Трафик - Николай Горнов

— Вы в порядке, Дмитрий Евгеньевич?

Это Жора. Щит открыт настежь. На руках электрика резиновые перчатки. Под ногами коврик.

— А это еще что? — искренне удивился электрик.

— Это череп, — устало пояснил Новиков. — Волчий череп. Теперь достаньте его оттуда и передайте мне. Только осторожней.

Он взял объект в руки и первым делом принюхался. Запах корицы слабый. Практически не чувствуется. На лобной кости рваное отверстие. Видимо, след от пули…

Зарвался малефик. Стал оставлять улики. Значит, не так он всемогущ, как хочет о себе думать.

— Георгий, срочно найди пакет. Любой.

Новиков вспомнил, где видел этот череп. Или очень на него похожий. Причем, совсем недавно…

011

— Настоятельно требую сдать личное оружие, Ваша Честь! Жандармский ротмистр нагло ухмыльнулся в усы. За его спиной маячили два жандарма из батальона быстрого реагирования. Два красных шеврона, две пуленепробиваемые каски с защитными щитками на лицах, две автоматические штурмовые винтовки «Гюрза». Даже с плеч Оружие снять поленились. И предохранители на местах. Никто не ожидает, что Арбитр может оказать сопротивление…

— В чем дело, ротмистр? Вы в своем уме? Новиков внешне оставался спокойным.

Где же Жора? Где этот незаконнорожденный сын бабуина и каракатицы? В голове опять стучали барабаны…

— У меня есть приказ о вашем немедленном аресте.

— Покажите.

Гербовую бумагу с голубоватым отливом Новиков буквально вырвал из рук жандарма и тут же порвал ее на четыре части. Не глядя. И бросил на пол.

Бойцы ББР рванули с плеч винтовки. Ухмылка ротмистра потухла. Он упал на колени и суетливыми движениями попытался собрать разлетевшиеся обрывки листа с водяными знаками.

— Да будет вам известно, ротмистр, что Арбитр полевого Трибунала при исполнении должностных обязанностей — лицо неприкосновенное. — В голосе Новикова звучала власть. — Пункт второй статьи третьей Уголовно-процессуального кодекса. Ваше начальство, ротмистр, очень плохо знает процессуальное законодательство. В данном случае ваши действия можно расценить как попытку оказать давление на Трибунал. Мало того, вы имели глупость угрожать мне оружием. А это уже Уголовный кодекс — статья сто двадцатая. Пункт четыре прим. От семи до двенадцати лет лишения свободы. Вы хоть понимаете, что наказание грозит лично вам, а не вашему начальству, ротмистр!

Жандарм переминался с ноги на ногу, сжимая в кулаке обрывки приказа. Он был растерян и не знал, что предпринять. Двое жандармов из ББР за его спиной смотрели в потолок и делали вид, что происходящее их никак не касается.

— Мой вам совет: возвращайтесь сейчас в управу и напишите в рапорте, что выполнить приказ не смогли. Причину придумайте сами. Десять суток гауптвахты — это не десять лет лагерей на острове Франца-Иосифа, поверьте. А если попадетесь мне еще раз, ротмистр, буду стрелять на поражение. Вам все ясно?

Ротмистр побледнел и пошел красными пятнами. Потом втянул голову в плечищ надул щеки, рявкнул что-то двум бойцам ББР и выскочил на улицу, громко хлопнув дверью. Те с дробным топотом бросились догонять своего командира. Спустя пару минут послышался и звук отъезжающего микроавтобуса…

И какому идиоту пришла в голову эта идея — взять под арест Арбитра? Если в жандармерии и раньше с кадровым составом были проблемы, то теперь наступил острейший дефицит. Нет, господа, ничего не выйдет. Вот когда Третий полевой Трибунал вернется в Омск, тогда и поговорим. Тогда я буду готов ответить на любой вопрос Большого Жюри. И не будут жандармы указывать Арбитру, как именно он должен вести дознание…

Новиков порылся в карманах куртки, нашел упаковку аспирина и разжевал две таблетки. Не запивая водой. С каждым днем он чувствовал себя все хуже. Голова раскалывалась на две половинки. Боль переместилась вправо и вниз — под глаза. И очень мешала думать. Кому же он помешал на этот раз? Неужели недооценил Василия Васильевича? Впрочем, без Жоры тоже не обошлось. Недаром он с самого утра не мог найти своего техника. Тот как сквозь землю провалился.

Новиков тщательно осмотрел все комнаты в гостинице. Вещи Жоры разбросаны по кровати. Остатки еды на столе. Засохшая корка хлеба. Открытая банка сардин. Недоеденная рыба на тарелке. Залапанный стакан.

Как только Новиков пытался сосредоточиться, голова начинала болеть еще сильней. И барабаны. Если они затихали, то на очень короткое время. Просто он устал. Очень устал. Даже вчерашний вечер вспоминался с большим трудом. Хорошо, что Илону он нашел сразу. Она сидела в библиотеке. Выписывала что-то из большого тома энциклопедии Брокгауза.

— Это ты? — спросила она, не оборачиваясь. — Уходи…

— Почему?

— Больше не могу тебя видеть! Только не говори ничего. Просто уходи.

— Нет. Мне нужно с тобой поговорить. Именем Закона Российской Федеративной Республики…

Новиков закашлялся. Вроде бы привычная фраза, которую он раньше произносил сотни раз, даже не задумываясь. И лишь сейчас неожиданно резанула ее фальшь.

— Ах, да. Прошу прошения, Ваша Честь, — язвительно заметила Илона. — Я вся в вашем распоряжении. Я теперь арестована?

— Мне нужно осмотреть школьный музей. Могу я это сделать?

— Конечно. Глупый вопрос. Арбитрам можно все. На счет сексуальных услуг тоже не беспокойтесь, Ваша Честь. В любое время дня и ночи…

Новиков молча выложил на стол томик Паскаля, который несколько дней таскал с собой. Его бросало в пот. Трое суток он практически не спал. А теперь вот пришел допрашивать женщину, которая была для него самым дорогим человеком на свете.

Пока шли к школе, он хотел только одного: не упасть. Голова предательски кружилась, а фонари водили яростные Хороводы. Узнав Новикова, школьный сторож не показался из своей каптерки. Илона сама взяла ключи от музея.

В комнате зажглись лишь три лампочки из шести. В тусклом свете Новиков внимательно осмотрелся. Он был здесь пару недель назад. Заглянул в тот раз из чистого любопытства. В левом углу лежали осколки черепков, несколько черных наконечников для стрел, ржавые гвозди. Все экспонаты были любовно подписаны. В правом углу — деревянная прялка с большим колесом, стул с высокой спинкой, стол, старая деревянная посуда Предметы быта сибирских крестьян, конец XIX века. Все, что смогли собрать школьники в поселке и его окрестностях.

Но сейчас его интересовал только центральный стеллаж. Третья полка сверху.

— Илона, где он?

— Кто? — искренне удивилась она.

— В прошлый раз я видел здесь череп степного волка.

— Да, кажется, здесь они лежал. — Она наклонилась и прочитала табличку. — Кто-то из пятиклассников нашел его в прошлом году и Подарил музею.