Во имя жизни - Хосе Гарсия Вилья

Было немало и других причин радоваться постоянному доходу в сорок пять песо в месяц. Марта смогла наконец купить себе кухонной посуды, о которой давно мечтала. Как-то раз вечером они с Фредом отправились в торговый центр в Кьяпо и, всласть поторговавшись в китайских лавчонках, приобрели все, что было нужно для хозяйства. А еще Марта купила ему две рубашки, голубую и белую, всего за песо и двадцать сентаво каждую. Если б не ярлыки, их ни за что не отличить было бы по виду от тех дорогих, американского производства, что продаются по пять песо штука! Себе она выбрала новое платье из светлого набивного ситчика, который стоит всего-навсего тридцать сентаво за метр. Впервые за много месяцев они позволили себе пойти в кино в центре города, понежиться в мягких кожаных креслах, насладиться прохладой кондиционированного воздуха и всем прочим. А по окончании сеанса прошлись с полчаса, глазея на роскошные витрины главной торговой улицы — Эскольты. Сантос буквально силой увел оттуда жену.

— Что толку пялиться на все это? — втолковывал он Марте. — Чувствуешь себя совсем жалким. Тебе ведь никогда не купить здесь ничего. Если, конечно, не выиграешь в лотерею, — добавил он, решив про себя, что в следующую получку непременно выложит один песо на лотерейный билет с половинным выигрышем. Главный выигрыш составляет сто тысяч песо, а половина, стало быть, пятьдесят тысяч! «В конце концов и половина тоже ничего! Что можно сделать с такой кучей денег? Боже мой! — мысленно воскликнул Сантос, подражая литературному редактору «Иллюстрэйтед уикли», которого все называли Джей Си по его инициалам. — Вот бы выиграть пятьдесят тысяч песо!»

Альфредо Сантос, однако, не долго радовался долгожданной постоянной работе. Он готов был работать как вол за эти сорок пять песо в месяц. Но он и понятия не имел, какие трудности здесь его ожидают. Он убедился в этом, когда через неделю мистер Рейес, главный редактор, устроил ему разнос из-за опечатки в подзаголовке статьи.

— Взгляните-ка сюда, Сантос. — Мистер Рейес заводился с пол-оборота. — Я не рассчитываю на то, что вы не пропустите ни единой опечатки в тексте статей и рассказов. Это невозможно, я знаю... — Он выдержал паузу и продолжал со зловещей улыбочкой: — Я могу закрыть на эти опечатки глаза, разумеется, когда их не слишком много. Но, бога ради, Сантос, смотрите, чтобы в заголовках, подзаголовках, именах, в подписях под иллюстрациями и фотографиями все было безупречно. Идеально! Глядите в оба. Я не могу позволить, чтобы журнал был испорчен по вашей милости. Если вам эта работа не по зубам, мы будем вынуждены подыскать кого-нибудь другого, кто в состоянии с ней справиться. Вот и все, что я хотел вам сказать.

Мистер Рейес отшвырнул номер еженедельника, раскрытый на странице, где он обнаружил опечатку. Жирно обведенная синим карандашом, она угрожающе взирала на Сантоса. Оцепеневший от неожиданности и страха, всем своим видом выражающий сожаление, тот как завороженный смотрел на обведенное слово, не в состоянии вымолвить ни звука. Потерять только что обретенную работу! Нет, нет, — пронеслось у него в голове, — он даст слово работать лучше. Он больше не пропустит ни одной ошибки, да поможет ему бог! Он с трудом проглотил слюну и раскрыл было рот, чтобы сказать это вслух, но мистер Рейес неожиданно поднял голову и бесцеремонно гаркнул:

— Ну, нечего тут болтаться весь день. Отправляйтесь на свое место и работайте. — Слова застыли на губах несчастного корректора. Неуверенно потоптавшись, он повернулся и направился к своему столу в другом конце комнаты, но грубый окрик Рейеса пригвоздил его к полу. Главный редактор указал на номер «Иллюстрэйтед уикли» на своем столе:

— Вот, заберите это с собой, — проговорил он ворчливо. — И храните на память. Собирайте коллекцию.

Сантос взял еженедельник, который мистер Рейес не глядя швырнул ему, и поплелся на свое место у самой лестницы, ведущей в печатный цех. Он был ошеломлен, осознав, что в конце концов может лишиться вожделенной работы. Тугой комок, казалось, встал у него в груди, руки тряслись. Ему понадобилось время, чтобы успокоиться и снова взяться за гранки, грудой лежавшие перед ним на столе.

