Роман о любви и терроре, или Двое в «НордОсте» - Эдуард Тополь

02.10. По сведениям, поступившим от заложников, террористы готовы отпустить 50 человек, если к ним приедет Ахмад Кадыров. За два часа до этого Кадыров заявил, что не собирается сдаваться боевикам и что захват заложников – «это демонстративная акция, направленная на принуждение федерального центра к переговорам».

02.25. По данным «Газеты», спецподразделения готовятся к штурму. По периметру Театрального центра расположились снайперы. Предположительное время штурма: 4–5 утра.

В связи с этим готовится эвакуация жителей домов, примыкающих к Театральному центру. В районе метро «Пролетарская» подготовлено несколько десятков автобусов для возможной эвакуации заложников из здания Театрального центра после штурма. Водители автобусов сообщили, что на случай неблагоприятного развития ситуации в прилегающих переулках находится бронетехника. Впрочем, эти автобусы могут понадобиться и в случае, если террористы в результате переговоров получат «коридор», как это было в Буденновске.

03.25. Бывший секретарь Совбеза Иван Рыбкин в прямом эфире призвал террористов сложить оружие.

03.32. Несколько минут назад на 1-й Дубровской улице произошла потасовка между подростками-скинхедами и неким мужчиной, который пытался заснять их на видеокамеру. Однако до избиения дело не дошло. Пьяные молодые люди приказали мужчине продолжать съемку и, позируя перед объективом, хором начали выкрикивать «Зиг хайль!». Они явно провоцировали милицейское оцепление, но милиционеры не стали предпринимать никаких действий.

03.40. Владимир Путин отменил ранее запланированные встречу с канцлером Германии Герхардом Шредером в Берлине и поездку в Португалию.

04.07. Бандиты выпускают еще одну заложницу. Девушка в черном свитере выходит из вестибюля на улицу и поднимает руки. Так и идет, но потом останавливается. А к ней уже бегут спецназовцы. Девушка рассказывает: «Я буфетчица. Уже закончила работу, пошла в туалет, и вдруг испуганная уборщица вбегает за мной, плотно закрывает дверь. Потом женщины-террористки, обвязанные боеприпасами, ворвались в туалет, привели нас в зал. Только в четыре часа ночи мне разрешили выйти – я сказала, что беременная. Я и в самом деле в положении. «Отпустите ее! – взмолилась за меня уборщица. – Ради Аллаха!» «А она ради Аллаха потерпеть не может?!» – пригрозил один, его Асланом называли. Но все-таки отпустили».

04.20. Одна из заложниц выходит на связь по телефону и просит не штурмовать здание, которое начинено взрывчаткой. Она сообщает, что люди измотаны, «находятся на последнем издыхании», заложникам «катастрофически не хватает воды». Примерно в это время – звонок в службу новостей Ren TV. Журналистам сообщают номера четырех телефонов, по которым можно связаться с заложниками. В дальнейшем все сведения поступают от заложницы Марии Школьниковой, которая «озвучивает» стоявших с ней рядом бандитов. Информация мгновенно попадает в эфир и на ленты новостей. Таким образом мир узнал, что террористы требуют журналистку Анну Политковскую и иностранных послов и что они допустят внутрь представителей Красного Креста и «Врачи без границ».

04.30. Представители правоохранительных органов пытаются вновь выйти на связь с террористами. Безуспешно.

05.00. Спецназ ФСБ получил приказ: выдвинуться на новый объект. Неужели другой теракт? Оказалось: они уехали в другой район Москвы, где находится точно такое же здание, как и Театральный центр, построенное 30 лет назад. На этом объекте им предстоит тренировка на случай штурма ТЦ.

05.00. Аслаханов во второй раз пытается вступить в контакт с террористами.

УЧАСТНИКИ СОБЫТИЙ

Асламбек Аслаханов:

Бараев мне не позвонил ни через час, ни через два часа после нашего телефонного разговора. И ни с ФСБ, ни с какими представителями власти он в переговоры тоже не вступал. Все свои требования передавал через заложников или через журналистов. А у ФСБ есть специально подготовленные переговорщики-психологи, которым нужно было войти в контакт с Бараевым. И они искали любые возможности, даже откуда-то из провинции привезли дядю этого Мовсара. Он оказался работником милиции, он говорит: я давным-давно ничего общего не имел и не имею ни с Арби Бараевым, ни с Мовсаром, потому что они отморозки. Что тот, что этот. И на Мовсара никакого влияния не имею, к тому же его переубедить невозможно. Его может остановить только тот, кого он боготворит, – Шамиль Басаев.

