Читающий по телам - Антонио Гарридо

Цы лежал, дожидаясь рассвета. Раньше ему не приходилось думать о том, куда движется его жизнь; не приходилось решать, куда идти и что делать, как вести себя, чтобы выжить; и теперь ему не хватало мужества и ясности рассудка. Цы мечтал только оказаться как можно дальше от места, где он лишился всего, что было у него хорошего; убежать самому и защитить сестренку.

С первыми лучами зари жизнь на баркасе вновь забурлила. Ван уже поднял якорь и отдавал команды двум своим матросам, когда другая лодка, управляемая одиноким стариком, неосторожно приблизилась к баркасу и врезалась ему в борт. Ван, разумеется, обрушил на бестолкового гребца целый ворох проклятий, но старый рыбак лишь бессмысленно заулыбался в ответ и продолжил грести как ни в чем не бывало. Столкновение посреди реки удивило Цы, но оказалось, что к этому времени все водное пространство превратилось в гигантский муравейник из темных плоских посудин.

— Проклятые старики! Удушить бы всех разом! — ругнулся один из матросов, не подумав, что его хозяин старше едва ли не любого из речников. Потом свесился за борт и скорбно покачал головой. — Этот недоумок пробил нам борт, — сообщил он Вану. — Нужно чиниться, иначе потеряем груз.

Оценив ситуацию, Ван плюнул вслед удалявшемуся рыбаку. В очередной раз коротко ругнулся и приказал править к берегу. По счастью, они находились всего в нескольких ли от Цзяньпу, перекрестка всех водных путей области, — а там легко отыскать все нужное для ремонта. А до Цзяньпу придется идти вдоль самого берега, рискуя подвергнуться нападению бандитов, которых на здешних дорогах встречалось немало. Ван наказал матросам и Цы держать ухо востро и сразу поднимать тревогу, если кто-нибудь приблизится к баркасу.

Порт в Цзяньпу больше всего напоминал осиное гнездо: торговцы, рыбаки, барышники, батраки, строители джонок, разносчики всего на свете, нищие, проститутки и бродяги перемешались здесь так, что было почти невозможно отличить одних от других. Запах гнилой рыбы успешно конкурировал с едкой вонью пота и аппетитными запахами, что истекали от лотков с едой.

Не успел баркас причалить к берегу, к нему уже подскочил человечек в драной куртке, с козлиной бородкой и заверещал, требуя платы за стоянку; Ван отогнал его пинками, присовокупив, что его команда не только не собирается выгружать товары на причал, но больше того: их остановка вызвана тем, что их протаранил какой-то недоумок, отчаливший, вне всякого сомнения, от этой самой пристани.

Ван отправился в город за провиантом, а Цзе, старшему из матросов, поручил закупить бамбук и пеньку для ремонта; другой получил задание попроще: до возвращения хозяина оставаться на баркасе вместе с Цы.

Молодому матросу задание определенно не понравилось, а вот Цы обрадовался, что не придется тревожить Третью; та посапывала, свернувшись клубочком между двумя тюками с рисом. Девочка дрожала, как кутенок, и брат прикрыл ее пустым мешком, чтобы защитить от холодного горного ветра. А потом набрал ведро воды и принялся драить свободные от груза доски палубы; молодой матрос тем временем развлекался созерцанием ярко размалеванных проституток. Через какое-то время он выплюнул жевательный корешок и сообщил Цы, что отправляется на прогулку. Юноша не стал возражать. Закончив, он присел передохнуть и дать палубе просохнуть, чтобы потом пройтись еще раз.

Он уже готов был начать сызнова, когда к баркасу подошла девушка в красном. Платье, туго обтягивавшее ее фигуру, выглядело поношенным, зато фигура была хороша, а в улыбке обнажался ровный ряд зубов. Юноша покраснел, когда незнакомка спросила, не его ли это баркас.

«Да она красивее, чем Черешня!»

— Я его только сторожу, — пробормотал Цы.

Девушка притронулась к пучку волос на голове, будто поправляя прическу. Похоже, Цы чем-то ее заинтересовал, и это привело беднягу в замешательство — ведь, помимо Черешни да столичных куртизанок, которых он навещал вместе с судьей Фэном в чайных домиках, до сих пор ему доводилось беседовать только с женщинами из своей семьи. Девушка изящной походкой прошлась вдоль берега, а потом вернулась к баркасу. Цы не сводил с нее глаз, но, когда она вновь остановилась напротив, притворился, что смотрит в другую сторону.

— В одиночку путешествуешь?

— Да. То есть… Нет! — Цы заметил, что красавица изучает его обожженные руки, и спрятал их за спину.

— А я больше никого не вижу, — улыбнулась она.

— Ну да. Дело в том, что другие сошли на берег прикупить кое-что… — замямлил юноша.

— А ты на берег не ходишь?

— Мне приказано сторожить товар.

— Какой послушный, — игриво нахмурилась красавица. — А скажи-ка, тебе и с девушками развлекаться запретили?

