Детские игры - Уильям Нолан

Она взметнулась по лестнице с выражением решимости на лице.

Перевернув стол, я ринулся за ней.

Дети ели свой ланч за длинным столом на краю школьного двора. Но сейчас они остановились, зачарованно и испуганно за чем-то наблюдая. Сандвичи застыли в руках у открытых ртов. Я проследил направление их взглядов.

Мисс Друри кралась вдоль здания, как вставшая на задние лапы пантера в юбке. Она пошатывалась и хваталась за стену.

В нескольких шагах от нее, в тени, сидели Сэриетта Хон и Джой Ричардс. Они пристально смотрели на восковую куклу в миткалевом платье, которая лежала на цементе за чертой прохлады. Она лежала на спине под прямыми лучами, и даже на расстоянии я видел, что она тает.

— Эй! — крикнул я. — Мисс Друри! Не делайте глупостей!

Дети испуганно обернулись на мой окрик. Мисс Друри рванулась вперед и прыгнула, а точнее, свалилась на девчонку. Джой Ричардс схватил куклу и выкатился с ней на дорогу. Тяжеловесным галопом я припустил ему наперерез. На полпути я краем глаза выхватил правую руку мисс Друри, молотившую по девчонке. Сэриетта сжалась под учительницей в маленький жалкий комок.

Присев, я смотрел на Джоя. За моей спиной дети визжали смертным визгом.

Обеими руками Джой сжимал куклу. Не в силах отвести взгляд, я видел, как воск — уже размягченный солнцем — теряет форму и вылезает в щели между его конопатыми пальцами. Он сочился сквозь миткалевое платье и падал на цемент школьного двора.

Перекрывая и глуша детские вопли, голос мисс Друри перешел в крик агонии и звучал, звучал, звучал…

Джой, выпучив глаза, смотрел через мое плечо. И все же он продолжал сжимать куклу, а я не сводил с нее глаз, отчаянно, с мольбою, пока крик звенел в моей голове, а солнце гнало потоки пота по моему лицу. Глядя, как воск вытекает у него из пальцев, Джой вдруг запел-закудахтал, истерически задыхаясь:

Раз-два-три — элери,К нам идет Хозяйка Сэри.Закрывай скорее двери,Это злая-злая фея!

Мисс Друри вопила, дети визжали, Джой пел, но я не сводил глаз с маленькой восковой куклы. Я не сводил глаз с маленькой восковой куклы, тающей в маленьких скрюченных пальцах Джоя Ричардса. Я не сводил глаз с куклы.

Алекс Хэмилтон

Всего лишь игра

Джилл толчком руки распахнула окно и прокричала поджидавшим ее друзьям:

— Эй, только без меня не уходите!

Они и не уходили, поскольку ради нее, собственно, и пришли, а пока между делом пинали мяч и собирали у забора опавшие листья.

Джилл, однако, продолжала стоять у окна, упершись коленом в стоявший рядом маленький диван, как говорится, на всякий случай — а вдруг все же вздумают уйти.

— Ну, быстрей же ты, Шар! — нетерпеливо проговорила она своей маленькой сестренке, хотя на самом деле адресовала эту фразу скорее матери, которая уже так укутала девочку, что та стала походить на большой кокон, стоящий на тоненьких ножках.

— А я-то тут при чем? — запротестовала Шарлотта. — Я бы уже давно была готова, если бы мама не укутывала меня так.

— На улице сильно похолодало, — заметила мать. — И я уже сказала, что ты не выйдешь из дома, пока как следует не оденешься.

— О, а мне обязательно брать ее с собой? — жалостливо проговорила Джилл. — Мы же все намного старше ее, и никому не хочется играть с ребенком, когда ты намного старше его.

— А вот и хочется! — надулась Шарлотта.

— Стой спокойно, — сказала мать.

— Все равно это нечестно, — продолжала настаивать старшая девочка.

— Честно, честно, — сказала за ней Шарлотта.

— Честно, честно. И вообще ты еще глупая! Ты такая маленькая, что вообще никогда не вырастешь. Всю жизнь будешь меньше и младше меня!

— Не маленькая!

— Хватит спорить! — вмешалась мать. — Что вы все время, словно две старухи! Тебе, Джилл, радоваться надо, что с младшей сестрой разрешают погулять, а ты, Шар, дорогуша, смотри, как дети играют, и потихоньку подключайся.

— Она и так подключается, в том-то все и дело. Подключается, а ее то с ног сшибут, то сама начинает обманывать других, а обвиняют во всем меня, хотя это не я, а она сама все нам портит.

— Не порчу, — хмуро проговорила Шарлотта.

— Ну, наверное, она просто не знает правил, как играть в эти игры, так ведь, мой котеночек? — спросила мать, завязывая на дочке последний узел. — Ну, бегите, попрыгуньи.

