Назад в юность - Александр Сапаров

На вопрос преподавателя в чем дело, я сообщил, что, так мне легче думается, и когда я пару раз прошел по коридору, то листки черновика вылетели у меня из рук, вместе с теми, что были под курткой, и закрыли пол в проходе. Я с извинением собрал все листки сел на место и в оставшееся время собирал нужные мне листки уже написанного сочинения.

И вот наступил торжественный день, и я пошел смотреть списки поступивших. Себя я обнаружил как обычно в начале списка, благодаря фамилии, я был третьим. Пройдя немного дальше по списку, я обнаружил там и фамилию Иры, хотя на сочинении я, ее что-то не видел.

Когда я пришел домой, вся моя семья была в сборе. Отцу была поручена торжественная часть.

— Сергей, в этом году ты нас поразил. Я бы никогда не подумал, что мой сын, который еще в прошлом году играл в лапту во дворе и дрался с мальчишками, в этом году закончит экстерном школу да еще и поступит на медицинский факультет.

А уж как изменилось твое поведение, я уже молчу, мы просто не узнаем тебя, но признаюсь, нам нравятся перемены в тебе. И мы приготовили тебе подарок, к сожалению, в этом году ты еще не сможешь им пользоваться, но в декабре тебе уже будет шестнадцать лет, и ты сможешь сдать на права и водить мотоцикл. Выйдем во двор, и я тебе кое, что покажу.

После речи отца, спускаясь во двор я примерно уже представлял, что увижу, и действительно посреди двора уже стояла сверкая на солнце свежей блестящей краской и никелированными боками двигателя мечта моего первого детства Ява 250. Сколько раз я мечтал, что я сяду на кожаное сиденье, поверну ручку газа, и мне навстречу полетит серая полоса асфальта.

Но, увы, в первой жизни так не получилось. Сразу после десятого класса я уехал в Ленинград и каким-то чудом поступил в ВМА. А после второго курса заболела мама, и уже всем стало не до мотоциклов. Она перенесла операцию субтотальной резекции желудка, и вроде бы все налаживалось. Но несмотря на проводимое облучение, на только что установленном в онкодиспансере «Рокусе» и химиотерапию, у мамы пошли метастазы и последние два года она просто существовала, жила на наркотиках и вместе с ней мучился и отец, который к тому времени уже ушел в отставку и работал в спортивной школе тренером по лыжам. И гори, все синим пламенем, но я в первую очередь должен сделать так, чтобы моя мама в этой жизни, жила столько, сколько смогла бы прожить без этой болезни в моей первой жизни.

Но сейчас я подошел к, уже облепленному пацанами нашего двора, мотоциклу и, изображая огромную радость, уселся на сиденье.

— Папа, там все заправлено? — Спросил я.

— Да конечно, приятель приехал на нем из дома.

Я привычным движением нажал на кик-стартер, покрутил ручку газа проверяя обороты и выжав сцепление, включил первую передачу и медленно отжимая сцепление, плавно поехал вокруг двора. Проехав пару кругов, я остановился.

Отец смотрел на меня, подняв вопросительно брови:

— Ну и как это ты объяснишь, откуда у тебя такие таланты неизвестные прорезались?

— Ну папа, ты что думаешь, это первый мотоцикл на который я сел, я уж год, как научился.

Послушай, я ведь наверно поеду к бабушке до начала сентября, давай мы туда мотоцикл увезем, там ведь все равно ГАИ не бывает, они по грунтовке свои Волги гробить не захотят, да и на Уралах по пыли ездить тоже не очень. А весной я его оттуда заберу, буду ездить на учебу. А пока на рыбалку, да и просто так потренироваться, все-таки почти две недели еще отдыхать.

И вот потянулись почти две недели ничего не делания. После того, как неведомой силой, я очутился в своем юном теле, у меня практически не было времени остановиться, и по настоящему поразмыслить над происходящим.

Вот я сейчас начну учиться на медицинском факультете, и когда его окончу, вновь, как и прошлой жизни стану врачом. Конечно, жизнь военного и гражданского врача различается, как небо и земля, но, тем не менее, я останусь врачом, и что же это мне дает, как мне попасть в Кремль и получить такое влияние на руководство страны, чтобы оно изменилось не только само, но и изменило курс, который приведет через тридцать лет к развалу Великой страны. Потом, через два года мне надо, чтобы моя мама обязательно решила обследоваться и, зная ее характер, я представлял себе, как это будет непросто. В таких размышлениях проходили дни.

