Сила Внушения (СИ) - Иванович Юрий

— Сразу едем? Без остановок?

— Сложно сказать… Вдруг Настя ещё не готова?

— Раз придётся ждать твою егозу, то забрось меня к твоему отцу. Перекинусь с ним несколькими словами. Если застану…

Крюк выглядел небольшим, так что племянник высадил его возле управления автотранспортного предприятия, а сам газанул к дому Бельских. Анастасии во дворе не просматривалось и занавески на окнах не шевелились, но её сдала всё видящая и знающая соседка, заговорившая из-за забора:

— Опаздываешь, кавалер? Настюха уже раз сто на крыльцо выскакивала и прислушивалась, не едет ли принц на стальном коне?

— У нас всё под контролем! — солидно пробасил парень, проходя к дому и стукнув несколько раз по двери: — Настя! Собирайся, я тебя жду! — после чего, игнорируя соседку, вернулся к калитке. Следовало прикрикнуть на пузатую мелочь, которая вдруг целой стайкой окружила мотоцикл. — А ну брысь! И пальцами в мотор не тыкайте, обожжётесь!

Ну да, бывали прецеденты. К такой технике все тянулись, даже взрослые порой сдуру пытались пощупать головку охлаждения цилиндров.

Настя выдержала минут десять. Хотя наверняка уже давно приготовилась к поездке. Вышла, демонстративно не глядя вокруг, подпёрла дверь, после чего с гордо задранным подбородком прошла на улицу. Чувствовалось, что она немало нервничает, но старается не подавать виду. Но когда оказалась принаряжена в новый танковый шлемофон, такой же как на Шульге, не удержалась от счастливой улыбки:

— Обязательно в шлеме? И мне куда, в коляску садиться?

— Нет, там дядя Игнат сядет, инвалид, всё-таки, — напомнил Александр, уже предвкушая ручки любимой у себя на талии. — А ты за мной садись. Ага… вот так. Юбки плотней под себя закрути… Отлично! Держись!

И лихо сорвался с места.

Возле управления колонны, отец с дядькой уже стояли чуть в стороне, бурно что-то обсуждая и жестикулируя руками. У отца нечто выпирало из кармана галифе. Понятно, что один из пакетов с драгоценностями, уже поменял владельца. А когда мотоцикл возле мужчин замер, они угрюмо уставились на юного водителя. Может старший из братьев что-то и сказал бы своему отроку эдакое, но присутствие девушки, его остановило. Да и уговор был заранее, что каждый должен знать только свой манёвр. Девушек и юных женщин в намечающиеся расклады лучше не втягивать. Особенно неопытных и наивных.

Только и выдавил старший Шульга, пока Игнат устраивался в коляске:

— Здравствуй, Настенька! Здравствуй милая! Ты уж это… присмотри за Санькой-то! Придерживай его. Пусть едет аккуратно, не гоняет.

— Обязательно! — заверила Бельских с самым решительным видом. — Придержу! — после чего густо покраснела, сообразив о двусмысленности своего обещания.

Александр постарался быстро заболтать возникшую неловкость, спрашивая отца:

— Как оно ничего? Процесс пошёл?

— Частично, — поморщился тот и многозначительно добавил: — Жду вечером нескольких товарищей-побратимов на небольшой сабантуй. Отпразднуем одну славную дату. Скорей всего они у нас и заночуют. Так что допоздна не задерживайся. — И покосился глазами на девушку.

— Хорошо, — согласился сын. — Да мы там и не собираемся на вечерний сеанс оставаться. Так, просто погуляем, поедим мороженого с булочками. Удастся дело у дяди Игната, ещё и вам гостинцев с конфетами прикупим.

В областной центр домчались за полчаса. Причём во время пути, никто из милиционеров не встретился. Первым делом заехали сразу в пригороде по одному адресу. Вот там пришлось проторчать на месте, минут сорок. Игнат Павлович посетил скромный домик, во дворе которого надрывалось две крупных собаки.

