Возвращение принцессы - Марина Евгеньевна Мареева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Толян, я милицию зову! — завопил владелец разномастной обувки, сгребая ее в кучу. — Чего не поделили-то?.. Звать?
— Зови, зови, — прохрипела Нина. — Ворье учить надо!
И она снова налетела на Толяна. Плащ съехал набок, верхняя пуговица выдрана «с мясом», волосы упали на глаза…
— Отдай куртки, скот! — сипела Нина, не помня себя от злости. — Отдай!
— Пусти, отдам, — выдавил взмокший, побагровевший Толян. — Заткнись только.
Нина отпустила его и перевела дыхание. Чего она никак не ожидала — так это быстрой и безусловной победы. Если бы она могла видеть себя со стороны! Если бы она видела свое белое, бескровное лицо и глаза с расширенными зрачками, глаза, потемневшие от ярости! Такая — убьет, с такой лучше не связываться.
— На, забирай! — процедил Толян, выбросив на прилавок две кожаных куртки. — Я ее проучить хотел. Я бы ей отдал их завтра. Учил ее, дуру, чтоб за товаром смотрела.
Нина сгребла куртки в охапку, повернулась и пошла прочь, ни на кого не глядя, измученная, растрепанная, еле живая.
Кто-то положил ей сзади руку на плечо. Нина резко обернулась. Совершеннейший урка. Бандитская рожа, глазенки-буравчики, затейливая наколка на волосатой короткопалой лапе.
— Ну ты вжа-арила! — Уркаган оскалил пасть в широкой золотокоронной ухмылке. — Мы отрубились с братвой, в натуре. Балдели от тебя!
— Что вам нужно? — пробормотала Нина, пятясь и прижимая куртки к груди. — Я вас не знаю!
— Так пойдем, познакомимся! — заржал уркаган, не снимая лапы с ее плеча. — Потолкуем. Нам такие люди нужны. Внакладе не будешь.
— Вы что, спятили? — Нина сбросила его ладонь со своего плеча. — В каком накладе?! Что, на разборки, что ли, с вами ходить?
И она нервно рассмеялась.
— Не, ну чисто тебе по дружбе говорю, — не отставал уркаган. — Ты ж бешеная! Лютая! Овчарка! Нам такие…
— Идите вы! — огрызнулась Нина.
И быстро пошла вперед по проходу между лотками, продолжая нервно посмеиваться и не замечая, как слезы текут по щекам…
«Овчарка»! Будешь тут овчаркой. Тут и завоешь, и залаешь, и в горло вам, сволочам, вцепишься… Овчарка! Бешеная! Эти тоже купить готовы. Один покупает за то, что «графиня», другой — за то, что «овчарка». И никому нет дела до нее самой. До нее, Нины, перекрученной жизнью, едва живой… Никому до тебя нет дела, графиня Шереметева.
* * *
Дима взглянул на часы: без десяти три. В половине третьего у Никиты заканчиваются занятия. Значит, вот-вот должен появиться. Скорее всего, Никиту забирает из школы жена.
Если так — то он, Дима, выйдет из машины… Ну, и… Дальше — по обстановке. Подбросит их до дому, например. Если жена позволит, можно совершить набег на ближайший «Макдоналдс». Главное — увидеть сына. Поговорить с ним, обнять, прижать к себе.
Эк тебя развезло! Дима невесело усмехнулся. Сантименты… Стареешь, мебельщик! Превращаешься понемногу в сентиментальную слезливую размазню. Не рано ли?
Он снова покосился на циферблат. Без пяти. Перевел взгляд на двери школы. Школа была шикарная, едва ли не самая престижная из частных верховая езда, теннисные корты, подводное плавание… Лето — в Англии, у директрисы — диплом Кембриджа… Диме стоило немалых трудов устроить сюда Никиту. Еще бы! «Випы» в очередь стояли, дабы определить своих чад в сей заповедник.
