Большой пробой - Александр Тюрин

Из кармана куртки Вельских выглядывал краешек фотографии. Торн потянул бумагу и узнал отпечатанное лицо. Оно имело отношение к лешику Деревянному с тусовочной квартиры. Тот стоял в обнимку с товарищами, в рабочей спецовке. Нашлось-таки фото пациента, который, видно, был самой главной осью, местным пупом.

7. БОРЬБА ИДЕЙ

– Наступила поистине трагическая минута, товарищи. Минута, когда надо думать, – Воробьев начал упражнять голову вслух. – Недолеченный Торн вошел в историю. Правда, уже вышел с другой стороны. По всему городу ищут мембранную технику. Общественность возмущенно воет. Дескать, врачей-преступников попой на кол, и чтоб подольше мучались. Эти самые аппараты и раньше на витрине не выставлялись, а теперь и вовсе под прилавком окажутся. На меня из окна нашей клиники сбросили ускоритель-резонатор. Хотели попасть прямо по разуму. Макаров прикрывает срам Веревкиным, а тот молчит, болезный. Веревкина на веревочку, скандируют дети. Достоверно установлено, что человекодыры производятся на этих установках. Кое-кто намекает даже на искрозадых. Такая ужасть, прямо живот болит с нервного расстройства. Куда пойти лечиться?

– Ладно, даю ЦУ, полезай лечиться в блок, пока никто в дверь не ломится. Я сажусь на дудочке играть, пучки привораживать. А ты их человеческим своим фактором обрабатывай, не зевай. Главное, получить изобразительный ряд в голове, какую-то задачу в условных картинках, и решить ее. Это будет означать – психоцентр все осознает, все понимает, и ось твоей мембраны становится для группы нужных вихреобразований ведущей, ну, как программа правительства.

– А мухи на что? – возмутился Воробьев.

– Про мух забудь, они себе на уме. У них биологическое подвижно. Вспомни, как у мух родилось кровососущее поколение от твоего пучка.

– Мне ли забыть, – рассудил Воробьев. – Я ведь, а не вы, целый день с Лордом бил и кусал их внапрыг. Мир спас от страшной угрозы, хоть бы кто орден на майку приколол.

– Себя спасал, я ж тебя здесь запер вплоть до окончательного решения вопроса, – уточнил Торн.

Лаборант уже забрался в блок вместе с тарелкой каши и хотел узнать, какие пучки она несет с собой. Торн с надеждой уставился на пульт. Но тут появился Ливнев, и прогнать его не удалось. Он собирал в поход группу здоровья. Пришли двое плачущих граждан, они хотели дать взятку, лишь бы их успокоили. Дескать, на городской свалке возле водоема творится нечто спорное, противоречивое. Эти вольные стрелки выискивали, чем поживиться, а на них накинулись волки, которые при ближайшем рассмотрении оказались человекообразными. И предложили: переходите в нашу веру. Прохожие чуть было не стали плохими, уже завыли на Луну, а потом вспомнили родной завод и убежали. По дороге они захватили странного мужика, который уверял, что отращивает органы внутренних дел. Пострадавшие говорят, там еще много таких чудаков. И кто туда приходит, просто так или по делу – там же толкучка – уйти уже своими силами не может и становится оборотнем. Человекозверем или человекопредметом или даже человекоинстанцией.

– А человекострана еще не приходила? – поинтересовался Торн.

– Хочешь пива с хреном, Ливнев? Мембрана сразу задубеет, – предложил Воробьев. – Будешь внукам рассказывать, как я тебе жизнь спас.

Ливнев поднял палец и предупредил. Мол, провозимся, так соберутся туда на экскурсию менты или искрозадые, станут вести себя нетактично. А если и они в кого-то превратятся, это будет страшно, похуже разного рода джунглей.

Торн несколько раз подумал, уколоться ли ему. После подземной истории не особенно хотелось. В конце концов, ко всем вещам на свете есть ключи. Еще бы научиться вовремя находить их, а не как обычно, когда вещи сами тебя отпирают.

Решили ехать кучей, в микробусе, даже Макаров увязался руководить операцией.

– Будто менты собрались, – выразил неудовольствие Ливнев. – Стенка на стенку пойдем, что ли. Или кто кого перекусает. Я, когда со всеми, глупый, как все.

– Полный порядок, по тебе равняемся, – успокоил его Торн. «Ослабленные» ерзали и нервно хихикали. Они явно не переваривали друг друга на уровне мембран. Легко было додуматься, почему «ослабленные» всегда ходят поодиночке. Однако, и ведьмаки впервые выступили дружным коллективом.

Машина поплутала по извилистой тропе между мусорными холмами, но потом появились маяки и ориентиры. Волки в измазанных куртках расселись кругами на вершинах холмов, неожиданно тихие и какие-то почтительные. Немного поодаль располагались живописные группки макак, но и они словно набирались ума-разума. Тут и там попадались прочие звери, серьезные, а может, заторможенные. Лешики и ежки взяли друг друга под руки. Они смотрели в одну и ту же точку. Микробус взобрался на холмик, и прояснилось направление взглядов. Протухший пожарный водоем. Даже в свете фар вода казалась совершенно черной, а водоем больше напоминал дыру.

– Ну как, хорошо в мире животного? – спросил Торн у крайнего зверя.

– Отвяжись, – тускло отвечал тот, – тебя не звали.

– Будешь ругаться, заберу на лечение. Вылечишься, пойдешь на спичечную фабрику головки обсерять.

– О-о! – зверь несколько раз икнул. – Не надо. Слушай, злец-охотник. Пока хилял сюда, было плохо. Фрезеровало, свербило, загребало. А здесь изнутри сущность полезла. Лезет и не коротит, знаешь. Чувствую стаю, стая чует меня. Скоро охота. А знаете, человек – наша цель, поэтому в нем все должно быть прекрасно, и мясо, и кожа, и кости. Однако, страшно неловко, когда кушаешь хорошего человека.

– Какое слипание мембран, какая ориентация каналов, – академически радовался Макаров.

– Это здоровый столбовик всех замел, насадил на ось, – принюхался Торн. – Какой-то Пахан-Праотец их сюда завлек, будто мух на дерьмо. Не наш Пахан, нецивилизованный.

– Что вы такое несете? – по-дамски чопорно возмутился Макаров.

– Он бредит, командир, не обращайте внимания, пройдет, как с белых яблонь дым, – сказал Ливнев, не отрываясь от наблюдения за местностью. – Кажется, там в луже кто-то отмокает.

– Прощупаем? – стал совещаться Макаров.

– Может, у людей вечеринка, а мы, как дикари, право, – предположил Торн.

Но Макаров уже решился.

– Химсредства второй категории. И только. Если замечу что-нибудь другое, откручу коки. Сейчас на нас общественность, что говорится, зенки вылупила. На всякий пожарный – защитное поле сто тридцать процентов. В первой тройке: Ливнев, Климовас, Петров. Переговорники не выключать.

Челюсти выдвинулись вперед, в магазины плевалок легли обоймы с двойным «храподелом». Сразу десяток асмоновых дракончиков рванулись к черной дыре. Они нарисовали ажурный мост над волнами мусора.