Шарлотта бросилась к двери, но Джилл опередила ее и здесь.

— Я сама открою дверь. Когда ты со мной, подобными вещами буду заниматься только я.

Снаружи Энтони уже зашел в их сад и теперь помахивал каштаном, привязанным к тонкой веревке. Через секунду мальчик принялся вращать его наподобие пропеллера, который как бы подтягивал его к двери.

Джилл отвела Шарлотту чуть в сторону.

— Смотри, в лоб ей не попади своей штуковиной.

— Я им уже восемнадцать побед одержал, — проговорил тот. — А вот только сейчас Малькольма побил, хотя у него тоже девять побед.

— У Малькольма был красный каштан, — вставила Шарлотта.

— Коричневый, — возразил ей Энтони. — Они все коричневые. — Он оглядел Шарлотту с головы до ног. — Мы на холм идем, так что тебе, Чарли, с нами не по пути.

— Не называй ее Чарли, — проговорила Джилл, беря сестру за руку. — Она не мальчик.

— Я не мальчик, — повторила Шарлотта.

— Это и хорошо, потому как никудышный мальчишка бы из тебя получился. И все равно, путь туда неблизкий, а потому с нами тебе нельзя.

— Можно, — сказала Шарлотта.

— Ну пусть она пойдет, — стала просить за сестру Джилл. — Если ее не взять, меня тоже не пустят.

— Ну ладно, только пусть все время остается рядом с тобой. Будешь водить — она будет водить с тобой, и прячьтесь тоже вместе.

— Ладно, — вздохнула Джилл. Обе они двинулись следом за Энтони в сторону садовой калитки. Не оборачиваясь, мальчик ткнул пальцем себе за спину:

— Оказывается, Чарли тоже пойдет.

— Привет, Шар, — дружелюбно произнесла Молли. — Какой красивый у тебя берет. Новый, наверное?

— У меня и туфельки новые, — кивнула Шарлотта, продолжая держать сестру за руку и одновременно приподнимая одну ногу. — А синие мне уже малы.

— Ну хватит, пошли, — вмешался Малькольм. — И так уже целый час вас двоих прождали. Иначе до вечера никогда с вами не доберемся.

Шарлотта быстро повернулась в сторону Малькольма и ухватила Молли за рукав.

— А синие туфельки мама убрала в шкаф, — добавила маленькая девочка, — чтобы потом на руках их носить.

— Как это на руках? — начала было Молли.

— Не слушай ее, она все перепутала, — вмешалась Джилл. — Мама сказала, чтобы они всегда под рукой были.

— Но зачем? — не унималась Молли. — Я все еще никак понять не могу.

— Мама беременная, — прошептала Джилл.

— Да ты что?! — изумилась Молли. — Она у тебя что, всегда беременная?

— Не знаю, — сказала Джилл, — но ей это, кажется, нравится. Зато мне от этого достается. Ей ведь после обеда надо отдыхать, вот мне и приходится повсюду таскать Шар с собой.

— Когда подрасту, сама буду везде ходить, — заметила Шарлотта.

— Шар такая миленькая, — восторженно произнесла Молли. — Как бы я хотела, чтобы у меня тоже была сестренка. Да только мама никак не может забеременеть.

— Ш-шшш, — предостерегла ее Джилл.

— А она что, не знает?

— Мама хочет, чтобы это стало для нее чем-то вроде сюрприза. Хорошо бы, чтобы так оно и оказалось, потому что потом настанет уже ее черед ходить на подобные послеобеденные прогулки.

— А миссис Фишвик сказала, что перережет себе горло, если родит еще одного, — заметил Дэвид.

— А ты-то откуда знаешь, носатик? — спросила Джилл. — Ведь ты же мальчик.

— Перережет себе горло… — в тон ему повторил Энтони, после чего все остальные подхватили эти слова и принялись распевать, шагая по тротуару:

Перережет себе горлоБумажкой в десять фунтов —Так прямо и сказала:«Не надо мне младенцев,Не надо мне детей,Уж лучше пес паршивый,А в нем хоть сотни вшей…»

— У нас тоже есть собака, — сказала Шарлотта, а затем резко остановилась, задергала рукой и после паузы добавила: — Но у нее нет никаких вошей.

Несколько секунд все стояли, уставившись на маленькую девочку, а потом разом покатились со смеху.

На глаза девочки навернулись слезы, но она не сдавалась.

— У нас очень хорошая собака. И меня любит больше всех.

— А если она так уж тебя любит, — язвительным тоном проговорила Энтони, — что же не делает все, о чем ты ее попросишь?

— Ну хватит задираться, Энтони, — вмешалась Джилл. — Никогда еще не встречала таких вредин.

— Да, уж Энтони-то никак не следовало этого говорить, — ухмыльнулся Малькольм. — Его пес вообще никого не любит. Даже его отца укусил.