Однажды возвращаясь с рыбалки, я вышел из лодки и меня окликнул знакомый голос. Я обернулся и увидел моего, теперь уже бывшего директора школы Исаака Наумовича, тот стоял босиком с подвернутыми вверх брюками, расстегнутой рубашке и соломенной шляпе. Рядом с ним стояла пожилая женщина, по-видимому, его жена. Он с улыбкой повторил:

— Здравствуй Сережа, очень рад тебя увидеть, наслышан о твоих приключениях.

— Исаак Наумович здравствуйте, а вы то здесь, какими судьбами?

— Да мы с Полиной Петровной сняли комнатку в домике вон там, — и он показал мне дом, стоявший на другой стороне залива, как раз напротив мыса, на котором располагалась наша деревня, — хотим отдохнуть дней десять перед учебным годом на природе.

В городе мы виделись пару раз с твоим отцом, он и рассказал, что ты поступил в наш университет, но мне бы хотелось услышать всю историю от тебя. Так, что сегодня, если у тебя нет никаких дел, то мы ждем тебя часов в шесть вечера.

И вот вечером я завел мотоцикл и сначала по пыльной дороге, а потом по узенькой тропинке подъехал к указанному дому. По ходу я размышлял и подтрунивал над собой, как же, меня, пятнадцатилетнего пацана, просто поговорить, пригласил к себе директор школы, такое событие, наверно бывает нечасто. Все-таки опыт не пропьешь, и бывший замполит с ходу определил во мне личность, с которой не зазорно побеседовать директору школу и полковнику запаса.

Когда я подъезжал то, видимо услышав мотоцикл, кто-то уже открывал двери, поднявшись на крыльцо, я увидел приветливо улыбавшуюся Полину Петровну:

— А, Сереженька, проходи, проходи, мы тебя ждали.

Пройдя через темный коридор, я зашел в небольшую комнатку, где за накрытым столом восседал, видимо распаренный после бани Исаак Наумович.

— Ну, здравствуй друг ситный, садись, не стесняйся. Полина налей-ка, пожалуйста, чайку гостю, а то он что-то очень скромничает. Или, как студенту, тебе можно уже что-нибудь покрепче. — С улыбкой добавил он, кивая на открытую четвертушку водки, стоявшую на столе.

— Что вы Исаак Наумович, я ведь вижу, что вы шутите, я с удовольствием и чаю попью.

— Расскажи-ка нам дружок, как ты провел эти полтора месяца.

И я подробно в лицах рассказал Исааку Наумовичу все прошедшие события, конечно, исключая амурные дела. Тот по ходу дела активно переживал за меня, сочувствовал, что я не смог поступить в военно-медицинскую академию, радовался за то, что я все же поступил в университет, а напоследок сказал:

— Сережа все, что ни делается, все к лучшему, может в этом твоя судьба. — И хитро подмигнув мне, добавил:— Да и за девочкой своей сможешь присмотреть, я лично приглашаю тебя на все школьные вечера, приходи не стесняйся.

В это время Полина Петровна с тазом посуды вышла из комнаты. и Исаак Наумович понизив голос продолжил:

— Сережа, у меня к тебе есть важное предложение. Мой армейский приятель сейчас возглавляет областное управление КГБ, у меня с ним есть негласная договоренность, что я ему рекомендую перспективных ребят для работы в его структуре. Признаться с этого года ты у меня тоже был на заметке, но ты так быстро ухитрился окончить школу, что я даже не успел собрать все документы по твоей кандидатуре. Я с ним уже говорил о тебе, но признаться, когда он узнал твоем возрасте, то просто посмеялся, однако, послушав меня, решил с тобой встретиться, чтобы просто составить мнение о тебе. Поэтому я предлагаю тебе, подумать, и если ты решишь сделать такой важный шаг, вступить в ряды людей борющихся за безопасность нашей страны, то дай мне знать и я тебя отправлю на собеседование. Я отлично знаю твою семью, и тебя теперь знаю хорошо, и уверен, что ты меня не подведешь, и будешь держать язык за зубами.

Поговорив еще немного и выпив пару стаканов чая, я распрощался с гостеприимными хозяевами и поехал домой, по пути размышляя, что бы подумали мои одноклассники, увидев меня, гоняющего чаи с грозным директором нашей школы.

Размышлял я недолго, все в принципе укладывалось в ту канву событий, которую я проложил для себя и через два дня я снова приехал к своему директору и сказал, что я согласен. Тот, видя мою взвинченность, поспешил меня успокоить:

— Сережа ты сам понимаешь, что это дело не быстрое и моя рекомендация, это только часть дела, хоть и немаловажное его звено. Тебя будут долго проверять, присматриваться во время учебы, смотреть, как ты себя ведешь, с кем общаешься, и если ты подойдешь, то тебя об этом известят.

А пока, когда приедешь в город, просто зайди ко мне и я дам тебе адрес квартиры, куда надо будет пойти, нечего тебе светиться перед дверями управления.