа, которой занимались женщины и дети. Но уже через пару часов я проклинал все на свете: спину ломило, руки отваливались. Неужели мама права, и я себя запустил? Вроде хожу же в фитнес дважды в неделю! Но садиться отдыхать, когда все весело и бодро работают, было стыдно.

В роли спасительницы выступила Оля:

— Перерыв! Всем пить чай, пока не остыл!

Она вскипятила чайник на переносной плитке и раздала свежие бутерброды. Здесь Оля носила высокие ботинки, туристические штаны с большими карманами, голубую флисовую толстовку и красную бандану — ну прямо комсомолка из советских фильмов. Солнышко стало припекать, Оля сняла флиску, оставшись в футболке, и я заметил то, что прежде скрывали офисные пиджачки: левая грудь у нее чуть больше правой. Никогда не видел Олю такой оживленной. Она почти всех здесь знала, много шутила и смеялась.

Казалось, после перерыва я не смогу подняться на ноги, но откуда-то пришло второе дыхание. Бородатый мужик выдал мачете и показал, как рубить кустарник. Чувствуя себя конкистадором, я бросился в бой с заполнившей просеку молодой порослью. Сперва позорно завяз в зарослях, вляпался в крапиву и едва не отрубил себе ногу, но потом вошел в ритм. К вечеру освободил от кустов с полсотни метров просеки. Результат моей работы был прямо передо мной, данный мне в ощущениях.

— Все, все, хорош геройствовать, — весело сказала Оля. — Ужин готов.

Моя футболка намокла от пота и облепила торс, но ничего стыдного в этом не было, напротив: я же здорово потрудился! Хотя по пути к лагерю я с трудом переставлял ноги, усталость была приятной, освежающей. Даже после самой суровой тренировки не так. И уж точно это состояние было антиподом измотанности, которой меня накрывало в конце, а то и в середине каждого рабочего дня.

Я ожидал, что на ужин дадут что-то вроде макарон с тушенкой, но оказалась, что здесь основательно подходят к вопросам питания. В лагере оборудовали полноценную кухню — волонтеры приезжали сюда часто и сколотили добротную мебель из досок и бревен. Заправляла кухней шумная толстая тетка — как я понял, жена того бородача. Посуду я, разумеется, не догадался взять, но волонтеры привозили запасную для таких вот пентюхов.

— Борщ с тушенкой или без? — спросила тетка.

Почти половина собравшихся оказалась вегетарианцами, потому борщ варили в двух кастрюлях. Насколько я понял по разговорам, волонтеры по будням представляли собой обычный офисный планктон; многие, кстати, работали в айти. Бородатый мужик с бензопилой рулил отделом маркетинга в крупной ритейлинговой сети, его жена — проджект-менеджер. «Экологи» в основном оказались людьми преуспевающими. Вообще об этом можно было догадаться и сразу, достаточно одного взгляда на коллекцию внедорожников, припаркованных у лагеря.

После борща в ту же миску тетка положила картошку с сосисками и салат из свежих овощей. Ничего вкуснее, кажется, я в жизни не ел.

Стало темнеть, и ужин плавно перетек в посиделки у костра. Опытные туристы достали раскладные кресла, новички расселись на толстых бревнах со стесанным боком. Оля оказалась рядом со мной. Кто-то принялся разливать по кружкам густую жидкость из пластиковой бутылки. Объяснять про непереносимость алкоголя чертовски не хотелось, я подставил кружку вместе со всеми и из любопытства пригубил. Это оказалось самодельная настойка, на удивление приличная. Видимо, физический труд на свежем воздухе подействовал на меня благотворно, потому что после нескольких глотков я не ощутил приближения тошноты и головной боли, как обычно от выпивки; а может, просто настойка оказалась исключительно хороша. Я не возражал, когда мне налили во второй и в третий раз.

Кажется, что-то важное нужно посмотреть в телефоне… Привычно загрузил приложение соцсети, но оказалось, что связи здесь нет. Ну и ладно. Вряд ли Петра на самом деле написала мне, а если и написала… не так уж это и важно, черт с ней совсем.

Бородатый мужик расчехлил гитару. Я испугался, что он заведет что-нибудь пафосное из бардов, но песенки у него оказались простые и веселые, да и играл неплохо. Его жена закончила греметь кастрюлями на полевой кухне, подошла к костру и нацелилась на наше с Олей бревно.

— А ну двигайтесь, комсомольцы-добровольцы! — добродушно сказала она и опустилась рядом с Олей, заняв объемистой кормой добрую половину бревна. Оля спешно придвинулась ко мне. Я тоже отодвинулся к краю, но не слишком. Некуда было… да и не хотелось. От Оли пахло хвоей и свежим потом, и это не был неприятный запах.

— Ты знаешь, — сказал я неожиданно для себя, — я решил уйти из «Натива».

Бородач с гитарой завёл что-то особенно весёлое и орал так, что я сам себя едва слышал, но Оля поняла.

— Жаль, — ответила она. — Хотя, быть может, для тебя это к лучшему. Ты выгораешь, Олег. Нельзя насиловать себя работой изо дня в день. Думаю, тебе и правда нужно… поискать себя. А кто будет вместо тебя?

— Да Вадька же. Он только… — я осекся. Не был я настолько пьян, чтобы проболтаться про болезнь, которую он ото всех скрывает. — Ему только отдохнуть надо как следует. Он отлично справится, лучше меня будет, вот увидишь. Люди любят его, он не такой унылец, как я, и опыт у него есть. Ты ведь поможешь ему?

— Насколько смогу — конечно!

— Ты очень сможешь! На самом деле… я тебе никогда не говорил… прости… Но ведь тебе удалось превратить наш «Натив» в место, где не так уж противно находиться.

— Ну спасибочки на добром слове!

Оля засмеялась. Показалось, или она придвинулась ко мне чуть ближе? Наверно, толстуха толкается…

Дым от костра пошел в нашу сторону. Оля часто заморгала и спрятала лицо у меня на груди. Само собой так вышло, что я обнял ее.

Кто из нас инициировал поцелуй — я, наверно, и под страхом расстрела сказать не смог бы. Никто — и оба сразу. Ночь, костер, женщина… что, черт возьми, могло быть естественнее?

— Все хорошо, — сказала Оля. — Хорошо.

Тут я вспомнил крокодильи глаза Дазурова и тень кладбища за его спиной. Резко встал и ушел в холодную темноту.

Палатка, выданная волонтерами, поставилась легко, как бы сама собой, а вот собрать ее оказалось куда сложнее. Чертовы дуги гнулись во все стороны, но не складывались; я попробовал применить силу и, кажется, одну таки сломал. Тент, как я его ни скручивал, упорно отказывался упихиваться в чехол.

Начал накрапывать мелкий холодный дождь.

— Давай помогу, — Оля тихо подошла ко мне.

— Сам справлюсь, — процедил я.

Оля только улыбнулась — и за три минуты управилась и с тентом, и с дугами. Собрала их и уложила в чехол безо всякого усилия.

— Как чувствуешь себя?

Оля выглядела спокойной и бодрой, словно вчерашнее совсем ее не расстроило.

— Прекрасно, — натянуто соврал я. Каждая мышца после вчерашней работы ныла — даже те, о существовании которых я и не подозревал. Спать в палатке на жестком туристическом коврике оказалось чертовски неудобно — привык я уже к ортопедическим матрасам. Ну и настойка все же вызвала похмелье… хотя, может, и не в настойке тут дело.