Акула - Андрей Кивинов

– усиление антирусских настроений в областях и регионах РФ, антирусская политика правительств национальных республик, в особенности, стран Балтии и Закавказья;

– тенденции развития международных отношений, при которых Россия оказывается в изоляции, в отношении ее применяются экономические и военные санкции;

– географическое положение и особое историческое предназначение России, заставляющее ее быть барьером на пути панисламистской экспансии на Запад;

– высокая вероятность вторжения на территорию России националистических бандформирований из Северо-Кавказского региона, республик Средней Азии…" [7]

Написанные более или менее корявым языком, Программные заявления и политические сентенции плавно переходили в открытую рекламу Школы русского уличного боя как последнего оплота обороны инородной агрессии. Была помещена фотография Мастера – очевидно, того самого Савчука, скверная настолько, что ни опознать спортсмена при встрече, ни сделать хоть какие-то, чисто умозрительные выводы о его личности, не представлялось возможным. Нашлось и несколько снимков с тренировок: размытые фигуры, облаченные в кимоно китайского типа, без поясов, – как эта одежда называется правильно, Волгин не знал, – вздымали ноги в страшных круговых ударах, ставили невероятной сложности блоки и с вытаращенными глазами крушили локтями и кулаками березовые поленья. Последнее, видимо, должно было подчеркнуть национальные колорит и характер как запечатленных тренировок, так и всего стиля в целом. Лет двадцать назад, до наступления эры видеофильмов, такие кадры смотрелись бы круто, сейчас же вызывали навязчивые ассоциации с телевизионной рекламой кремов для увеличения бюста по рецептам Мэрилин Монро и пилюль от импотенции по разработкам ливанских монахов.

Самое важное отыскалось на последней странице сайта.

«Ждем Вас на наших занятиях!» – призывала надпись, выполненная старославянским шрифтом и помещенная в рамочку овальной формы. Адрес, прав был старый руоповец Игорь Фадеев, оказался местным. Буквально в трехстах метрах от РУВД, подростковый клуб «Дом мира и благоденствия». Если выбраться на крышу управления, то окна спортивного зала будут видны как на ладони.

Сергей набрал указанный в объявлении номер. Ответили почти сразу, мужским голосом, в котором не слышалось обещаний ни благоденствия, ни мира. Разве что древнелатинское: «Хочешь мира – готовься к войне».

– Школа!

– Здравствуйте, – сказал Волгин застенчиво. – А это правда, что можно записаться к вам на тренировки?

– Возраст и степень подготовки?

– Тридцать шесть лет. Любитель.

– Занятия для взрослых проводятся в понедельник, среду и пятницу, с семи часов. Стоимость месячного абонемента – одна тысяча рублей. В какой газете вы прочитали наши координаты?

Проказник Максимка Сиволапов владел квартирой недолго. Продал ее семидесятилетней старушке,потом, не задерживаясь, проскочили еще несколько владельцев и, наконец, в мае текущего года жилплощадью овладела гражданка Ланская Оксана Владимировна, семидесятого года рождения, прибывшая из Москвы. Одна вторая квартиры принадлежала, очевидно, ее законному супругу, Леониду Леоновичу, который прописаться, однако, не пожелал. В графе «Место работы» алфавитной карточки Оксаны Владимировны значилось, естественно, «домохозяйка», паспорт был выдан в столице,

Переписав установочные данные всех лиц, причастных к квартирной истории, Акулов закрыл картотеку.

– Пошли, зайдем ко мне, – сказала Галина. – Я тебе кое-что расскажу.

Они снова заперлись в помещении бухгалтерии и закурили возле окна.

– Иван Тимофеевич —а это ведь один из ваших начальников?

– Угу. Большой босс;Хозяин ядерного чемсданчика нашего РУВД.

– Я помню, когда эту квартиру в первый раз продавали, скандал получился. Что-то с документами было не в порядке, вроде бы прежних хозяев насильно выселили. Сначала бандиты приезжали, чуть до стрельбы дело не дошло – им срочно оформить требовалось, а наши девчонки стали упираться. Потом из паспортного стола отделения позвонили, сказали, что все в порядке, а еще позже Иван Тимофеевич прикатил. Не знаю, каким образом, но уломал он нашу начальницу. Хотя почему – не знаю? Они и раньше дела всякие вертели, с пропиской, с жильем. Ты же знаешь, какое тут место хорошее: дома «сталинские», а во многих квартирах до сих пор алкаши с наркоманами обитают. Они, то есть Иван Тимофеевич с Альбиной нашей, все время через одно агентство недвижимости сделки проворачивают. Я потом найду тебе их адрес и название. И бандиты каждый раз одни и те же.

– Ты их знаешь?

– Лично не знакома, видела только. Но у меня же муж на рынке работает, а они и там над автостоянкой «крышуют». У бригадира ихнего еще прозвище такое киношное…

– Дракула?

– Точно! Ты его знаешь?

– Кто ж не знает старину графа, – вздохнул Акулов, размышляя, как поступить дальше.

Открытие не удивило. Похоже, тень Ивана Тимофеевича маячит в половине квартирных мошенничеств и вымогательств, совершенных в районе. Интересно, когда его, Андрея, сажали, уже была наводка на хату Новицкого? Или все родилось спонтанно, и полковник просто воспользовался подвернувшейся возможностью? Теперь Андрей уверился окончательно, что «слили» его, дабы не мешал вертеть квартирные аферы. Слишком принципиальный и грамотный замнач отделения был для Сиволапова похуже кости в горле.

– Андрей, ты меня слышишь? Обратил внимание, куда эта тетка выписалась?

– Новицкая?

– Да. Обратил? В Новозаветинскую область,, колхоз «Рассветный». К матери. А колхоза такого нет!

– Ты их что, все наперечет знаешь?

– Девчонки наши специально проверяли. Нет такого адреса, и все тут. А зачем она фиктивный адрес указала? Значит, не хотела, чтоб ее найти могли. Боялась.

– Да брось ты! Такая детская уловка никого не спасет. Если уж бандюки вынудили ее квартиру продать, то и про родственников, и про то, куда она податься намеревалась, все досконально узнали. Да и кому надо ее убивать, когда дело уже сделано?

– А если бы она обратилась в прокуратуру, в суд?

– Так ведь не обратилась.

– Но собиралась!

– Не знаю, – Андрей пожал плечами. – По-моему, это все твои домыслы. Откуда тебе знать, что она собиралась, а что нет? Тем более, – он вспомнил разговор с Олегом Новицким, – сколько времени уже прошло, а она до сих пор жива. А что касается области, так половина тех, кого на хату развели, туда выписываются. И адреса, бывает, указывают самые невероятные.

Галина отошла от Акулова, села за стол и что-то быстро написала на маленьком листке бумаги. Отодвинула его на край, накрыла рукой. Спросила:

– Андрей, а зачем тебе все это надо? я Акулов промолчал.

– Значит, действительно очень надо, – задумчиво сказала Галина, и Акулов ни по выражению лица, ни по интонации не смог догадаться, о чем она подумала.

– Может, тебе потребуется еще что-то уточнить? Звони, – глядя мимо Андрея, Галина протянула ему свою записку.

Там было указано два номера телефона, рабочий и домашний.

Кивнув, Акулов убрал бумажку в карман, подумав, что воспользоваться номерами вряд ли придется.

11. «Настоящее убийство»

Во второй половине дня Акулов подошел к дому, где некогда проживали супруги Новицкие. Что он рассчитывал здесь узнать, Андрей и сам толком не знал.

Дом располагался на Чкаловской, в сотне метров от «кровавого пустыря» и ларьков, и, надо сказать, сильно изменился за то время, пока Акулов был лишен свободы. Кривые рамы с немытыми стеклами в большинстве окон сменились белыми стеклопакетами, висели ящики кондиционеров, тарелки спутниковых антенн. Возле подъездов появились скамейки, вместо деревянных дверей парадных – однотипные металлические, оборудованные домофонами, кое-где – камеры видеомониторов, а одно из небольших помещений первого этажа, имеющее отдельный вход, занимал пост охраны. Через забранное проволочной сеткой окно были видны две плотные фигуры в камуфляже.

Часть двора отвели под автостоянку. Ее огораживала не привычная для платных парковок сетка «рабица», а крепкий металлический частокол, поверх которого беспорядочными кольцами была протянута тончайшая «путанка», исключающая возможность перелезть на территорию с целью кражи. Около крепкого полосатого шлагбаума курили двое сторожей, так же выряженных в пятнистую форму. Половина парковочных мест пустовала, на остальных красовались машины, которые, действительно, бросать без надзора не стоило. Единственная отечественная модель, которую заметил Акулов – «десятка» с редчайшим кузовом «двухдверное купе», – стояла возле белоснежного «линкольна», занимавшего в длину полуторный лимит. Рядом с автостоянкой, за двойным рядом невысоких деревьев, располагалась детская площадка. Собственно, она была здесь всегда, только теперь ее ужали по площади в три раза и снесли убогие ракеты из металлических прутьев и кособокие полуразобранные теремки, заменив таким образом панораму «Поволжская деревня после падения эскадры звездолетов» на маленький Диснейленд. Вокруг трехметрового красного Телепузика прогуливалась фотомодель, таща за руку упирающегося малыша в костюме Карлсона. За ними с кислыми рожами двигались двое телохранителей в черных костюмах и черных очках. Первый удерживал на поводке зловредную таксу, почти неразличимую в высокой траве, второй трепался по мобильнику, зыркая по сторонам с таким остервенением, как будто уже начали стрелять. Со стороны все это смотрелось на редкость карикатурно… Впрочем, кто знает, какие у людей проблемы?