Последующие недели позволили Сантосу быстро понять, что чтение корректур «Иллюстрэйтед уикли» было настоящим адом. Новичок на этой работе, естественно кроткий и смиренный, он вскоре сделался козлом отпущения для всех других сотрудников... Стремясь понравиться своим коллегам, подружиться с ними, он охотно брал на себя ответственность за чужие ошибки. Причем даже ему, при всей его неопытности было ясно, что он никак не может быть в них виноват. И делал он это только для того, чтобы избавить других, чаще всего редакторов, от мало кому приятных разносов мистера Рейеса, который любил «спускать собак» на подчиненных. Сантос глубоко заблуждался, рассчитывая таким образом заслужить уважение и дружбу коллег. Как только стало общим достоянием, что любой «ляп» можно спихнуть на Сантоса, других виноватых уже больше не находилось. Им помыкали кому только не лень, относясь к нему с презрительной жалостью.

Больше всего Сантосу доставалось от главного редактора мистера Рейеса и от начальника печатного цеха дородного и грубоватого Манга Доро. Эти двое в первые же месяцы его работы здесь превратили жизнь Сантоса в сущий кошмар. Стоило ему услышать свое имя — а это означало, что его вызывал к себе мистер Рейес, — Сантос вскакивал как ошпаренный и менялся в лице. Комок в груди становился тверже, а как только он приближался к столу мистера Рейеса, кровь бросалась ему в голову, он чувствовал, что его лицо и уши полыхают огнем.

— Сантос, — начинал обыкновенно мистер Рейес спокойно и даже дружелюбно, что только еще больше настораживало бедного корректора, потому что он уже знал, что за этим последует. — Вы обратили внимание, каким шрифтом набран этот заголовок? — И мистер Рейес упирался негнущимся указательным пальцем в разложенную перед ним верстку. Сантос вытягивал, сколько мог, шею, чтобы разглядеть этот чертов заголовок, и молчал. — Почему так крупно? Получилось прямо как на афише.

— Но ведь вы так пометили в макете, сэр, — робко возражал Сантос еле слышным голосом.

—Да-а-а?.. Ну-ка, давайте посмотрим макет.

Сантос кидался к своему столу, но, не обнаружив

там макета, бросался вниз по лестнице, прыгая через три ступеньки, в печатный цех. Взяв у наборщиков макет, он на одном дыхании взлетал наверх, ноги у него подкашивались, сердце готово было выскочить из груди. Когда Сантос вновь представал перед главным редактором, мистер Рейес, с треском перелистав страницы макета, обнаруживал, что корректор прав: действительно, он сам своим синим карандашом разметил набрать заголовок именно этим кеглем. Тогда главный редактор поднимал голову от макета и несколько мгновений молча разглядывал Сантоса сквозь очки. Потом вдруг, захлопнув макет, взрывался:

— А когда вы увидели, что шрифт слишком крупный, почему вы, черт подери, не заменили его? У вас что, своих мозгов нет? Вы же должны соображать больше, чем эти лодыри там внизу. Почему вы не объяснили им, что надо сделать? От вас никакого толку, ну просто пустое место. И зачем только мы вас держим!

После этого время от времени Сантос на свой страх и риск вносил правку в макет, и мистер Рейес, видно найдя ее приемлемой, не делал ему замечаний. Но, случалось, он приходил в ярость, считая, что корректор сменил шрифт на слишком мелкий.

— Зачем, черт возьми, вы поменяли тут шрифт? — рявкал он на него, зло сверкая глазами из-за стекол очков. — Проклятье! Тут так мелко, что хоть под микроскопом читай.

— Я подумал, сэр... — пытался было объяснить Сантос.

Казалось, мистер Рейес только и ждал этого. Придравшись к словам Сантоса, он пускался во все тяжкие:

— Он подумал! Да кто, черт подери, просит вас думать? Корректору не полагается думать. Его дело — точно следовать оригиналу. Что это вы о себе возомнили, Сантос? (Иногда этот последний, по сути риторический, вопрос звучал так: «Кто здесь главный редактор, в конце концов, — вы или я?»)

Именно из-за макета Сантосу не раз приходилось терпеть и от Манга Доро, начальника печатного цеха, когда-то стройного, спортивного мужчины, а теперь растолстевшего и обленившегося. Он говорил язвительно, низким монотонным голосом, не скупясь на богохульства и грязные непристойности.

Мистер Рейес посылал Сантоса вниз, браня на чем свет стоит «этих бездельников» там, в печатном цехе, «ораву безмозглых обезьян», наказывая передать, чтобы они неукоснительно следовали макету и его, редактора, разметке («Кто, черт возьми, здесь главный редактор, в конце концов, — они или я?»). Сантос направлялся прямо к начальнику цеха.

— Манг Доро, мистер Рейес говорит, что вы должны набрать эту страницу точно, как он указал в макете, — начинал он довольно уверенно, но при виде раздражения на заплывшем от жира темно-коричневом лице Манга Доро чувствовал в животе какую-то пустоту и заканчивал невнятным бормотанием.