Цы не знал, что сказать, и просто пялился на нее дурак дураком, не в силах отвести взгляд. Ну конечно, с ним заговорила проститутка.

— У меня нет денег, — наконец ответил он.

— Понятно. Только это не проблема. — Девушка улыбалась все приветливей. — Ты парень красивый, а красивым парням можно кое-что предложить и за так. Не хочешь ли горячего чаю? Моя матушка готовит чай с ароматом персика. Да кстати, меня так и зовут. — Чаровница рассмеялась и указала на скромный домик неподалеку.

— Я ведь сказал: мне нельзя отлучаться с судна, Аромат Персика.

Девушка будто не придала запрету никакого значения: она снова улыбнулась и, грациозно покачиваясь, пошла к домику. Вскоре она вернулась с двумя чашками и чайником. Цы показалось, что щечки ее порозовели еще больше. Вообще-то, Аромат Персика не слишком походила на Черешню. И когда она попыталась сама забраться на баркас, Цы просто не знал, что делать.

— Да не стой ты, как истукан. Помоги, а то я все уроню! — решительно прикрикнула девушка.

Цы подставил руку, пряча обожженную ладонь, в рукав. Но Аромат Персика не испугалась его ожогов. Крепко сжав протянутую руку, она вскарабкалась на палубу. А потом, не дожидаясь приглашения, уселась на мешок с рисом и наполнила чаем одну из чашек.

— Бери. Это для тебя бесплатно.

Цы повиновался. Он знал, что предложение выпить чаю — обычный прием «цветочков» (проститутки предпочитали, чтобы их именовали таким словом): он также знал, что согласие не связывает мужчину никакими обязательствами, а ему в этот утренний час очень хотелось чаю. Юноша уселся на палубу и внимательно рассмотрел свою гостью. На ее белом от рисовой пудры лице четко выделялись подкрашенные брови. Цы сделал глоток — напиток был крепкий и душистый. По телу разлилось приятное тепло. А девушка принялась напевать, руками изображая полет птицы.

Мелодия плыла в воздухе, усыпляя, точно ласковое журчание. Цы отхлебнул еще, наслаждаясь богатым вкусом. Каждый глоток был как объятие любимой, как колыбельная, как ласковые мамины руки, укутывающие ребенка перед сном. Сказалась бессонная ночь; веки Цы устало сомкнулись, и колыхание речных волн понесло его в сладостную даль. Сон надвигался медленно и неодолимо. Неотступная боль наконец-то отступила, и стало темно.

Потом была вода — целое ведро воды, рухнувшей ему на лицо.

— Проклятый бездельник! Где корабль? — вопил Ван, поднимая его с настила пристани.

Цы оглядывался по сторонам, не понимая, что происходит. В ушах гудело, а старик безжалостно тряс его за плечи. И не было сил отвечать.

— Напился? Напился, бессовестный? — Ван, склонившись к самому лицу юноши, принюхался. — А где второй? И где мой корабль, сукин ты сын?!

Цы не понимал, отчего этот человек завывает, точно бесноватый, и отчего сам он лежит на берегу, а кровь бешено бьется в висках. Пожилой матрос выплеснул на него второе ведро воды. Цы затрясло, точно щенка, за шкирку вытащенного из ледяной реки. Голова еще кружилась, но вот отдельными вспышками начала проступать череда зловещих картин: прибытие в порт… хозяин ушел… и молодой матрос… соблазнительная девица с чашкой чая… а потом… потом — ничего. Горький привкус во рту помог ему понять, каким дураком он оказался. Он поддался очарованию красотки, которая — ясное дело — одурманила его, чтобы похитить баркас со всеми товарами. Но по-настоящему Цы испугался, когда понял, что вместе с грузом пропала и Третья.

Когда он рассказал Вану о случившемся, тот поклялся убить обоих: и молодого матроса, что нарушил приказ и покинул судно, и самого Цы.

9

Но даже если бы его пригрозили разрезать на части, Цы не отказался бы от поисков своей сестры.

Юноша поднялся, все еще нетвердо стоя на ногах, и поплелся вслед за Ваном, стараясь не потерять его из виду в толпе рыбаков и торговцев. Старик метался от лодки к лодке в поисках посудины, на которой мог бы отправиться в погоню за своим добром. Цы следовал поодаль, наблюдая за кипучей деятельностью судовладельца. Рыбаки один за другим отказывали, но наконец двое молодых шалопаев согласились ссудить ему свой баркас за одну связку монет. Ван, поторговавшись, включил было в эту сумму и их участие в плавании, но когда молодые рыбаки узнали, что он собирается преследовать бандитов, то отказали в аренде судна. Все мольбы Вана пропали впустую. Хозяева баркаса твердо стояли на своем: они не желают рисковать своими шкурами в опасном предприятии. Единственное, на что они были готовы, — это продать Вану баркас, за безумные, разумеется, деньги. В конце концов старик согласился, уплатил требуемое и в сопровождении Цзе поднялся на борт. Но когда Цы хотел последовать за ними, Ван его не пустил: