Книга джунглей - Редьярд Киплинг

Через десять минут маленький Котик не мог узнать никого из своих друзей: их шкуры были разрезаны от носа до задних ластов, содраны и грудой брошены на землю.

Этого было довольно! Котик повернулся и поскакал галопом (небольшое пространство котик может пройти очень быстрым галопом); он двигался обратно к морю, и его маленькие молодые усы топорщились от ужаса. На перешейке Морского Льва, где крупные морские львы сидят на кромке прибоя, он закинул ласты на голову, бросился в прохладную воду и стал качаться, с трудом переводя дыхание.

— Что такое? — сердито сказал морской лев; они обыкновенно держатся особняком.

— Скучно, очень скучно, — сказал Котик. — Убивают всех холостяков на всех отмелях.

Морской лев посмотрел в сторону суши.

— Пустяки, — сказал он, — твои друзья, по обыкновению, шумят из-за вздора. Ты, вероятно, видел, как старый Керик перебил стадо? Вот уже тридцать лет он угоняет котиков.

— Да ведь это ужасно! — сказал Котик.

Его накрыла волна; он же винтовым ударом своих ластов поднялся стоймя и остановился в трех дюймах от зазубренного утёса.

— Недурно для одногодка, — заметил морской лев, который умел ценить хорошего пловца. — Вероятно, с твоей точки зрения, происходит ужасная вещь, но раз вы, котики, год из года возвращаетесь в одно и то же место, немудрёно, что люди узнали об этом. Если вы не отыщете для себя острова, на котором никогда не бывает людей, вас всегда будут угонять.

— Нет ли такого острова на свете? — спросил Котик.

— Двадцать лет я охочусь на палтуса и не могу сказать, чтобы уже нашёл его. Но послушай, по-видимому, ты любишь разговаривать с существами, которые умнее и лучше тебя; что, если бы ты отправился к островку моржей и поговорил с Морским Волшебником? Может быть, он что-нибудь знает? Да не прыгай так. Нужно проплыть шесть миль, и на твоём месте, малыш, я прежде вздремнул бы.

Котик нашёл, что это хороший совет, поплыл к своей собственной отмели, выбрался на берег, заснул и проспал полчаса, весь подёргиваясь, как это делают все его родичи. Позже он направился к острову моржей, лежащему к северо-востоку от Северо-Восточного Мыса. Остров этот состоял из каменных площадок и гнёзд чаек. Там стадами отдыхали моржи.

Котик пристал близ старого Морского Волшебника, огромного, некрасивого, пятнистого, морщинистого моржа северного Тихого океана, зверя с толстой шеей и с длинными бивнями, который вежлив, только когда он спит. Морской Волшебник спал в эту минуту, и его задние ласты до половины уходили в волны.

— Просыпайся! — громко тявкнул Котик, потому что чайки подняли сильный шум.

— Ай! Хо! Гм! Что это? — спросил морж, ударил клыками своего соседа и разбудил его; тот в свою очередь ударил следующего, и пошло, и пошло, пока все они не проснулись и не принялись осматриваться по сторонам, только Котика никто не замечал.

— Эй! Это я, — сказал Котик, качаясь, как поплавок, в волнах прибоя и похожий на маленький белый комок.

— Хорошо! Ну, пусть меня… обдерут! — сказал морж, и все посмотрели на Котика, как посмотрели бы старые дремлющие джентльмены на зашедшего в их клуб маленького мальчика. Котику в эту минуту совсем не хотелось слушать о сдирании кож; он достаточно насмотрелся на это, а потому закричал:

— Нет ли в мире такого места, в которое никогда не приходят люди?

— Ищи сам, — ответил Морской Волшебник, закрывая глаза. — Плыви. Мы заняты!

Котик сделал свой дельфиний прыжок в воздухе и закричал ещё громче прежнего:

— Поедатель травы, поедатель ракушек!

Он знал, что Морской Волшебник никогда в жизни не поймал ни одной рыбы, а вечно вырывал раковины, морской мох и морские травы, хоть любил казаться ужасным существом. Понятно, маёвки, большие поморники, белые чайки и глупыши, всегда желающие найти случай сказать кому-нибудь грубость, повторили его восклицание, и (так передавал мне Лиммершин) минут пять вы не могли бы услышать ружейного выстрела на островке моржей. Все его население кричало и взвизгивало:

— Поедатель травы! Старик!

А старый морж ворочался с боку на бок, похрюкивал и кашлял.

— Ну, ты теперь скажешь? — спросил Котик, совсем задыхаясь.

— Спроси у морской коровы, — ответил морж, — если она ещё жива; она в состоянии сказать тебе.

— Она — единственное существо, которое безобразнее Морского Волшебника! — крикнул большой поморник, пролетая под самым носом моржа. — Она ещё безобразнее и ещё невежливее. Старик!

