Один Из Шестнадцати - Олег Петров

Этот простой организм — типичный образец биоинженерных достижений человечества на середину 50-х годов XXI века. Это не было чем-то особенным, их давно применяли для выращивания донорских тканей для трансплантологии, и почти никто не возражал. Мировые религии, как обычно, повозмущались, но все же признали пользу, поскольку даже зачатков нервной системы, где могла бы скрываться гибнущая бессмертная душа, в этих крохотных «големах» не было.

Однако, с этим конкретным экземпляром все было не так просто. Если бы кто-то догадался засунуть его в электронный микроскоп, а еще лучше — в недавно появившийся нанометровый томограф, то увидел бы удивительные вещи. Во-первых, мясо было не само по себе, а крепилось сухожилиями на небольшой кости, скрытой в самой середине. А внутри этой косточки можно было увидеть пронизывающую сеть тончайших полиорганических нитей, образующих причудливую, но совсем не похожую на естественную геометрическую форму. Прочность этих нитей и невероятная для техники сегодняшнего дня сложность их структуры поразила бы всякого, кто смог бы «размотать» и проанализировать хотя бы одну из них…

И даже тогда вряд ли кто-нибудь догадался бы, что эти нити образовывали вторичную регенерируемую конструкцию, более-менее простую часть типичного комплекта имплантов, который имел каждый наблюдатель.

Конкретно эта неразумная, но чудовищно сложная нано-машина, питавшаяся энергией крохотных резонансных капсул, была строго приспособлена к жизни только внутри человеческого организма. И притом, совершенно определенного организма Ивана Родина, бывшего наблюдателя, стоявшего сейчас над раскрытым чемоданчиком и вглядывающегося во что-то, видимое только ему одному.

— Кажется, маркеры совпали, — наконец, облегченно сказал он. — Вторичка ожила, и говорит со мной. Жалуется, что соседей не слышит…

— Так уж прямо жалуется? — недоверчиво цыкнул Борис Мельников. — Эта штука там одна, а ты говорил, что в таком объеме их может быть несколько! Не нравится простор?

— Не нравится одиночество, — тихо ответил Иван. — И поболтать ей не с кем. Это же девочка…

— С чего ты взял? — у Мельникова чуть глаза на лоб не полезли.

— Мне так кажется, — отвернувшись от чемоданчика, улыбнулся Иван, но голос его оставался серьезным, а взгляд далеким и загадочным. — У нее приятный голос, альт. Фа первой октавы. Ты бы слышал… И линия соединения чуть мерцает, словно копна черных волос на ветру колышется… Красиво…

— Ух, напугал, колдун проклятый, — добродушно ругнулся Борис. — А я все никак не привыкну к твоим штучкам. Наверно, буду дергаться, пока ты мне такой же комплект, как у тебя, не справишь.

— Я бы с удовольствием тебе пару своих отдал, — заверил Иван. — Но я уже сто раз говорил, что генетические маркеры не дают имплантам работать в чужом организме. Поэтому мы кусок моего мяса для этого вырастили и сгенеренную вторичку в него засунули.

— Да я без претензий, — отмахнулся Борис. — Я и так тебе благодарен, самочувствие намного улучшилось. Только я врачам на глаза не показываюсь, как ты и советовал.

— Правильно, нечего светиться и давать повод для интереса, — подтвердил Иван и вернулся к чемоданчику. — Ждать смысла нет, я хочу испытать нашу «девочку» и открыть резонансный тоннель. Сейчас задаю координаты в привязке к ее собственному положению, чтобы всегда горловина попадала на приборы…

Иван постучал пальцем по плотно закрытому и массивному на вид металлическому контейнеру, занимавшему почти треть объема чемоданчика. Это был очень тщательно изолированный приборный отсек, внутри которого по задумке и должен был открыться тоннель в другой мир. Некоторое время Иван настраивал имплант, создавая и фиксируя необходимые силовые контуры, при пересечении которых и возникал «эффект времени».

