Научная фантастика. Возрождение - Грег Иган

И почему мы вдруг о ней вспомнили? — спросил Странник.

Нам пришло на ум, что Землю стоит спасти. Возможно, на ней есть нечто большее, чем Гея знает… или говорит нам. А если и нет — то спасем ее хотя бы из сентиментальных побуждений.

Ясно, — сказал Кристиан Брэннок.

Помимо того, мы можем получить новый опыт и создать прецедент, что потенциально гораздо более важно. Если разум способен сохраниться после гибели звезд, он должен пережить и всю Вселенную. Труды миллиардов, триллионов лет начнутся с небольшого эксперимента. Не провести ли его сейчас (а что значит слово «сейчас» для бессмертных существ, уже старых по геологическим меркам?) — на Земле?

Ничего себе, небольшой эксперимент, — пробормотал Странник: Кристиан Брэннок был в свое время инженером.

Ну, не очень небольшой, — согласилась Альфа. — Но, учитывая протяженность времени, у нас в распоряжении будут ресурсы всего нескольких звезд. Тем не менее, если мы не запоздаем с началом, перед нами откроется множество возможностей. Вопрос в том, как нам лучше всего действовать, а прежде всего — следует ли действовать вообще. Хочешь поискать на него ответ?

Да, — сказал Странник.

А Кристиан Брэннок крикнул:

Черт возьми, да, конечно!

В направлении Солнца полетел космический корабль. Лазерный двигатель, питаемый энергией звезды и управляемый сетью межпланетных сопряжений, разогнал его почти до скорости света. При необходимости к концу пути корабль мог затормозить, попутешествовать сколько надо, а потом без посторонней помощи — только чуть медленнее — вернуться обратно. Был он легкий, в криомагнитном поле у него лежал достойных размеров шарик антиматерии, а из полезной нагрузки имелась матрица, в которой работали программы Странника и хранилась достаточная база данных; еще одна такая же запасная; разнообразные сенсоры и эффекторы; несколько тел различной конфигурации, в которые Странник мог переносить свою сущность; всякое оборудование и инструменты; а еще — одна штука, давным-давно позабытая, которую Странник составил из молекул по просьбе Кристиана Брэннока: тот решили что когда-нибудь у него до нее дойдут руки. Гитара.

2

Жил-был человек по имени Калава, морской капитан из Сирсу. Принадлежал он к клану Самайоки. В молодости Калава славно сражался на Разбитой Горе — там, где воинства улонаи встретили орду варваров, что рвалась из пустыни на север, и с огромными потерями отбросили ее назад, — а потом сделался моряком. Когда же Улонайская Лига распалась и союзы под предводительством Сирсу и Иррулена принялись в ярости метаться по всей стране, ища, где бы вцепиться друг другу в глотку, Калава топил вражеские корабли, жег деревни и возил на рынок сокровища и пленных рабов.

После Туопайского мира, которому никто не был рад, занялся он купеческим делом. И не только ходил вверх да вниз по реке Лонне и через Залив Сирсу, но еще и часто плавал вдоль Северного Берега, где по пути приторговывал, а потом пересекал Дорогу Ветров и достигал колоний на Последних Островах. Наконец он с тремя кораблями двинулся вдоль того взморья на восток, и притом столь далеко, что там никто еще не бывал. Кормились его люди рыбалкой да тем, что добывали, высаживаясь на сушу и либо торгуя со встречавшимися им дикими племенами, либо устраивая набеги. Спустя много месяцев достиг Калава места, где земля изгибалась к югу. Еще дальше был порт, принадлежавший знаменитому народу Сияющих Полей. Там прожил он год, а после вернулся домой с большим богатством.

Стал Калава держать от своего клана хутор и добрую ферму в устье Лонны, в дне пути от Сирсу. Хотел он там жить в чести и покое. Только боги судили иначе, да и норов его был не таков. Рассорился он со всеми соседями, а как-то раз брат жены его сильно оскорбил, и убил Калава своего шурина. Ушла от него жена. Собрался тогда клан на судилище и постановил, что причитается ей треть всего семейного достатка в золоте и товарах. А дочери Калавы со своими мужьями взяли сторону матери.

Из троих же его сыновей старший как-то в бурю потонул в море, второй умер от чернокровия, а самый меньший нанялся юнгой на купеческое судно, что шло в Зхир, на дальний юг, и там, на занесенных песком улицах брошенного города, меж изглоданных временем колонн, погиб в схватке с разбойниками. Потомства они не оставили, кроме как от рабынь. Не было больше детей и у Калавы — ни одна свободная женщина не желала идти за него. Все, что накопил он за долгую и трудную свою жизнь, должно было достаться родичам, его ненавидевшим. И в самом Сирсу его тоже не любили.

Долго печалился Калава, пока не надумал себе мечту. А поняв, чего хочет, взялся за приготовления, да причем втайне. Сделав же кое-что (но пока мог еще остановиться, если будет нужно), отправился он искать совета у Ильян-ди, Мыслящей-о-Небе.

Она жила на Горах Совета. Туда каждый год сходились все вилкуи, чтобы провести обряды и переговорить между собой. Но когда они вновь покидали Горы и возвращались в мир выполнять каждый свой долг — а были они толкователями снов, писцами, целителями, примиряли ссорящихся, хранили древнюю мудрость, учили молодых, — Ильянди оставалась там, ибо на высоком месте, священном для всех улонаи, ей удобнее всего было смотреть на небеса и искать смысл того, что она там видела.

Вверх по Дороге Духов покатила колесница Калавы. Обрамляли путь сливовые деревья с золотыми листьями; близ вершины они стояли поодаль друг от друга, чтобы не заслонять вид. Каменистые склоны поросли кустарником — там припорошенная пылью зелень вази, тут мохнатый кудрелист, поодаль пурпурный огнецвет. Острый запах паленника разносил над Заливом тягучий жаркий ветер. А вода блестела сталью до самого дальнего запада и только там, где нависали над морем лохмотья темных облаков, подернулась серебром. При горизонте стоял дождь, и мрак прорезали порой вспышки молний.

По берегу же, насколько хватало глаз, раскинулись желтые зерновые поля да бурые посевы бумаженника, зеленые пастбища, лиловые сады златеники, высились леса корабельных сосен. Фермы и хутора привольно разбросал человек по равнине. Сушь подступила, вот и клубилась пыль над проселками, как проедет повозка или пройдут чередой носильщики. Но не иссякла могучая спокойная Лонна, все так же несла свои воды от истоков в Дико-земелье, где восходит солнце, щедро делясь и с севером, и с югом.

На правом берегу ее главного русла поднимались зубчатые стены Сирсу — крохотными показались они Калаве издалека. Но знающим оком мог он различить знаменитые творения мастеров — и Великий Фонтан на Новом Королевском рынке, и галереи вдоль Храма Пламени, и триумфальную колонну на площади Победы. Ведал он, где мастерские ремесленников, где лавки купцов, где в таверне ждет моряка кружка эля и покладистая девка. Кирпичи, песчаник, гранит, мрамор — все там было вперемешку. Суда и лодки кишели на воде, а иные стояли в доках под стенами. На другом берегу расположились среди пышных парков особняки пригорода Хельки, с крышами, не уступающими красотой россыпи алмазов.