Котик предоставил чайкам кричать, а сам поплыл к своему берегу. Тут он узнал, что никто не поддерживает его намерение открыть новое, спокойное место. Ему сказали, что люди всегда угоняли десятки молодых холостяков, что это давно вошло в обычай и что, если ему не нравится смотреть на неприятные вещи, он не должен ходить к месту бойни. Ведь никто раньше не видал, как убивают их родичей, и в этом заключалось различие между Котиком и его друзьями. Кроме того, у Котика была белая шерсть.

— Вон что! — сказал Морской Ловец, выслушав рассказ сына о его приключениях. — Вырасти, сделайся таким же крупным котиком, как твой отец, заведи собственную семью и тогда тебя оставят в покое. Через пять лет ты будешь в состоянии защищаться.

Даже кроткая Матка сказала:

— Тебе не удастся прекратить эту бойню. Иди, играй в море, Котик.

И Котик уплыл и протанцевал «огненный танец», но с большой тяжестью на сердечке.

В эту осень он очень рано покинул берег и совсем один пустился в путь; в его голове засела одна неотвязная мысль. Он отыщет морскую корову, если только в море окажется такое существо, и найдёт спокойный остров с хорошим, твёрдым берегом, где люди не могли бы добраться до котиков. И он стал осматривать весь Тихий океан от севера до юга, проплывая в сутки около трехсот миль. С ним случилось больше приключений, чем можно рассказать; он чуть не попался в зубы пятнистой акуле и молоту-рыбе (род акулы), встретил всех невероятных злодеев, снующих во морям, тяжёлую лощёную рыбу, раковину-гребёнку с багровыми пятнами, которая прикрепляется к одному месту на сотни лет и гордится этим, но ни разу не видел морской коровы и не нашёл островка, о котором так он мечтал.

Если берег оказывался хорошим, твёрдым, с отлогой покатостью для игр, на горизонте всегда виднелся дым китоловной лодки, и Котик знал, что это обозначало. Иногда он видел на острове следы пребывания котиков, понимал, что они были перебиты, и говорил себе, что туда, где люди побывали раз, они, конечно, вернутся снова.

Однажды Котик беседовал со старым широкохвостым альбатросом и тот сказал ему, что в смысле покоя и тишины в мире нет места лучше и спокойнее острова Кергулена.

Котик поплыл к указанному месту, и буря с градом, молнией и громом вынесла его там на чёрные злобные утёсы, о которые он чуть было не разбился вдребезги. Тем не менее, отплывая, Котик заметил, что даже на этом угрюмом острове когда-то была «детская». То же повторялось на всех островах, на которых он побывал.

Лиммершин дал мне длинный список этих островов; по его словам, Котик потратил пять лет на поиски, ежегодно отдыхая по четыре месяца у себя на родине; в это время холостяки насмехались над ним и над его воображаемыми островами. Он побывал на Галапагосе, в ужасном сухом месте на экваторе, и чуть до смерти не спёкся там; плавал к островам Св. Георгия, к Оркнейским, к Изумрудному острову, к Малому острову Нахтигаля, к острову Буве, к острову Св. Креста, даже к крошечному кусочку земли, южнее мыса Доброй Надежды. Но морское население повсеместно говорило ему одно и то же. В прежние времена котики приходили к этим островам, но люди убивали их. Даже когда Котик отплыл на несколько тысяч миль от Тихого океана и попал в место, называемое Кап-Кориентес, раз он наткнулся на несколько сотен исхудалых котиков и они сказали ему, что люди являлись и к ним.

Сердце Котика чуть не разбилось, и, обогнув мыс Горн, он направился к родным отмелям; по пути на север вышел на землю, на остров, покрытый зелёными деревьями, и застал на нем умирающего, старого-престарого котика; Котик поймал для него рыбы, поведал ему о своих горестях и сказал:

— Теперь я возвращаюсь к Северо-Восточному Мысу и, если меня прогонят вместе с моими товарищами к месту бойни, мне будет все равно.

Старый котик ответил:

— Попытайся ещё. Я последний из последнего выводка Масафуера, и в те дни, когда люди убивали нас целыми сотнями тысяч, на наших отмелях рассказывали, что со временем с севера явится белый котик и уведёт Котиковый Народ в спокойное место. Я стар, и мне не суждено дожить до такого дня; другие же доживут. Сделай ещё попытку.

И Котик поднял свои усы (они были прелестны) и произнёс:

— Я единственный белый котик, когда-либо рождённый на берегу, и только я один, чёрный ли, белый ли, решил искать новые острова.

Эта встреча сильно ободрила его. Когда летом Котик вернулся домой, Матка попросила его жениться и завести хозяйство, так как он сделался взрослым крупным котиком с волнистой белой гривой на плечах, таким же тяжёлым, большим и свирепым, как Морской Ловец.