К стоянке то и дело подъезжали машины. «Мерсы», «Линкольны», «Фольксвагены», «Саабы»… «Новорусские» мамаши, а также их бонны-гувернантки-гувернеры прибывали за детками. Дима с насмешливым интересом рассматривал дам, вылезавших из своих машин.
Вот процокала мимо, проковыляла на высоченных «шпильках» классическая жена «пиджака». Как ни старается мадам выглядеть добропорядочной матроной, сразу видно: из валютных шлюх-с. «Пиджак» отыскал ее на Тверской, не иначе. Походочка выдает, ротик полуоткрытый, бедра виляющие, макияж «ночной бабочки», этот специфический мутновато-сонный взгляд. Каинова мета, невытравляемая.
А вот еще одна «новорусская» женушка. Совсем другой коленкор. Рязань-матушка. Не Рязань — так Великий Устюг. Коренастая тетка в теле, цацек на ней понавешано на дюжину штук «зеленых», дорогое кашемировое пончо сидит, как на корове седло… Оседлал ее где-нибудь в этом самом Устюге славный местный парубок лет десять назад. Потом глядь — в люди выбился. Продавал пивко-водочку — оп! — и преуспел. Из Устюга — в белокаменную. И она вместе с ним, а как же? Вот вам и путь в высшее общество.
Дама в пончо, сама того не ведая, тут же подтвердила Димины догадки, обрушив на своего шофера гневную тираду, обильно сдобренную матерком… «Окала» она при этом нещадно. ВОлОгОдчина, вестимо.
Три часа. В чем, черт подери, дело? Дима открыл дверцу машины, бросил охраннику:
— Сиди. Я один.
Через пару минут он уже поднимался по школьной лестнице, помахав рукой местной охране. Те улыбались ему приветственно. Диму здесь знали отлично — он отмерял щедрой рукой на школьные нужды немалые суммы.
— Дмитрий Андреевич, здрасте! — Хорошенькая молодая училка бежала ему навстречу, стремительно спускаясь по лестнице. — А я к вам… Я вашу машину в окно увидела. У нас катастрофа! — сказала она горестно. — Вы в курсе? Он его забирает от нас.
— Кто? — спросил Дима, оторопев. — Куда?
— Никитин отчим. Пойдемте. — Училка вцепилась в Димин рукав. — Он здесь… Селиверстов, кажется? Он забирает Никитины документы.
Дима вырвал руку из ее пальцев и метнулся вверх по лестнице. Кровь ударила ему в голову, он ощутил прилив слепого, мутного бешенства.
Дима бежал по коридору, поглядывая на таблички. Что он себе позволяет, этот мозгляк?! Кто он такой?! Это его сын, его, Димин! Это Дима будет решать, где Никите учиться! Где, с кем и чему!
Дима распахнул дверь в кабинет директорши. Отдышался и хрипло приказал Олегу, подписывающему какие-то бумажки:
— Выйди!
Олег настороженно и неприязненно посмотрел на Диму.
— Выйди! — заорал Дима.
Олег извинился перед испуганной директоршей, вышел в коридор и прикрыл дверь поплотнее.
— Что за дела? — с ненавистью процедил Дима. — Ты чего себе позволяешь? Он здесь учился и будет учиться, понял?
— Нет, — спокойно и твердо возразил Олег. — Он здесь учиться не будет. Он пойдет в нормальную школу. В районную.
— Нормальную? — зарычал Дима. — А эта что, не нормальная? Ты знаешь, сколько я сюда «зелени» вбухал? Да не в этом дело, в конце концов..
— Вот именно, — кивнул Олег. — Не в этом. Я тут насмотрелся, знаешь… На этих маменек-папенек На их деток раскормленных, наглых. Все с гнильцой уже.
— Ты не обобщай!
— Короче, я парня отсюда забираю, — отрезал Олег. — Пока не поздно.
— Это мне решать! — крикнул Дима. — Мне,
