Старые знакомые - Ада Суинберн

Она встала с дивана и, подойдя к окну, стала смотреть на зеленую лужайку перед домом и ряд старых тисов, растущих вдоль дороги.

— Да я и сама не знаю. — Это была почти правда. — Наверное, потому, что уверена в твоей порядочности и надежности, в том, что рядом с тобой я буду в полной безопасности. Не знаю, откуда во мне эта уверенность, ведь во время наших нечастых встреч ты ясно давал мне понять, что не желаешь иметь со мной ничего общего и вообще в грош меня не ставишь, а терпишь только из уважения к отцу. — Она помолчала, затем повернулась к нему и улыбнулась. — Ну, не последнюю роль сыграло и то, что мой отец постоянно поет тебе дифирамбы.

Он иронично вскинул бровь.

— Стив поет мне дифирамбы? Ты шутишь?

— Ничуть. Только и слышишь от него: Харлан то, Харлан это. Отец целиком и полностью доверяет тебе, а он хорошо разбирается в людях.

Харлан невесело усмехнулся.

— Хорошо же я оправдал его доверие, отмахнувшись от твоих проблем. Кстати, об отце. Он звонил мне сегодня утором после твоего ухода. Он беспокоится за тебя. Сказал, что его отцовское сердце чувствует, что у тебя какие-то проблемы, но ты не говоришь ему, потому что не хочешь его расстраивать. Просил меня помочь разобраться.

— И что же ты ему сказал?

— Сказал, что ты только что была у меня и что с тобой все в порядке.

— Вот как? А про то, что ты выставил меня из кабинета и посоветовал обратиться к психиатру, не сказал?

— Да он мне и слова не дал вставить. Он пришел к собственным выводам и сказал, что теперь ему незачем волноваться, раз ты со мной.

— Это в его духе. Теперь понятно, почему ты помчался в отель. Просто отец попросил тебя позаботиться обо мне, а вовсе не потому, что… — Она резко оборвала себя, испугавшись, что может сказать слишком много. Но он, кажется, и так понял то, что едва не вырвалось у нее, потому что в его глазах, которые внимательно наблюдали за ней, внезапно что-то неуловимо изменилось. В них появился какой-то странный блеск, которого она не замечала раньше.

Не отрывая от нее сверкающего взгляда, он медленно поднялся и неторопливо направился к ней через комнату. Словно загипнотизированная, она наблюдала за его приближением с бешено колотящимся сердцем, чувствуя, что сейчас произойдет что-то важное, что навсегда изменит их отношения, что вот-вот наступит момент, которого она, сама того не сознавая, так долго ждала, о котором мечтала. Ноги словно приросли к полу, руки отяжелели. Не в силах пошевелиться, она стояла и завороженно смотрела, как он приближается.

Он подошел, протянул руки и обнял ее одной рукой за талию, а другую положил на затылок и привлек к себе.

— Ничего тебе не понятно, — прошептал Харлан прямо у ее уха, стиснув руки и крепче прижав ее к себе. — Я болван, — сказал он, обжигая ее кожу горячим дыханием. — Я должен был сделать это еще утром. — Он наклонился и прижался губами к изгибу лебединой шеи.

Она с такой готовностью пришла в его объятия и была такой мягкой и податливой в его руках, что он едва не застонал. Лучше бы она сопротивлялась, оттолкнула его, ударила. Разве она не понимает, как трудно будет ему держать себя в руках после того, как он почувствовал ее тепло и мягкость, попробовал ее на вкус.

Он заставил себя оторваться от ее нежной шеи, стащил с головы Джессики полотенце и прикоснулся губами к влажным растрепанным волосам.

— Ты ошибаешься, Джесс, думая, что я старался держаться от тебя на расстоянии потому, что не желаю иметь с тобой ничего общего. Просто я боялся.

Джессика немного отстранилась и скептически взглянула в его лицо.

— Боялся? Ты? — В ее голосе слышалось недоверчивое изумление.

— Да, я боялся себя, боялся того, что в один прекрасный момент могу не сдержаться, сгребу тебя в охапку и… ты потом возненавидишь меня. Да и сам я, случись такое, возненавидел бы себя. Ты дочь моего босса, моего друга… Ты заслуживаешь лучшего.

— Значит, вся твоя холодность по отношению ко мне, твоя замкнутость и отстраненность лишь защитный барьер, который ты воздвиг на пути своего влечения ко мне?

— Именно так. А сегодня утром, увидев тебя спящей на диване в своем кабинете, я едва не послал к черту все доводы разума и не поддался искушению, но потом взял себя в руки и твердо решил, что не позволю тебе ворваться в мою упорядоченную жизнь и перевернуть ее. Но потом позвонил Стив и не оставил мне выбора. А когда я увидел тебя на носилках, я… я так испугался, что едва не умер. — Он снова привлек ее к себе. — И я вдруг понял, что не могу потерять тебя, просто не переживу этого. И что больше не могу и не хочу отказывать себе в том, о чем мечтал столько лет.

— И о чем же ты мечтал? — спросила она, замерев в его объятиях.

— Вот об этом, — хрипло прошептал он и припал горячими нетерпеливыми губами к ее полураскрытому рту.

Поцелуй был таким, каким он его себе и представлял. Губы мягкие, ароматные, податливые. Она таяла в его руках как воск. Можно было утонуть в блаженстве этого поцелуя. В ушах шумело. Ему даже почудилось, что он стоит на зыбучем песке и почва уходит у него из-под ног. Он прижал Джессику к себе крепче.

Грудь ее была теперь так близко, искушая и дразня. Но вся его сила была вложена в этот поцелуй. Руки Джессики скользнули по его спине вверх, продлевая наслаждение. Голова у него закружилась, и он оторвался от нее. С долгим прерывистым вздохом Джессика положила голову на его плечо.

— Я чуть не задохнулась, — прошептала она.

Он все еще обнимал ее. Он хотел разжать руки, но сейчас, когда ее подсохшие волосы щекотали его щеку, он засомневался, что сможет это сделать. Джессика взглянула на него — она улыбалась.

— Дышать полагается носом, — наставительно произнес Харлан, чувствуя, как радость начинает бить в нем ключом.

— Но я об этом как-то забыла.

И я тоже, подумал он.

— Тогда сделай глубокий вдох. — И так же крепко, так же смятенно Харлан снова приник к ее губам.

На этот раз она уже не была пассивна. Теперь Джессика предъявила свои требования. Губы ее разомкнулись, и ответный поцелуй стал ищущим, дразнящим, обещающим. Он застонал, сердце бешено застучало. Джессику охватило исступленное желание. На свете существовал только он — его руки и губы. И больше ничего было не надо. Еще никогда никто не желал ее с такой силой. И она все чувствовала с ним наравне. Даже его грубоватый натиск нравился ей, возбуждая еще сильнее. Приятно было сознавать, что мужчина ее юношеских грез все эти годы тоже мечтал о ней. Как же она могла так долго жить без него? Зачем они притворялись, делали вид, что безразличны друг другу, когда в обоих тлел огонек желания? Но больше этого не будет, решила Джессика. Отныне он принадлежит ей, ей одной, даже если сам об этом не подозревает.