Правда молодая парочка, присев на лавочку обок ворот, провела это время по принципу «счастливые часов не наблюдают». Шульга рассказывал удивительные истории, перемежая их разными шутками-прибаутками, и с восторженным умиротворением любовался радостной, смеющейся Анастасией. Его душа, истомившаяся за многие десятилетия горестных ожиданий, наконец-то обретала так долго ожидаемое, вожделенное счастье. И возникала твёрдая уверенность, что уж теперь-то точно все горести и невзгоды остались позади. Живая возлюбленная рядом, отвечает ему взаимностью, а всё остальное не стоит даже маленькой слезинки из прекрасных глаз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Конечно, где-то на задворках сознания существа из цивилизации пьетри, существовало некое ощущение невероятности происходящего. Или некое чувство, которое следовало назвать удивлением, непониманием. Потому что при всём своём вселенском прагматизме, такой уникум как мемохарб не мог понять: что с ним случилось? Как?! Как он мог настолько безумно влюбиться в земную девушку, чтобы посвятить ей целую жизнь? Да ещё с радостью бросить к её ногам третью жизнь? Да ещё и после той глубокой ненависти, которая поселилась в нём ко всем разумным особям в течение первой, страшной мученической жизни?

Воистину иррациональное чувство — эта любовь. То самое волшебство, что не поддаётся никакой логике, осмыслению и расчёту. И в нём не поможет разобраться никакая сила мысли, способная менять историю, сворачивать горы, и уничтожать звёздные системы.

Или всё-таки может? Только вот Киллайд Паркс чувствовал, что ему категорически не хочется разбираться. Любить? Вот и прекрасно! Больше ничего не надо! Лишь бы любимая всегда оставалась рядом. Лишь бы она была счастлива. Лишь бы она всегда вот так смеялась и радовалась.

В итоге парочке показалось, что прошло всего несколько минут, как они остались одни. И даже удивились, когда Игнат Павлович, уже сидящий в коляске, скомандовал:

— Санька, очнись! Поехали на Коммунарскую! Там уже меня оставишь, и можете развлекаться.

Доехали по новому адресу, где дядька отвёл племянника чуть в сторону и передал ему плотный пакет с деньгами:

— Это тебе на расходы, как ты и просил. Всё остальное складывается великолепно, хотя и не могу понять, отчего так вождь въелся на некоторых граждан?.. Но спрос сейчас на золото и драгоценности резко возрос. Причина: многие евреи арестованы, остальные активно бегут за границу, рвутся в Эрец-Исраэль, или в Биробиджан. Ну и понимаешь, что советские деньги им не нужны. Покупают золото в любом количестве. О бриллиантах и речи нет: цены подскочили втрое. Так что на текущие траты…

— Дядь, не забывай про смену денег в декабре, — напомнил племянник.

— А-а! — скривился тот. — Когда это ещё будет?.. Успеем любые суммы потратить. Ага, что ещё… С транспортом мне тоже обещали помочь, есть варианты сразу сменить золото на машину. Так что скорей всего завтра вернусь на хутор на колёсах.

— Слишком броскую и новую не бери! — строго посоветовал Александр. — Лишь бы мотор и ходовая были в отличном состоянии.

— Не учи учёного! Лучше сам за мотоциклом следи, чтобы ничего не скрутили всякие вурдалаки… Знаешь где ставить надолго. Езжайте с богом! Голубки…

И приветливо махнул рукой внимательно за ними наблюдающей Насте.

Парочка и умчалась. Вернее, степенно поехала по главным улицам областного центра. Для Бельских и такое катание было в новинку, в удовольствие. Она была здесь до того, всего лишь пару раз в жизни. С дядькой приезжала, на автобусе. И раз — с классом, на экскурсию в музей. А тут: на мотоцикле! Да со своим парнем! Уже повод хвастаться неделю своим подружкам и одноклассницам. Про Москву она сейчас не думала. Да и не верила, если уж честно, в такую сказку.

Правда девушка изрядно поволновалась, когда на одном из перекрёстков их всё-таки остановил ОРУДовец. А ведь Санька без документов! И что теперь будет?

Её парень не смутился. Поздоровался с милиционером за руку, о чём-то поболтал с ним, пошутил, посмеялся, да и расстался, как со старым другом. Когда обратно усаживался на мотоцикл, Настя зашептала:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Откуда ты знаешь инспектора?

— Ха! Все люди братья! — рассмеялся Шульга. — Должны помогать друг другу. Ну что, вначале по магазинам, или сразу побалуемся мороженым?

— А в магазинах чего купить хочешь? — растерялась его прелесть, будучи явно без денег.