Так я понял, что Мовсар мне звонить не станет, поскольку идол у него Басаев, а у Басаева ко мне особое отношение. Они меня уже не раз приговаривали к смерти, объявляя врагом народа. Но я к этому спокойно отношусь, я стал опять звонить в зал, чтобы переговорить с Мовсаром. Наконец дозвонился, говорю: я чеченец, вы что – уже и чеченцев боитесь? Он говорит: не боюсь. Если не боишься, говорю, что же ты безоружного человека не хочешь принять? Что вы за такие воины-шахиды, если одному безоружному чеченцу в глаза посмотреть боитесь? Он тогда распалился: давай приходи! Я говорю: хорошо, я иду. Так я попал туда.

В зал они меня не впустили, а провели на второй этаж. Там справа от лестницы склад театрального буфета. Ящики с шампанским, конфетами, коньяком. Я пришел и сел. А они – два человека сзади, два по бокам, еще два спереди. Все с автоматами. Я говорю: а где Бараев? «Молится. Сейчас придет». Действительно, через пару минут пришел, стал напротив меня и начал: «Мы воины-шахиды. Мы все должны умереть…» Я говорю: хорошо, я понял, твои требования?

И тут он впервые официально озвучил свои требования: чтобы президент определился, кто будет вести с ними переговоры, чтобы он по телевидению назвал этого человека. Если, говорит, к завтрашнему дню, к десяти часам утра, нам по телевидению не покажут, кто будет от имени Путина вести переговоры, то мы с двенадцати часов начнем расстреливать по десять человек.

То есть им, по задаче, нужно было легализовать свой статус и уровень: Бараев – Путин. Как в Буденновске: Басаев – Черномырдин…

Я говорю: а какие же условия освобождения заложников?

– Условия? Прекращение войны в Чечне и полный вывод войск. Иначе начнем расстреливать заложников.

Я говорю:

– А ты понимаешь, что войны в Чечне как таковой нет? Потому что Дудаева нет, и никакой чеченской армии нет, а идет только партизанская война против Российской армии. И нужно прекратить партизанскую войну…

– Это, – говорит, – для вас здесь войны нет.

– И второе, – я говорю, – как ты мыслишь вывести оттуда войска за один день? Там бронетанковая колонна находится, огромное количество техники, артиллерии, снарядов, боеприпасов и т. д. Как ты за один день это выведешь? Я как профессионал, как генерал тебе говорю: тут при всех усилиях надо не меньше месяца. То есть ты собираешься расстреливать людей за невыполнимые условия.

– Я, – говорит, – все сказал. А как выполнять эти условия, это пускай у них голова болит.

Я говорю:

– Вы вот что, вы посмотрите в зеркало на себя. Молодые красивые парни, вам нужно жениться и детей рожать, род свой продолжать. А вы что делаете?

– Мы – шахиды[4], – говорит он. – Нас в живых уже нет. Вы перед собой оболочку видите. И нам не надо никакие коридоры давать, деньги. Нас они не интересуют. Мы не хотим никаких самолетов и машин, чтобы уехать. Мы отсюда живыми не уйдем. В любой ситуации…

– Хорошо, – я сказал. – Допустим. А если выполнят ваши условия, зачем же тогда умирать? И кто вообще дал тебе право распоряжаться жизнями этих парней и тех наших девушек, которые там, в зале, находятся? Где ты, в какие века слышал, чтобы чеченцы заставляли своих жен и девушек воевать? Зачем вы их притащили сюда?

Он говорит:

– Они шахидки, бойцы джихада!

– Да? Бойцы? – я говорю. – А ты знаешь, что сказала Аиша, жена Пророка? – И процитировал из «Книги джихада», как Аиша спросила Пророка: «О Посланник Божий, мы видим в джихаде самое превосходное из деяний. Не должны ли мы сражаться?» А он ответил: «Лучший джихад для женщины – это хаджж[5], исполненный по всем правилам». Что же, – говорю, – вы и заветы Пророка игнорируете? И вообще, неужели вы не понимаете, что вы сами заложники? Что вас обманули? Что тот, кто организовал этот поход, имеет совершенно другие цели. Он прекрасно понимает, что войну терактом не остановишь. Потому что еще никто и никогда терактом войны не останавливал. Наоборот, когда война затихала, когда Кремль уже готовился идти на переговоры с Масхадовым, кому-то понадобилось, чтобы вы совершили теракт. Но если вы его совершите, если вы начнете расстреливать людей, то по вашей вине тут же в массовом порядке начнут уничтожать всех чеченцев в России. Погромы сметут Лужкова, скажут: позволил засилье чеченцев в Москве. И Путина сметут. И начнется гражданская война по всей стране, потому что будут погромы всех мусульман. Понимаете? Вас как баранов используют. Говорите, кто давал вам «добро» на этот поход? Что надо сделать, чтобы это прекратить? Кто на вас может повлиять?