Месть по-французски - Энн Стюарт

«Ну чего еще можно было ждать от этой выскочки-француженки?!» — казалось, говорил его взгляд.

— Шотландия… Значит, Блэкторн знает, что Джейсон Харгроув ушел в лучший мир, — произнес за ее спиной Тони. — Иначе он бы сейчас несся в противоположном направлении.

— В Эйнслей-Холле практически нет связи с внешним миром, — заговорила мисс Рафферти с презрительной гримасой. — Пришло, правда, какое-то письмо для Мамзель — грязное, в жирных пятнах, — но они уже к этому времени уехали. Я оставила его в вашей спальне, леди Эллен. Но надо сказать, что мистер Блэкторн был не в форме. Если бы он и получил какое-то послание, мало бы что изменилось.

— Пьян? — с осуждением спросил Тони, беря Эллен за руку.

— Нет, сэр, болен. Какое-то время мы не были уверены, что он выживет, и я совершенно не знала, что делать. Ведь если бы он умер в вашем доме, что сказали бы люди?

— Они бы сказали, что Николас Блэкторн был безрассуден вплоть до самого своего конца, — усмехнулся Тони.

— Тони, они уверяют, что Жаклин уехала с Николасом, что она… она решила стать его любовницей! — Эллен, нахмурившись, повернулась к Уилкинсу. — Ведь ты это имел в виду?

Уилкинс тут же понял, что хозяйка его торжества не разделяет, и вновь надел на себя личину безразличия.

— Так сказал его светлость и подтвердил этот страшный слуга.

— Но она не могла… она не стала бы… Уехать, не оставив мне даже записки!

По щекам Эллен полились слезы. Все трое молча смотрели на нее. Глядя на горе своей обожаемой хозяйки, Уилкинс и Рафферти больше не торжествовали.

Тони решил взять дело в свои руки. Он отвел Эллен в ее спальню, усадил на кушетку и не позволил произнести ни слова, пока Уилкинс не принес бокал шерри. Сделав несколько глотков, она успокоилась.

— Ну, так-то лучше, — сказал он, взяв свой бокал и усаживаясь напротив нее. — Может, расскажешь, что тебя так расстроило? По-моему, ты просто устала от долгой поездки. Я знаю, что ты расположена к этой женщине, но не до такой же степени!

— Тони, я не просто расположена к ней. Жаклин спасла мне жизнь, и я не могу бросить ее в беде!

Помолчав какое-то время, Тони спросил:

— А почему ты считаешь, что она в беде? Я не хочу показаться высокомерным, но ведь то, что неприемлемо для знатной дамы, может вполне устроить простую женщину.

— Такую, как твоя любовница? — фыркнула Эллен.

Тони и глазом не моргнул.

— У меня нет любовницы.

— Не нужно мне лгать. Я знаю про Карлотту Дивайн. Кармайкл мне рассказал. Звучит интригующе, — добавила она мрачно.

Тони нахмурился.

— Это не его дело. А вообще-то мы расстались.

— Думаю, что ты получил отставку, — сердито заявила Эллен.

— Ты так считаешь? Не знаю, почему ты даешь себе труд интересоваться этим и почему ты пришла к такому выводу, — раздраженно откликнулся Тони.

Он явно был смущен, и в другое время Эллен это позабавило бы.

— Ну, хотя бы потому, что ты проводишь со мной так много времени. Твоя любовница, по-видимому, рассердилась на тебя и дала нам обоим временную передышку.

— Слишком уж ты фантазируешь, — заявил Тони. — В том числе и по поводу Жаклин. С чего ты взяла, что ей что-то угрожает? Почему ты не допускаешь, что она действительно просто нашла для себя более легкий заработок?

— Потому что она прекрасно знает, что ей вообще не надо зарабатывать на жизнь. Я хотела, чтобы она жила со мной как подруга, я бы ей ни в чем не отказывала. Но она согласилась поехать сюда в качестве повара.

Некоторое время Тони размышлял:

— А может, это любовь с первого взгляда? Блэкторн — лихой парень. Может, она преодолела свою антипатию к мужскому племени?

— Может быть, — сказала она с сомнением в голосе. — Ты прав: Ники чертовски привлекателен. Может, они с Жаклин действительно друг в друга влюбились?

Почему-то эти слова не понравились Тони.

— Уверяю тебя, в его силки попадали и более опытные женщины. Но что касается самого Блэкторна… Боюсь, что любовь вообще не имеет к этому отношения. Кроме всего прочего, ведь он, говорят, тут чуть ли не умирал. У них не то чтобы влюбиться, но и просто общаться времени почти не было.

— Жаклин не уехала бы с ним просто так!

— Дорогая Эллен, даже если уважаемая Жаклин и вообразила себе, что влюблена, уверяю тебя — Николас наверняка никаких романтических чувств не испытывал.

Эллен, сжав в руке бокал, покачала головой:

— Может, я действительно выдумываю всякие глупости, Гони. И мне просто надо смириться со случившимся. Но почему она не оставила мне прощального письма?

Неожиданно дверь приоткрылась, и в проеме появился радостно повизгивающий маленький черный щенок, а следом за ним — молоденькая служанка. Она нагнулась, чтобы схватить щенка, но тот быстро вскочил на колени к Эллен. Служанка, покраснев от смущения, неловко поклонилась.

— Прошу прощения, ваша светлость, он убежал от меня, а я поклялась миссис Рафферти, что глаз с него не спущу.

Она осторожно взяла на руки щенка, но уходить не торопилась.

— Ты хотела что-то сказать, Глэдис? — мягко спросила Эллен.

— Ох, ваша светлость, я бы не решилась вас побеспокоить, и миссис Рафферти оторвет мне голову, если узнает, что я была здесь и разговаривала с вами… Но Мамзель была всегда добра ко мне, и я не знаю, почему она разрешила этому мужчине увезти ее. Мне кажется, она этого не хотела. И почему, если у них все было по-хорошему, ей не разрешили взять Чарбона? — Она вдруг остановилась, с ужасом поняв, что, наверное, наговорила лишнего.

Эллен почувствовала, как к горлу ее подкатился холодный комок.

— Ты думаешь, что ее увезли против воли? — спросила она, пытаясь казаться спокойной.

Глэдис от ужаса вытаращила глаза.

— Не могу знать, ваша светлость. Я знаю только, что Мамзель взяла поднос с обедом для мистера Блэкторна, ушла и не вернулась… А когда они уехали, меня послали убирать в комнате мистера Блэкторна, и я увидела, что на полу валяются разбитые тарелки, а кровать вся растерзана.

— Мне не хотелось бы так говорить, но этому легко найти объяснение, — заметил Тони.

— Приступ страсти? — Эллен бросила на него мрачный взгляд. — Не думаю. Что еще, Глэдис?

— Я видела, как они уезжали. Он нес ее на руках.

— Она сопротивлялась? — уточнил Тони.

— Да нет вроде бы… — Глэдис задумалась.

— И все-таки, как она себя вела? — не отставал он.

— Мне не все было видно. Она была с ног до головы закутана в зеленый шелковый плащ ее светлости. А голова ее лежала у него на плече.

— Ну вот, видишь! Свернулась калачиком в объятиях любовника. Да еще в плаще, который у тебя стащила. Улетела на крыльях любви, забыв и о тебе, и о своей собаке. Верь после этого француженкам! Я всегда говорил, что у них нет ни стыда, ни совести.