Мельников все это время пытался представить, что ощущает Иван, напрямую общаясь со столь сложной, интересной и своенравной машиной. На что это похоже? На компьютерное меню или на набор более примитивных чувств и ощущений? Может быть, на брызги воды или всполохи света? Иван утверждает, что это нечто среднее, но при этом очень четко контролируемое. Каждый сгенерированный вторичный имплант, говорил он, немного отличается, нет двух одинаковых. Разума у них ни на грош, но характер, небольшие особенности, могут отличаться. К примеру, «демоны» защиты имело смысл запускать именно на тех вторичных имплантах, которые имели лучшие энергопоказатели и устойчивость на пиках. Их нити выжмут последний милливатт энергии, но удержат, например, силовой барьер почти на треть дольше обычных. А вычислительные задачи, такие, как анализ изображений или макроструктур, подбор или взлом сложных шифров стоило запускать там, где энергия распределяется ровнее и реакция на пики медленнее. Опять же, процентов двадцать можно выжать…

Но из всех людей только Иван мог это знать, потому что имел доступ к более низкому уровню работы этих замечательных устройств. Для остальных наблюдателей их комплекты были лишь безликими исполнителями команд.

— Не получается, — вдруг сказал Иван дрогнувшим от раздражения голосом. — Нужно четное число контуров, шесть. А наша «девочка» дает только пять или семь. Зараза, не хочет без соседей резонанс держать.

— Пяти контуров достаточно? — спросил обеспокоенный Мельников.

— Нет, — мотнул головой Иван. — Только если семь, но я не уверен в повторении эффекта. Сейчас попробуем…

Еще пару минут стояла полная тишина, Иван ничего не говорил, а внешне казалось, что он вообще ничего не делал, но это было обмачивое ощущение.

Сначала он попытался все-таки уговорить упрямый имплант держать резонанс на шести контурах. Несговорчивая «девочка» благополучно создавала сами контуры, но наотрез отказывалась их синхронизировать без обратной связи с соседними имплантами. Попытка сгенерировать фальшивые сигналы были ею с негодованием отвергнуты. Будь это человек, можно было бы подумать, что она суеверно боится четных цифр, но это уже полный бред… Иван чувствовал, что его эта дама начинает реально бесить, но, вспомнив Альбину, усмехнулся про себя и немного успокоился. Делать нечего, нужно настраивать семь контуров и надеяться на удачу. Открывать тоннель своими собственными имплантами не имело смысла, это связывало бы его самого по рукам и ногам без малейшего пространства для маневра… Именно поэтому они и придумали этот чемоданчик.

Чтобы не стоять столбом, он присел в кресло рядом со столом, на котором возлежал прибор. Импланты без труда держали друг с другом связь и на таком расстоянии. Он снова мысленно погрузился в соединение контуров, на этот раз создав их семь штук и немного подрегулировав уровни. «Девочка» радостно пискнула своим фа первой октавы, когда прорва энергии, циркулирующей по контурам, наконец, схлопнулась в крохотную точку, открыв тоннель. Иван проверил параметры со своего комплекта и с удовольствием убедился, что выходной «горловины» нет. Получилось! Или не совсем?

Убедившись, что тоннель попал в заранее рассчитнанную точку внутри приборного отсека, Иван переключился на прием и тут же перед ним возникли призрачные столбики света, обозначающие ДВ-передачи. Он сразу насторожился, картинка была не совсем та, которую он уже не раз наблюдал. Записав несколько секунд передачи, он замедлил звук и выдал его на «громкую связь». В помещении раздалось типичное длинноволновое завывание, а потом раздался голос диктора:

«…завершает вывод своих войск с Синайского полуострова в Египте, но сохраненное присутствие Израиля в секторе Газа ставило под сомнения прочность достигнутого мира. Однако, сегодня командование израильской армии официально передало сектор Газа под контроль вооруженных сил ООН…»[13]

Иван остановил запись, а Мельников схватился за планшет, быстро набубнив поисковый запрос.

— Шестое февраля, — почти сразу объявил он. — Только год уже 1957-й. Полтора года перескочили.

— Да, это неожиданно, — почесал в затылке Иван. — Запаса по времени почти не остается. Насколько я помню, мы собирались начать с Королева, но чуть раньше. Теперь времени нет, мы с трудом успеем до первого пуска «семерки».

— Пятнадцатое мая?

— Да, это всего через девять дней по нашим часам. Надо ваше адское оборудование подключать, и поскорее…

— Ну, почему же адское? — возразил Мельников, любовно поглядывая на два стоящих у стены массивных ящика, плотно замотанных в пенную полимерную ленту. — Сколько людей оно уже спасло от всяких напастей… Сон — великая штука, и при многих случаях и сейчас лучший лекарь. Это два проверенных мнемо-проектора из НИИ психиатрии, а им сейчас уже новые заказали у Сименса.

— А операторы для этих установок нужны? — на всякий случай уточнил Иван.