«Если», 2012 № 02 - Журнал «Если»

— Это разумно, так как данный автомат после сборки будет гораздо сложнее транспортировать. Процесс потребует нескольких ходок, если мы намерены работать одни.

Теоретически, Тад могла бы помочь, но самым быстрым путем к хаосу, как я уже понял, было заручиться ее поддержкой: при любой работе она имела склонность скорее промахиваться, чем попадать в цель. Л умел отвлечь Тад, если она появлялась, поэтому он был мне нужен у стойки. А Гара исчезла из виду.

— Давайте справимся сами.

— Тогда начнем.

Сделка не ошиблась: коробки легко скользили, хотя требовалось некоторое время, чтобы сдвинуть их с места, а те, что потяжелее, обожали скользить прямо, когда вы хотели сделать поворот. Несмотря на это, через пять минут все контейнеры стояли в одном из моих помещений с регулируемой средой обитания.

Мы принялись за работу. Под словом «мы» я имею в виду в основном Сделку. То ли она была хорошо знакома с этой процедурой, то ли изумительно разбиралась в инструкциях-картинках. И, конечно, благодаря всем ее оптическим, манипуляторным жгутикам и рукам, всем ее моторным навыкам от скорости ее движений просто голова шла кругом.

Три коробки были битком набиты мелкими деталями, две другие — небольшим количеством гораздо более крупных. Глядя на лист инструкций, я насчитал пятьдесят семь этапов сборки, в конце которых готовый робот стоял рядом с предположительно пустыми коробками, аккуратно уложенными в штабель одна на другую. Время от времени Сделка просила меня передать ей «тетраэдр с выступающей из него восьмиугольной спиралью» или нечто подобное, но я думаю, она просто старалась вовлечь меня в процесс из жалости. Эта штуковина становилась все более внушительной, и когда её голова — по крайней мере это было похоже на голову — оказалась на месте, по моим оценкам, законченный продукт имел в высоту почти три метра и был в три раза шире меня. Большая часть его поверхности отливала пыльным голубоватым блеском.

Мой таймер отсчитал пять минут, когда Сделка установила последний компонент: сверкающую витую полоску из прозрачного материала, которая обвивала талию этой штуки, подобно вычурному кушаку.

— Что вы о нем думаете? — спросила она. — Можете объяснить удивительное разнообразие его волноводов?

— Нет, но он действительно похож на робота. Если сильно прищуриться, он выглядит человеком… конечно, без учета трех ног.

— Лично я оцениваю это сходство как поразительное и не вижу особой разницы между двумя и тремя ногами, разве что с точки зрения устойчивости.

Позади нас раздался голос Л:

— Вылитый портрет, как говорят человеческие существа. — Л умел скользить бесшумнее кошки, когда выращивал массу мягких маленьких щупальцев.

— Я вам зачем-то нужен? — откликнулся я.

— Пока нет, но я счел целесообразным напомнить о назначенной встрече. И должен признаться, меня одолело любопытство относительно содержимого этих коробок. — Наверное, любопытство его действительно одолело, так как Л вытянул рекордное количество стебельчатых глаз.

Я открыл было рот, пытаясь возразить, что не забыл о встрече, но мне помешал робот.

— Доктор Алонсо Хосе Моргансон, — отчетливо произнес он голосом, похожим на скрипение дверной петли.

— Слушаю вас.

— Доктор Алонсо Хосе Моргансон, — повторил он.

Я повернулся к Сделке.

— Что это такое?

— Жаль. Мы надеялись на реакцию, отличную от той, какую получали в результате предыдущих сборок. Теперь вы понимаете, почему мы привезли этого робота к вам. Что бы мы ни пробовали, окончательно собранная машина только стояла на одном месте и троекратно произносила ваше имя.

— Доктор Алонсо Хосе Моргансон, — снова повторил робот.

— Только это, — продолжила Сделка. — Если он намерен вести себя, как раньше, то теперь будет хранить молчание бесконечно, пока его не разберут и снова не соберут.

Я уставился на своего последнего пациента.

— А откуда прибыла эта штука?

Сделка прекратила щелкать, но, к моему удивлению, ее переводчик произнес: «Думаю». Очевидно, нынешний режим работы переводчика предусматривал вербальный сигнал «занят».

Мой таймер осторожно вспыхнул и исчез именно в тот момент, когда щелчки возобновились.

— Поставленный вами вопрос, доктор, вызывает некоторые сложности. Насколько я понимаю, в настоящий момент время у вас ограничено, и я предлагаю вернуться к данной теме позже.

— Хорошая мысль. Мне сейчас надо встретиться с одним клиентом, но я скоро вернусь. Если хотите скоротать время ожидания в комфорте, мой секретарь может увеличить силу тяжести на период моего отсутствия.

— Если вы не возражаете, я бы предпочла сопровождать вас, так как меня тоже одолевает любопытство, которое я желала бы удовлетворить.

Л выскользнул назад из дверного проема плавно, как кусок теплого сливочного масла по пленке растительного, но медленнее, и взгляд всех его стебельчатых глаз устремился на робота. Это дало мне время взвесить этичность просьбы Сделки, прежде чем ответить.

— Что вам так любопытно узнать? — осторожно спросил я.

— Мне сообщили, что этот пациент — один из вапабондов, а они являются самой интересной расой. Я видела изображения, но никогда раньше не встречалась ни с одним из них.

Я с удивлением посмотрел на нее, а в ответ на меня уставилась чертова дюжина глаз на жгутиках.

— У нас здесь два вапабонда. Я думал, вы знаете.

— Да, второй — ваш охранник.

— Предположительно. И медсестра — также предположительно. Ее имя Тадетраулагонг, но мы зовем ее просто Тад. Вы еще с ней не сталкивались?

— Я ее не встречала, если вы об этом спрашиваете.

Честно говоря, я ее сегодня тоже не видел, что странно, так как она всегда путалась под ногами — если можно употребить выражение «под ногами», говоря о существе вдвое выше меня.

Вапабонды чувствуют себя комфортно при земной гравитации и могут дышать нашим воздухом, словно они здесь коренные обитатели, поэтому создавать особые условия в комнате моей пациентки не было необходимости. То есть не было необходимости для нее. Я организовал фильтрацию запаха, чтобы сделать это помещение более приятным для меня; этот слоновий запах имел тенденцию накапливаться. Переводчик тсф, соответствующим образом запрограммированный, стоял рядом с просторной кроватью, на которой вытянулась на спине моя пациентка Коратеннулагонд, уставившись в потолок. Если бы это было человеческое существо, я бы оценил ее состояние в двенадцать баллов по шкале комы Глазго. Скорее ступор, чем кома.